Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Вадим Степанцов

Октябрь 2006г.

ПЯТНИЦА 13

У Маргариты ДеревянкоПо сущности своей ментальнойБыла пониженная планкаОтветственности социальной,

Поскольку без высокой целиИ благородных идеаловОна работала в борделеНедалеко от трех вокзалов,

Где в череде ее клиентовМелькали, словно деньги в банке,Глаза голодных претендентовНа междуножье Деревянки,

Среди которых были ары,Вьетнамцы, чехи, два канадца,А также – совладелец бараС названьем «Пятница 13»

Владимир Осипович Картер,Что приходил к своей подруге,Нахально предлагая бартерВ обмен на Ритины услуги.

В тот день, горя от вожделенья,Он ей сказал:- Марго, я помню,Что в пятницу – твой день рожденья.Все, что захочешь – я исполню!Накрою стол тебе хороший,Бухнем под песни Гриши Лепса,Ну что? Иди ко мне, Маргоша!...

- В тот раз ты обещал мне «Лексус»!

- И «Лексус» будет, моя радость,Я заказал его у Гоги,И «БМВ», и новый «Брабус»…Давай… Раздвинь пошире ноги!

Я ресторан закрою на ночь,К тебе никто не прикоснется…

- А как твой компаньон Иваныч?Он на меня не залупнется?

- Маргоша, ты чего, как эта?Иваныч нам не помешает!Он, правда, пригласил поэта…Да хуй с ним, пусть стихи читает!

И ресторатор со словами«Кто возбухнет – те будут биты»,Вращая дикими глазами,Вошел в межножье Маргариты.

* * *

Тем временем поэт Вулканов,Куря на кухне папиросы,Башкою, полной тараканов,Искал ответы на вопросы.

- Ну вот и пробил час мой звездныйЧитать о подвигах, о славе…А если размышлять серьезно –Не знаю, буду ли я вправе

Душевный плод своих терзанийПродемонстрировать на сцене?Что будет думать зритель в зале?Как слушатель меня оценит?

Прочь от сомнений и рефлексий!Они уже мне ночью снятся,Ведь мне звонил сам Герман Векслер,Хозяин «Пятницы 13»,

Который звал зимою на ночьГостям читать стихи на даче…Сам Герман Векслер! Сам Иваныч!А это что-нибудь да значит!

Да, цикл моих стихов про осень,Что я писал четыре ночи,Выходит, людям нужен очень…(Какая рифма: «очень – осень»!)

Ну и потом – не забесплатноИ не за фигу в тюбитейке.Сто долларов – ежу понятно –Не миллион, но все же деньги!

Хотя ведь главное – не это,Ведь не бабло – всему основа –Сам Векслер пригласил поэтаНести в народ культуру слова!

* * *

А между тем сам Герман ВекслерВ тот миг при всем своем цинизмеЗадумчиво качаясь в кресле,Сентиментальничал о жизни:

- Вот компаньон мой Картер Вова –Достал меня аж до печенок:И бизнес он ведет хуево,И в жизни – конченый подонок!

Бесплатно дрючит проститутку,Она гуляет по буфету,А я, позвольте на минутку,Потом плачу за тварь за эту!

А эта сука в караоке,Притом с отрыжкою от «швепса»,Уставив нагло руки в боки,Горланит песни Гришки Лепса,

Кося налево и направоСвоими блядскими глазами,А Вольдемар кричит ей «браво!»И обливается слезами,

И после с этой пьяной дурой,Махнув стакан, поет дуэтом…А наш театр с литературойЕму, блядь, похую при этом!

Он только может, как наездник,Скакать на Ритке в туалете…А кто такие Пушкин… Резник –Он хуй когда кому ответит!

Довольно! Хватит! Песня спета!Пора нести культуру в массы:Я в пятницу позвал поэта –Пусть просветятся, пидарасы!

* * *

Спустя неделю за накрытойПоляной в «Пятнице 13»Сидели гости Маргариты –Тигран, вьетнамец, два канадца,

Иса, Муса, Умар, Оксана –Крупье на «Александре Блоке»,И некто Костя Челентано,Певец шансона в караоке.

В пустом и полутемном залеУ них была не просто пьянка –Они в тот вечер выпивалиЗа счастье Риты Деревянко.

А в это время в кабинете,Где догорала сигарета,За свет духовности в ответеИваныч наставлял поэта:

- Вот он какой, дружок мой Вова:Устроил пир в честь этой клуши!Не ссы, поэт, все будет клёво!Прожги им, блядь, глаголом души!

Поэт Вулканов как-то нервноСпросил, боясь возможной лажи:- А кто меня представит, ГерманИванович, кто слово скажет?

- Ты напиши, что хочешь вкратцеВот здесь, на этой промокашке,И чтобы долго не ебаться,Я прочитаю по бумажке…

И через пять минут со сценыОн произнес под гул банкета:- Прошу вниманья, джентльмены,Сейчас послушаем поэта!

И, звякнув вилкой по тарелке,Добавил, отхлебнувши виски:- Он сочинял для группы «Белки»И для певицы Жанны Киски,

А также – Игорь МурухановНа тексты Саши сделал много…Встречайте – Александр Вулканов,Как говорят – поэт от Бога!

