Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Дэниел Ергин

особенно Египет, отчасти ее вернули. Показателем его неустанной, напряженной и виртуозной деятельности стала «челночная дипломатия». На этом пути было несколько поворотных пунктов, в том числе египетско-израильское соглашение о разъединении в середине января 1974 г. и, наконец, сирийско-израильское соглашение о разъединении в конце мая. И хотя переговоры шли трудно и долго, они заложили основу для заключения более широкого соглашения четыре года спустя. На протяжении этого периода у Киссинджера был особый партнер, Анвар Садат, преследовавший собственные цели. Садат начал войну, чтобы в первую очередь осуществить политические перемены. В послевоенных условиях шансы осуществить их при сотрудничестве с американцами возрастали, поскольку, как публично заявил Садат, «в этой игре у американцев 99 % карт». Конечно, Садат был политиком, учитывавшим настрой своей аудитории. В частной беседе он признал, что «по сути дела у американцев всего 60 % карт, но 99 % производят большее впечатление». Для достижения его целей даже 60 % были более чем достаточной причиной склоняться в сторону Соединенных Штатов. После встречи в Каире менее чем через месяц после окончания войны у Киссинджера не осталось никаких сомнений в том, что Садат, осуществив задуманное, был готов начать мирный процесс и, даже сильно рискуя, изменение психологии Ближнего Востока.

Что касается лагеря западных союзников, то нефтяное эмбарго углубило расхождения, самые серьезные со времени Второй мировой войны, и уж, конечно, после Суэцкого кризиса в 1956 г. До войны Судного Дня отношения уже были в какой-то степени напряженными. Но с введением эмбарго европейские союзники во главе с Францией поторопились отмежеваться от политики США и занять более приемлемую для арабов позицию, причем этот процесс ускорило посещение европейских столиц Ямани вместе с его алжирским коллегой. В каждой столице оба министра настойчиво убеждали европейцев выступить против США и их ближневосточной политики. Ямани при этом пускал в ход все излюбленные средства убеждения. «Мы крайне сожалеем, – произносил он извиняющимся тоном, – что сокращение арабской нефтедобычи принесло Европе такие неудобства». Однако не оставалось никаких сомнений в том, чего он хотел от европейцев.

По мере того как европейцы, уступая, меняли курс политики, стремясь отойти от США и развить «диалог» и «сотрудничество» с арабскими странами и ОПЕК, в американском руководстве все чаще начали раздаваться ехидные замечания, что европейцы проявляют слабость и из кожи вон лезут в своем торопливом потакании ОПЕК. Со своей стороны европейцы настойчиво утверждали, что США слишком упорно проявляют склонность к конфронтации и слишком воинственны по отношению к экспортерам нефти. Естественно, среди европейских стран были расхождения. Французы и англичане больше других стремились отдалиться от Соединенных Штатов и искать расположения экспортеров, немцы – в меньшей степени, а голландцы были наиболее тверды в своих обязательствах по отношению к традиционным союзникам. Некоторые европейцы подчеркивали, что в первую очередь должны защищать собственные интересы. «Вы зависите от арабов только в одной десятой части потребления, – резко сказал Киссинджеру французский президент Жорж Помпиду. – Мы же зависим от них полностью».

Европейской позиции было присуще как возмущение, так и некое романтическое стремление к справедливости. Французы уже давно были обижены на то, что «англо-американцы» несправедливо оттеснили их почти от всей ближневосточной нефти, в частности нефти Саудовской Аравии, отказавшись соблюдать послевоенное соглашение «Красной линии», и что американцы воспрепятствовали их борьбе за Алжир. Затем в 1956 г. разразился Суэцкий кризис. Прошло 17 лет с тех пор, как американцы открыто подвели Францию и Великобританию в конфронтации с Насером, что ускорило потерю их позиций на международной арене и дало мощный толчок развитию арабского национализма. Поэтому премьер-министр Эдвард Хит в частной беседе заявил американцам: «Я не хочу поднимать Суэцкий вопрос, но он остается в памяти многих». Несомненно, он оставался в памяти и самого Хита: в те сложные дни он был партийным координатором на парламентских выборах у Энтони Идена. В середине ноября 1973 г. Европейское сообщество приняло резолюцию в поддержку арабской позиции в арабо-израильском конфликте. Тем не менее некоторые арабские лидеры не были удовлетворены. По словам одного из них, это был «воздушный поцелуй издалека. Это, конечно, очень мило, но мы бы предпочли что-нибудь более осязаемое». Резолюция, однако, была своего рода уступкой, которую арабы хотели получить, и она оказалась достаточной для того, чтобы в декабре 5 %-ное сокращение добычи было для европейцев отменено. Но нефтяные министры все же предупредили, что, если европейцы не продолжат «оказывать давление на Соединенные Штаты и Израиль», сокращение добычи будет введено.

Европейское сообщество беспокоил и еще один щекотливый вопрос. Хотя многие члены его были включены арабами в список «дружественных» стран, для одного из них, а именно Нидерландов, по-прежнему действовало эмбарго. Если бы остальные решили отказаться от перераспределения нефти в Нидерланды, они бы нарушили одну из основных концепций Сообщества – положение о свободном потоке товаров. Вопреки всему члены Сообщества были намерены поступить именно так. Но Нидерланды решительно напомнили, что являются главным поставщиком природного газа Европе и обеспечивают в том числе 40 % общего его потребления во Франции и почти весь объем для обогрева и приготовления пищи на газовых плитах Парижа. В результате келейно достигли компромисса, включающего неуточненную «общую позицию» членов Европейского сообщества и распределение поставок неарабской нефти международными компаниями.

Японцы, считавшие, что ближневосточный кризис их не касается, с тревогой обнаружили, что включены в список «недружественных» стран. Япония получала из стран Персидского залива 44 % необходимой ей нефти и больше других промышленно развитых стран зависела от нефти как энергоносителя – 77 % по сравнению с 46 % в Соединенных Штатах. Наличие нефти принималось как само собой разумеющийся факт, как основной и надежный источник экономического роста. Теперь положение изменилось. Ямани в категоричной форме объявил японцам о новой арабской экспортной политике: «При недружественном к нам отношении нефти вы не получите. Если вы займете нейтральную позицию, нефть вы получите, но не в таком объеме, как прежде. Если будете настроены дружественно, вы получите столько, сколько и раньше».

До введения нефтяного эмбарго «ресурсная фракция» в японском парламенте и деловых кругах уже выступала с призывом к пересмотру японской политики на Ближнем Востоке. Ей не удалось достичь многого по той причине, как выразился заместитель министра иностранных дел Фумихико Того, что «до 1973 г., имея деньги, мы всегда могли купить нефть», а также потому, что Япония покупала нефть главным образом у международных компаний, а не напрямую у ближневосточных стран. Когда разразился кризис, эта фракция резко усилила свою активность. 14 ноября, в тот самый день, когда Киссинджер уговаривал в Токио японского министра иностранных дел не рвать отношений с Соединенными Штатами, обеспокоенные лидеры деловых кругов в неофициальном порядке встретились с премьер-министром Какуэем Танакой, чтобы высказать «прямую просьбу» о кардинальном