Путь королей - Брендон Сандерсон

«Садеас! – подумал Далинар, подступая к самому краю скалы. Плащ развевался у него за спиной на ветру. – Я должен послать к нему резерв копейщиков…»

Но нет, они не успеют.

Копейщикам ни за что не добраться до него вовремя. Но всадник может успеть.

– Храбрец! – заорал Далинар и прыгнул с вершины скалы.

Там, где он приземлился, камень дал трещину; доспех принял силу удара на себя. От брони поднялось облачко буресвета, и поножи слегка треснули.

Храбрец бросил своих охранников и галопом понесся на зов хозяина. Когда он приблизился, Далинар схватился за седло и взлетел на спину жеребца.

– Следуйте за мной, если успеете! – прокричал князь командиру гвардейцев. – И пошлите гонца к моему сыну – командование нашей армией переходит к нему!

Далинар поднял Храбреца на дыбы и галопом помчался вдоль края поля битвы. Гвардейцы призывали собственных лошадей, но им нелегко было угнаться за ришадиумом.

Да будет так.

Сражающиеся справа от Далинара солдаты превратились в размытое пятно. Он припал к спине Храбреца, и ветер свистел, рассекаемый его осколочным доспехом. Вскинув руку, он призвал Клятвенник. Тот упал в подставленную ладонь, покрытый морозными узорами и окруженный туманом, а Далинар развернул Храбреца, объезжая западный край поля боя. Выходило, что первая армия паршенди стояла между его войском и войском Садеаса. У него не было времени их объезжать. Потому, сделав глубокий вдох, Далинар рванулся прямо сквозь ряды врагов. Они, по своему обыкновению, сражались рассеянным строем.

Храбрец галопом пронесся среди них, и паршенди бросались прочь с дороги массивного жеребца, ругаясь на своем мелодичном языке. Копыта грохотали по камням; Далинар подгонял Храбреца коленями. Главное – не останавливаться. Несколько паршенди из сражавшихся на передовой против сил Садеаса повернулись и ринулись на него. Они увидели шанс. Если бы Далинар упал, он оказался бы в одиночестве, окруженный тысячами врагов.

С бешено колотящимся сердцем князь выставил клинок, пытаясь замахнуться на паршенди. Через несколько минут он достиг северо-западного края их войска. Там его противники построились, подняв копья и уперев их тупыми концами в землю.

«Шквал!» – подумал Далинар. Паршенди ни разу не устанавливали копья так против тяжелой кавалерии. Они постепенно учились.

Князь помчался прямо на отряд, в последний момент круто развернул Храбреца и поскакал параллельно стене копий. Он взмахнул клинком-осколком, рубя наконечники оружия и заодно рассекая руки. Неподалеку строй паршенди дрогнул, и Далинар, сделав глубокий вдох, погнал Храбреца в образовавшуюся брешь, отрубив еще несколько наконечников копий. Еще одно отскочило от брони на его плече, а Храбрец получил длинный порез на левом боку.

Движущая сила несла их вперед, и вот Храбрец, топча противников, с тихим ржанием прорвался сквозь линию паршенди неподалеку от того места, где главный отряд Садеаса сражался с врагом.

Сердце Далинара колотилось. Он пронесся мимо войска Садеаса так, что оно превратилось в размытое пятно, галопом направляясь к задним рядам, где заклубился неорганизованный хаос: солдаты пытались сопротивляться новым силам паршенди. Люди кричали и умирали, алети в темно-зеленом смешались с паршенди в черно-красном.

«Там!»

Далинар увидел, как знамя Садеаса, трепыхнувшись в последний раз, упало. Он спрыгнул с коня и тяжело ударился о камни. Храбрец повернул назад, предвосхищая приказ. Его рана была плоха, и Далинар не стал бы и дальше им рисковать.

Пришла пора возобновить бойню.

Он ворвался в скопление врагов с фланга, и у некоторых в обычно непроницаемых черных глазах мелькнуло изумление. Временами паршенди казались чужаками, но их чувства весьма походили на человеческие. Проснулся Азарт, который Далинар не стал гасить, – он в нем слишком сильно нуждался. Его союзник был в опасности.

Самое время выпустить Черного Шипа на волю.

Далинар пробивался сквозь ряды паршенди. Он убивал их небрежно, будто смахивая крошки с обеденного стола. Никакой отточенности движений, никакого аккуратного натиска в сопровождении нескольких отделений и личной гвардии за спиной. Это была лобовая атака со всей увеличенной осколками силой и смертельной мощью того, кто посвятил жизнь убийствам. Он превратился в ураган и рассекал ноги, торсы, руки, шеи, убивал, убивал, убивал. Князь сделался водоворотом смерти и стали. Оружие отскакивало от его брони, оставляя мелкие трещины. Клинок рубил врагов десятками и не останавливался, стремясь туда, где упало знамя Садеаса.

Глаза выгорали, сверкали мечи, паршенди пели. Они столпились, атакуя Садеаса, и теперь из-за тесноты не могли сражаться в полную силу. Но Далинару это не мешало. Ему не нужно было следить ни за тем, чтобы не ударить друга, ни за тем, что меч застрянет в чьей-нибудь плоти или броне. А если на пути попадались трупы, он их рубил – мертвая плоть поддавалась осколочному клинку, как сталь и древесина.

Вскоре в воздухе повис кровавый туман, а Далинар все убивал и рубил, пробиваясь сквозь строй паршенди. Клинок летал из стороны в сторону, вперед и назад, и временами Черный Шип оборачивался, чтобы сразить тех, кто пытался ударить в спину.

Под ноги ему попался кусок зеленой ткани. Знамя Садеаса. Далинар завертелся, озираясь по сторонам. Позади осталась полоса трупов, и паршенди, рвавшиеся к нему, быстро и аккуратно их обходили. Те, что надвигались справа. А вот слева от этой полосы его как будто не замечали.

«Садеас!» – подумал Далинар и, сразив надвигавшихся сзади паршенди, бросился вперед. Там оказалась группа черно-красных воинов, колотивших кого-то, лежавшего на земле и истекавшего буресветом.

Совсем близко обнаружился большой молот осколочника, который, видимо, обронил сам Садеас. Далинар прыгнул вперед, бросил свой клинок и схватил молот. С ревом обрушил оружие на паршенди, отбросив сразу десяток, а потом повернулся и ударил в другую сторону. Тела полетели прочь, кувыркаясь.

В таком ближнем бою молот сподручнее; клинок просто убивал, тела падали под ноги, и это бы сильно мешало Далинару. Молот, однако, расшвыривал трупы по сторонам. Князь прыгнул в центр пространства, которое только что расчистил, и встал рядом с павшим Садеасом. Снова начал призыв осколочного клинка, не переставая раскидывать врагов молотом.

На девятом ударе сердца он бросил молот в лицо какому-то паршенди, а потом в его руках появился Клятвенник. Он немедленно принял стойку ветра и посмотрел вниз. Доспех Садеаса истекал буресветом из десятка трещин и проломов. Нагрудник был полностью разбит, под торчавшими зазубренными металлическими осколками виднелся мундир. Из дыр струился светящийся дым.