Спецслужбы России за 1000 лет - Сергей Чуркин

В тот же день председатель Государственной думы М. В. Родзянко телеграфировал царю: «Положение серьезное. В столице – анархия. Правительство парализовано. Транспорт продовольствия и топлива пришел в полное расстройство. Растет общественное недовольство. На улицах происходит беспорядочная стрельба. Части войск стреляют друг в друга. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство. Медлить нельзя. Всяческое промедление смерти подобно. Молю Бога, чтобы в этот час ответственность не пала на венценосца»[723]. По свидетельству очевидцев, получив телеграмму, Николай II сказал, что Родзянко написал вздор, на который он не будет отвечать.

В ночь на 27 февраля Протопопов телеграфировал В. Н. Воейкову: «Сегодня порядок в городе не нарушался до четырех часов дня, когда на Невском проспекте стала накапливаться толпа, не подчинявшаяся требованию разойтись. Ввиду сего возле Городской думы войсками были произведены три залпа холостыми патронами, после чего образовавшееся там сборище рассеялось. Одновременно значительные скопища образовались на Лиговской улице, Знаменской площади, также на пересечениях Невского Владимирским проспектом и Садовой улицей, причем во всех этих пунктах толпа вела себя вызывающе, бросая в войска каменьями, комьями сколотого на улицах льда. Поэтому, когда стрельба вверх не оказала воздействия на толпу, вызвав лишь насмешки над войсками, последние вынуждены были для прекращения буйства прибегнуть к стрельбе боевыми патронами по толпе, в результате чего оказались убитые, раненые, большую часть коих толпа, рассеиваясь, уносила с собой. В начале пятого часа Невский был очищен, но отдельные участники беспорядков, укрываясь за угловыми домами, продолжали обстреливать воинские разъезды. Войска действовали ревностно, исключение составляет самостоятельный выход четвертой эвакуированной роты Павловского полка. Охранным отделением арестованы на запрещенном собрании 30 посторонних лиц в помещении [Рабочей] группы Центрального военного комитета и 136 человек партийных деятелей, а также революционный руководящий коллектив из пяти лиц. <…> Контроль [над] распределением [и] выпечкою хлеба муки <…> возлагается на заведующего продовольствием империи Ковалевского. Надеюсь, будет польза. Поступили сведения, что 27 февраля часть рабочих намеревается приступить к работам. В Москве спокойно»[724].

Власти считали, что серьезных выступлений больше не будет. Примечательно, что подобного мнения придерживались и некоторые представители оппозиции. М. Палеолог писал: «На докладе в Париже 12 марта 1920 года А. Керенский сказал, что его политические друзья собрались у него 11 марта (26 февраля) 1917 года и единогласно решили, что революция в России невозможна»[725]. О подобных настроениях сообщают и многие другие авторы. И власти и думские лидеры ошиблись. Вечером 26 февраля уцелевшие от арестов руководители революционных организаций столицы постановили отказаться от мирных демонстраций и призвать рабочих к началу вооруженной борьбы. В казармы направились агитаторы от революционных партий. Среди солдат была распространена листовка, призывающая к свержению самодержавия.

27 февраля (12 марта) на утреннем построении солдаты запасного батальона Волынского гвардейского полка отказались повиноваться ротному командиру, убили его, разобрали оружие и вышли за ворота. Поскольку казармы многих частей находились рядом в центральной части города, к мятежу присоединились солдаты запасных батальонов Преображенского и Литовского полков. К 8 часам утра восстало свыше 15 000 солдат. На Литейном проспекте они соединились с рабочими.

Революционные агитаторы немедленно призвали солдат и рабочих к совместным действиям против царских властей, вооруженное восстание в Петрограде началось. Восставшие подожгли здание окружного суда, из Дома предварительного заключения были выпущены все подследственные. Освобожденные революционеры тут же включилась в агитационную работу. По всему городу начали громить полицейские участки и освобождать арестованных. Часть солдат и рабочих отправилась к Государственной думе, чтобы выразить ей свою поддержку в связи с роспуском, объявленным указом императора. С этого момента у восставших появился центр власти – законосовещательной, но законной и пользовавшейся в тот момент доверием населения.

Государственной думе, которой утром в Таврическом дворце было объявлено о роспуске, поддержка масс пришлась как нельзя кстати. Депутаты организовали Временный комитет для водворения порядка в Петрограде и для сношения с учреждениями и лицами; председателем его стал октябрист М. В. Родзянко. Собравшиеся в Думе представители социалистических партий, левых депутатских фракций и члены Рабочей группы Центрального военно-промышленного комитета объявили об организации Петроградского совета рабочих депутатов. Большее число голосов в Совете получили нефракционные кандидаты. Председателем Исполкома Совета избрали лидера думской фракции меньшевиков Н. С. Чхеидзе, его заместителями – меньшевика М. И. Скобелева и трудовика А. Ф. Керенского. Последний стал связующим звеном между Советом рабочих депутатов и Временным комитетом Думы. Вечером 27 февраля Совет министров подал в отставку.

К концу дня к рабочим присоединились до 65 000 солдат, а военные власти Петрограда постоянно опаздывали. Еще в 13 часов 15 минут военный министр М. А. Беляев телеграфировал начальнику штаба Верховного главнокомандующего генералу М. В. Алексееву, что начавшиеся в некоторых войсковых частях волнения «твердо и энергично подавляются» верными долгу ротами и батальонами. Выражалась уверенность в «скорейшем наступлении спокойствия».

В 19 часов 22 минуты Беляев телеграфирует, что положение в столице становится «весьма серьезным», а «оставшиеся верными долгу» части военный мятеж подавить не могут. Необходимо спешное прибытие надежных частей в количестве, достаточном для одновременных действий в различных районах города. В 20 часов 10 минут телеграмму аналогичного содержания М. В. Алексееву направил С. С. Хабалов. Он сообщал, что верность присяге сохраняют небольшие части разных полков, стянутые к Зимнему дворцу. В этих условиях отряд заместителя командира Преображенского полка полковника А. П. Кутепова, насчитывавший не более 1000 штыков, был бессилен.

Серьезность ситуации в Ставке оценили только к вечеру 27 февраля. Николай II назначил командующим Петроградским военным округом генерала Н. И. Иванова и присвоил ему диктаторские полномочия с целью водворить порядок в столице и ее окрестностях. В 22 часа 25 минут генерал Алексеев отправил телеграмму генералу Ю. Н. Данилову: «Государь император повелел: генерал-адъютанта Иванова назначить главнокомандующим Петроградского военного округа; в его распоряжение, возможно скорей, отправить от войск Северного фронта в Петроград два кавалерийских полка, по возможности – из находящейся в резерве 15-й дивизии, два пехотных полка из самых прочных, надежных, одну пулеметную команду Кольта для Георгиевского батальона, который едет из Ставки. Нужно назначить прочных генералов, так как, по-видимому, генерал Хабалов растерялся, и в распоряжение генерала Иванова нужно дать надежных, распорядительных и смелых помощников. <…> Такой же силы наряд последует от Западного фронта, о чем иду говорить с генералом Квецинским. Минута грозная, и нужно сделать все для ускорения прибытия прочных войск. В этом заключается вопрос нашего дальнейшего будущего»[726].

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});