Холодный почерк души - Александра Верёвкина

— Думаю, в этом есть и твоя вина, папаша! И не смей говорить что-то о моей матери. Ты виноват в ее смерти ничуть не меньше остальных!

— И ты пришел мне об этом лично сказать? Право слово, мог бы обойтись коротенькой записочкой. Знаешь, вываливание детских обид на бумаге выглядит гораздо более эмоционально, чем озвучивание их же вслух! Побойся дьявола, ты же мужик!

— Действительно! Именно поэтому ты позволил своей девчонке решать собственные проблемы? Исключительно из мужской позиции…

— Не впутывай сюда Елену!

— А кого?! Может быть, стоит взяться за эту милашку с клыками? Ты предлагай, папенька, не стесняйся! Я люблю рассматривать комплекс предложений!

— Только тронь ее!

— Ух! Аж мурашки по коже! Но мне нравятся твои угрозы. Так по-отечески заботливо…А Сила-то уже не та, правда? Реакция слабоватенькая, хотя я всего лишь человек и…

— Полагаешь? Зачем же тогда были нужны эти сложности с кольцом? Почему ты раньше не пришел ко мне, горя желанием отомстить?

— Честно? Я просто хотел получить твою девку, а это проблематично, когда ты постоянно путаешься под ногами…

Даже находясь на краю обморока, Кэролайн поняла, что он позволил себе лишнего. Время будто остановилось, давая ей исключительную возможность разглядеть все в мельчайших деталях. Искаженное злобой лицо старшего Сальваторе. Быстро шевелящиеся губы, извергающие полчище самых настоящий проклятий. Резкий взмах руки. Волна Силы такой концентрации, что после нее в воздухе остался тепловой след, как от выпущенной из пистолета пули. С лица кареглазого вампира исчезает усмешка, он не чувствует больше веселья. Удар пришелся прямо в грудь. Хруст позвонков, возможно сломано несколько ребер. Его что-то тянет назад, не позволяя оказать сопротивление. Теперь настала очередь Дамона смеяться. Холодно и цинично, обнажая чудовищно острые клыки. Парень почти проламывает стену, когда врезается в нее спиной, и с тихим стоном соскальзывает на пол. Он растерян, и отец этим пользуется. Разгоняется, крепче перехватывая кол правой рукой, и зачем-то почти падает на сына. Крик. Сначала лишь мужской, наполненный болью и каким-то недоверием. Затем к нему присоединяется девичий возглас: "Нет!", но это не Кэр. Она сейчас там, рядом с полувампиром, истекает кровью, отбирает его боль с целью примерить ее на себя, шепчет дурацкие слова, которые отчего-то пришли на ум только в этот момент, когда стало слишком поздно. Она не плачет, потому что хочет казаться сильной, ему ведь именно это в ней нравится — ее выдержка. Просто осторожно гладит изуродованную торчащим изнутри колом грудь и говорит, не умолкая. О том, как любит, как по-настоящему сильно любит, что не сможет без него, что он нужен ей. Она ведь слабая, действительно слабая и хрупкая, как и все. А он уникальный! И, черт возьми, твердил ей о бессмертии! О дьявольской исключительности! Лгал?! Вполне возможно. Тогда просто улыбнись, Дамон! Посмейся над всем вместе с ней! Заткни Елену, крики которой уже действуют на нервы! Кто она тебе? Зачем подошла ближе? Ей это не нравится…

"Просто забудь все, сестренка. Живи своей жизнью, но помни, что осталась мне должна".

— Елена, — обеспокоено позвал вампир, внимательно вглядываясь в остекленевшие глаза. — Ты слышишь меня?

— Дамон, по-моему, с ней что-то не то, — озадаченно пробормотал Стефан, выглядывая из-за плеча брата. — Она слишком бледная…

— Ты всегда был мастером по части идиотских выводов, братец, — зло оттолкнул его парень и легко поднял на руки растерянную девушку, унося ее как можно дальше от малоприятного зрелища. Никакой жалости или сочувствия к "сыну" он не испытывал, наоборот, в глубине души он понимал, что сделал все совершенно правильно.

— А что будем делать с ними? — спросила Фрэнки, кивая головой на хрипящего от боли полувампира и жавшуюся к нему девицу. — Девчонку надо отвезти домой…

— Тебе надо, ты этим и занимайся, — жестоко ответил друг, быстро покидая пределы ангара. За ним следом засеменил Стефан, продолжая на ходу сыпать какими-то заумностями и неуместными советами, главным из которых было поскорее напоить ее кровью…Кажется, он даже предложил свои услуги, за что незамедлительно выхватил дружеский, но ощутимый подзатыльник.

Итальянка засмеялась, как-то немного нервно и неуместно, с некоторой долей сожаления во взгляде оглядывая посеревшее лицо сынули.

— И что же ты врал, будто не умираешь? Обманывал взрослых, лгал лисе, запудрил мозги Елене, — неодобрительно покачала она головой. — Заигрался, малыш.

Издалека донесся оклик: "Фрэн, ты идешь?".

— Уезжайте без меня, я хочу убедиться, что эта тварь отправится прямиком в Ад, — довольно громко отрапортовала девушка. — Кэролайн, верно? Послушай, почему бы тебе не вернуться в машину? Ей богу, ты ничем ему не поможешь…

Форбс на секунду напряглась, с трудом складывая услышанное в подобие осмысленной речи, а затем будто озверела. Схватила обеими руками валяющуюся у ног железку, крепко сжала в руке, используя запас дремлющей доселе физической силы, и со всей возможной холодностью угрожающе прошипела:

— Выматывайся отсюда! Иначе я лишу тебя не только белозубой улыбки, но и поганого бессмертия! Вон! Пошла! — воинственно размахивая куском арматуры в разные стороны, она довольно однозначно указала ей на выход.

Франческа опешила от агрессивности, исходящей от девочки, и отступила на два шага назад только по причине легкого недоумения, резко сменившегося концентрированной злобой. Видно, малышка здорово повредилась головой, раз осмелилась на подобные фокусы. Однако приступ лютой ненависти прошел очень быстро. Дернув изящным плечиком, вампирша выскользнула на улицу и решила дожидаться там наступления долгожданного отъезда на тот свет мерзкого полукровки.

"Ты смелая, Кэр", — хрипло проговорил Дамон. "Или же очень глупая".

— Все в порядке будет, да?! — мгновенно ухватилась девушка за призрачный лучик надежды. — Ты ведь лишь на половину вампир, а это всего лишь дерево! Пожалуйста! Ответь мне! Нет-нет-нет, не закрывай глаза, реагируй хоть как-то! Я прошу тебя!

"А еще болтливая", — с иронией повторил парень уже давно сделанный вывод. "Это сердце, детка. Он знал, что делает".

— Как?! Ты смеешься? Специально это делаешь, чтобы…Дамон, нет!

"Шшш. Просто поцелуй меня. На прощание".

Самое таинственное время суток — это промежуток между четырьмя и пятью ночи. Именно на этот отрезок приходится больше всего смертей, но только у людей. Бессмертные предпочитают рассвет, как способ решения многих проблем, как избавление или искупление, как символ конца вечности. Банально? Кайлеб так не считал.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});