Холодный почерк души - Александра Верёвкина

Он чувствовал, как Сила постепенно покидает его, оставляя после себя очень неприятный осадок из целого букета ужасов, начинающихся с извечный фразы: "А что если…". Вдруг у него ничего сейчас не выйдет? Банально не хватит времени и тогда…

Елена действовала на удивление уверенно. Четко выговаривая каждое слово, она заявила поднимающемуся на ноги вампиру:

— Ты ничего не понимаешь! Пожалуйста, сначала выслушай меня!

А затем бросилась к колотящейся в пустоту вампирше, живо провела ногой по слабеющему пламени, не замечая легких ожогов, которые проявились почти мгновенно, и облегченно выдохнула.

"Все", — мрачно отрапортовала она, слегка вздрагивая от близости неожиданно возникшего за спиной парня.

"Твоя очередь", — галантно предложил он, глазами указывая на сжавшуюся в комок лисицу, ежесекундно открывающую рот в беззвучном крике. "Извини, надоели ее визги до чертиков. Заткнул собственными силами".

Елена радостно засмеялась, глотая неизвестно откуда взявшиеся слезы, и что есть мочи пнула осточертевшую рыжую тварь, угодившую на любезно подставленный Фрэнки колышек.

— За Остина, гадина ползучая! — зло процедила итальянка, вонзая пригодившуюся деревяшку прямо в сердце, хотя и были некоторые сомнения в его наличии. — Не тебе говорить о Нем!

Кэролайн очнулась так же неожиданно, как отключилась. В голове одна пугающая мысль наталкивалась на другую, заставляя девушку стонать от мелькающих перед глазами ужасов. Почему он до сих пор не вернулся? Уже близится рассвет, а значит, прошло около четырех часов. Неужели этого времени было недостаточно для спасения чертовой тучи жизней?

Всячески игнорируя настойчивые указания аж трех вампиров о необходимости оставаться в машине, она все-таки рискнула выбраться наружу и неловко пошевелила саднящим плечом, выясняя собственное состояние. Вроде, ничего особого с ней не произошло. Голодающие пиявки с длинными клыками встречаются на ее пути подозрительно часто, на них уже выработался стойкий иммунитет. А вот вечно влипающие в дурные истории красавчики попадались реже, что само по себе было малоприятным обстоятельством.

"Неужели он мне так дорог?" — недоумевала девушка по пути к ангару, нервно покусывая ногти. Даже наличие чего-то подобного в душе было для нее странным, не говоря уж о желании вытащить Дамона оттуда любой ценой. Притом абсолютно наплевать, что для этого придется сделать. Убить — пожалуйста. Солгать — с улыбкой на лице. Предложить себя взамен — не слишком хочется, конечно, но на крайний случай и этот вариант стоит обсуждения. Ей почему-то казалось, что без него мир вокруг рухнет в одночасье. И это были не мысли восторженной девчонки, влюбившейся в обольстительного вампира, а осознанный выбор отнюдь не глупой молодой женщины. Впервые в жизни она думала не о себе. Значимое событие…

В здание ей удалось проникнуть никем не замеченной, потому что вокруг царил первозданный хаос. Дрожали стены, рушился потолок, парящий на немыслимой высоте, даже пол решил на время пожить собственной жизнью, вздрагивая от толчков чудовищной силы. Сначала ей показалось, будто это землетрясение, но буквально через пару минут пришло осознание того, что с сейсмической активностью все в порядке, а прямо на глазах у нее разворачивается эпическая битва…отца с сыном.

Что заставило ее так полагать? Поразительная мощь, волнами распространяющая по помещению. Размытые очертания двух мужских фигур сновали туда-сюда с такой скоростью, что у девушки закружилась голова. Она с ужасом вглядывалась в происходящее, одновременно с тем липкой от холодного пота спиной прижимаясь к осыпающейся поверхности ближайшей стены. Откуда-то из далека до ее слуха доносились крики, щедро сдобренные нецензурной бранью, леденящее душу рычание, в беспрерывном шипении которого с трудом удавалось разобрать некоторые слова, и какие-то слабые возгласы, направленные на успокоение дерущихся.

— Черт возьми, пусти меня! Убью…! Ненавижу гада! — надрывала глотку малознакомая черноволосая девушка, всеми силами старающаяся вырваться из крепких объятий держащего ее парня. Она брыкалась, грозилась разодрать и его в клочья, возможно, кусалась, однако юноша оставался непреклонен. Его затылок показался Форбс смутно знакомым, а когда он обернулся всего на мгновение, уворачиваясь от направленных непосредственно в шею зубов, то все сразу встало на свои места. Стефан Сальваторе.

— Не вмешивайся, Фрэн, — увещевал он потерявшую всякий человеческий облик вампиршу. — Ты же понимаешь, что ему не нужна помощь. Это его сын…

— Притом сукин сын! — еще более агрессивно выплюнула итальянка, вонзая клыки в беззащитное плечо мужчины. Он вскрикнул скорее от неожиданности, чем от боли, и бессознательно дернулся назад, давая горящей огнем злобы девице полную свободу действий. Схватив с пола давно поджидающий своего часа кол, она брезгливо перешагнула через малопривлекательную кучу трепья, от которой исходил поистине тлетворный запах, и громко окликнула друга.

Дамон (старший из них, как поняла Кэр) на секунду замер на месте, затем не оглядываясь вытянул руку вверх и ловко поймал брошенную в спину деревяшку.

— Странный выбор оружия, — с нескрываемым пренебрежением прокомментировал до боли в сердце знакомый голос, лишая девушку последних остатков самообладания. Глядя на перемазанное кровью лицо полувампира, который и в такую минуту отказывался обходиться без излюбленной ухмылки, она залилась слезами и поскорее затолкала в рот костяшки пальцев, чтобы ее глупая реакция не отвлекла парня. "Он не должен знать, что я здесь", — отчаянно твердила она про себя, спешно отворачиваясь в другую сторону, о чем тут же пожалела.

В какой-то паре метров от нее сидел Кайлеб. Очередной удар ножом по сердцу.

— Кайл, — прошептала девушка, прекрасно понимая, что еще несколько минут и она потеряет сознание. — Господи…

Произнести нечто осмысленное сейчас было невозможно. Как следует укусив себя за мизинец правой руки, чтобы вернуть некоторую ясность рассудка, Кэролайн осторожно прокралась к безвольно сидящему на полу ассасину и еще раз позвала его по имени. Реакции никакой. Перед глазами запрыгали черные точки, а общий шум возобновившейся драки и несмолкающих криков слился в протяжный вой.

— Это будет моим первым уроком! Тебя дурно воспитали, сынок!

— Думаю, в этом есть и твоя вина, папаша! И не смей говорить что-то о моей матери. Ты виноват в ее смерти ничуть не меньше остальных!

— И ты пришел мне об этом лично сказать? Право слово, мог бы обойтись коротенькой записочкой. Знаешь, вываливание детских обид на бумаге выглядит гораздо более эмоционально, чем озвучивание их же вслух! Побойся дьявола, ты же мужик!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});