Вулканов вышел к микрофону,И там, прокашлявшись раз восемь,Без предисловия с разгонуОн произнес: «Стихи про осень»!

- Осенний лист упал на гравийТак обреченно, как на плаху.Твое лицо в очков оправеЯ забываю…

- На хуй! На хуй!..

Поэт Вулканов оглянулсяНа стол, смеявшийся безбожноИ, виновато улыбнулся,Сказав: «Друзья, а тише можно?»

- Он кто? – спросила Маргарита, -Поэт любви, поэт печали?

Вулканов промолчал…- А мы тоПоэта, блядь, не приглашали!

Вулканов сдулся как-то сразу,И, видно огорчившись очень,Он обронил при этом фразу:- На этом наш концерт окончен!

Поэт слетел со сцены молча,Как будто раненая птица.Ему хотелось, что есть мочиСбежать, запрятаться, укрыться…

Но Векслер, вышедший навстречу,Сказал поэту удрученно:- Мне очень жаль, но этот вечерНе нашим был, определенно!

Я извиняюсь перед вамиЗа всю поэзию за нашу!Я отомщу им не словами,Я их, блядей, размажу в кашу!

Урою Вову, пиздорвана!Размажу Маргариту, крысу!За Блока, и за Шаферана,И за Рубальскую Ларису!Я уничтожу Вову-гада!Меня так просто не обидишь!

- Иваныч, может быть, не надо?

- Не ссы, поэт! Сейчас увидишь!И тут же дверь открыв в подсобкуВойдя нетвердою походкой,Он вытащил во двор коробку,Забитую «столичной» водкой.

И с громким криком: «За поэта!»Он, как мясник, поднявший тушу,Ударил об асфальт все этоИ звон стекла порезал душу!

- Ты что, Иваныч, спятил? Вот как?Ты дружбу так решил разрушить?

- Да, Вова! Хуй вам, а не водка!Поэта надо было слушать!

27.09.07.

Баллады

Баллада о неслучившейся любви

Адольф Соломонович НожиковГоду в девяносто восьмомСлужил дрессировщиком ёжиковВ израильском цирке «Шалом»,

А девушка Леночка ЯщенкоКак раз той же самой поройРаботала в клинике КащенкоПростой медицинской сестрой.

Смешливая, добрая, рыжая,Алена любила врача,Страдавшего паховой грыжеюВо время дежурств по ночам.

А он по причине опасностиПроделывать акт половойНе мог медработнице, в частности,Платить той же самой ценой,

Поэтому доктор уверенноИспользовал в этой связиПортрет парикмахера ЗвереваС обложки журнала «Зизи».

Издателю Зорику Жвания,Конечно, не снилось во сне,Что будет обложка изданияВ дурдоме висеть на стене

В такой ситуации аховой,Когда психиатр СеменнойС ладонью над грыжею паховойРаботал в ночи над собой

И думал о том, как в ЯпонииОт бренных забот вдалекеЯпонцы в любви и в гармонииВкушают сасими с сакэ,

И в лике цирюльника ЗвереваОн видел в сладчайшем бреду,Цветенье вишневого дерева,Растущего в вешнем саду,

Укрытом от клиники КащенкоГрядою загадочных гор…И девушку Леночку ЯщенкоОн просто не видел в упор,

А в отблесках света ажурногоОт тусклых больничных огнейОна с телефона дежурногоЗвонила подруге своей,

В руке теребя, словно веточкуКудрявых волос завиток,Чтоб просто поплакать в жилеточкуО том, что не любит никто,

О том, что в течение месяцаУ ней никого уже нет.Вот разве что хочет повеситьсяИз пятой палаты поэт,

Что ей назначает свиданияПод пальмой в японском саду,Всегда завершая посланиеСловами: «Не жди, не приду!»

Еще этот шизик из НальчикаНочами всем жару дает…А доктор все ходит с журнальчикомИ даже не видит ее.

Но только была тем страданиямПодруга не в силах помочь,Поскольку с издателем ЖваниейОна проводила ту ночь,

И счастье подруги, возможно бы,Чирикало, как воробей,Когда бы не дума тревожная:«А сколько заплатит он ей?»

Поэтому глядя опасливоВ ночную оконную тьму,Она была тоже несчастливаВ любви, что давала ему.

А утром, в разгар вознесенияЛиствы, отдающей концы,В Москву на гастроли осенниеПриехал израильский цирк.

В Москве, где артистов-художниковПолно, как бродячих собак,Приезд дрессированных ежиковНе вызвал особый аншлаг.

Пожалуй лишь Леночка ЯщенкоНаутро закончив дела,Домой возвращаясь из Кащенко,Случайно афишу прочла

И, стоя на маленьком дождике,Неслышно смеясь про себяСказала: «Ну надо же, ежики,Какая смешная фигня!»

И дрогнувшим тоненьким росчеркомНе зная сама почемуУвидев портрет дрессировщика,Она улыбнулась ему.

Но в мире, где звездочкой светитсяЛюбовь неземная в тиши,Им не суждено было встретиться,Как двум половинкам души.

Баллада о случайной любви