Сердце Ангела - Уильям Хьёртсберг

— Не спорю.

— Она меня как младенца провела, а я и проглотил! А ведь мог бы догадаться: выходило-то у нее слишком уж гладко…

— Погоди, я опять ничего не понимаю.

— Прости. Это так, мысли вслух. Слушай, сколько на твоих? У меня пять минут второго.

— Около того.

Я не стал забирать сдачу.

— Мне пора.

— Ну иди, раз пора, что с тобой делать. — Уолт улыбнулся своей кривой улыбкой.

Когда я вошел в контору, Епифания уже дожидалась меня в приемной. В своей шотландской юбочке и синем кашемировом свитерке она была похожа на студентку.

— Прости, я задержался.

— Не извиняйтесь, это я раньше пришла.

Она отбросила истрепанный спортивный журнальчик и вытянула ноги. От ее присутствия даже подержанное, обитое поддельной кожей кресло, в котором она сидела, выглядело много лучше обычного.

Я открыл дверь в перегородке из пупырчатого стекла.

— Ты что хотела?

— Контора у вас не очень-то.

Прижав к груди мою коллекцию допотопных журналов, она другой подхватила со столика свою сумочку и сложенное пальто.

— Видно, не такой уж вы знаменитый сыщик.

— Предпочитаю не тратиться на обстановку, — отвечал я, пропуская ее вперед. — Мне за работу платят, а не за интерьеры.

Я закрыл дверь и повесил пальто на вешалку.

Епифания подошла к окну с золотыми буквами и выглянула на улицу.

— Кто вам поручил искать Джонни? — спросила она, всматриваясь в свое отражение.

— Это я тебе не могу сказать. Конфиденциальность — часть моей профессии. Садись.

Я взял у нее пальто и повесил его рядом с моим. Епифания тем временем уселась в мягкое кожаное кресло напротив стола. Это был единственный приличный предмет мебели в моей конторе.

— Ну, что у тебя? — спросил я, опускаясь в свое вертящееся кресло.

— Эдисона Свита убили.

— Да, я видел в газете. Только что же ты удивляешься? Ты сама его под монастырь подвела.

Епифания вцепилась в сумочку, лежавшую у нее на коленях.

— Вы что, с ума сошли?

— Может, и сошел, только я не дурак. Одна ты знала, что я говорил с Ножкой. Ты же и заплатила, чтобы ему подсунули лапу с бантиком.

— Вы все не так поняли.

— Да неужели?

— Никому я не платила. Когда вы ушли, я позвонила племяннику, он как раз рядом с «Петухом» живет. Ну и попросила, чтобы он взял куриную лапу и сунул Ножке под крышку рояля. Ножка трепался много. Надо было сделать ему внушение, чтобы лишнего не болтал.

— Хорошо же ты ему внушила. Основательно.

— Вы что думаете, если бы я его убила, я к вам вот так просто бы пришла, да?

— Кто знает. Ты у нас девочка способная. Вон что в парке вытворяла, прямо талант.

Епифания вздрогнула и принялась хмуро кусать пальчик. Прямо малолетняя прогульщица пред ясными очами директора. Если она притворялась, то притворялась умело.

— Какое вы имеете право за мной следить? — спросила она, глядя в сторону.

— Какое право? А ты спроси в управлении парков или в Христианском обществе. Они тебе объяснят. Да-а… ну и религия у вас, прямо мороз по коже.

Теперь Епифания смотрела на меня в упор. Глаза ее потемнели от ярости.

— Обеа не нужен распятый бог! Это у вас была Священная война, а не у нас! Это у вас была инквизиция!

— Ну да, правильно. А петух — подумаешь. Все одно ему судьба в суп попасть…

Я закурил и выпустил в потолок облачко дыма.

— Только меня-то не петухи интересуют. Тут уже пианистов убивать начали.

— Вы думаете, меня это не волнует?

Она подалась вперед, и ее остренькие грудки натянули тонкую ткань синего свитера. Сладкая девочка, как говорят в определенных кругах. Смотри, съем ведь.

— А что мне думать? Я не знаю. Сначала ты звонишь, говоришь, что нужно срочно встретиться. Теперь приходишь, и получается, что ты мне одолжение делаешь.

— Может быть, и делаю.

Она откинулась в кресле и положила ногу на ногу. Хм. Красиво.

— Вы приходите, расспрашиваете всех про Джонни, а через день человека убивают. Это же не совпадение!

— А что же?

— А то, что теперь из-за Ножки в газетах все вуду склоняют, только Обеа тут ни при чем. Вообще ни при чем.

— Откуда ты знаешь?

— Вы фотографии видели?

Я кивнул.

— Вы знаете, как они эти каракули называют? Ну, кровь на стене. Якобы это символы вуду?

Еще один кивок.

— Ну так вот: полицейские ваши в вуду ни черта не смыслят! Кто-то хотел, чтобы думали, что это веве. Только это не веве.

— Что такое веве?

— Это магические письмена. Вы — непосвященный, я вам не могу сказать, что они означают, но главное, что эти каракули — такое же веве, как Сайта Клаус — Иисус Христос. Я уже не первый год мамбо, в таких вещах разбираюсь.

Я затушил сигарету в пепельнице с надписью «Клуб "Аист"», оставшейся мне в наследство после одного романа столетней давности.

— Я и не сомневаюсь. То есть эти значки не настоящие?

— Нет, настоящие, только написано неправильно. Не знаю, как вам объяснить… Ну вот как если бы кто-то вместо «пенальти» все время говорил «угловой» — понимаете?

Я развернул газету на третьей странице и ткнул пальцем в змеевидные зигзаги, спирали и ломаные кресты.

— То есть эти значки похожи на символы вуду или веве — не знаю, как вы их там зовете, — но употреблены неправильно, так, что ли?

— Да. Вот видите круг? Змея глотает свой хвост. Такой знак действительно есть. Это Дамбалла, она символизирует геометрическое совершенство Вселенной. Только посвященный никогда не стал бы ее рисовать рядом с Бабако.

— Значит тот, кто все это рисовал, все-таки кое-что знал о вуду? По крайней мере, он знал, как выглядят Дамбалла и Бабако.

— Так я вам это уже час объясняю! Вы знаете, что Джонни одно время увлекался Обеа?

— Я знаю, что он был хунси-босал.

— Да-а, Ножка был то еще трепло. Что он вам еще разболтал?

— Только, что у Джонни был роман с твоей мамой.

Епифания состроила кислую рожицу.

— Это правда. — Она покачала головой, словно отказываясь от собственных слов. — Джонни — мой отец.

Да, вот уж новость так новость. Я замер, вцепившись в ручки кресла.

— Кто еще об этом знает?

— Никто. Я, вы и мама. Мама умерла, значит, только мы.

— А Джонни?

— Мама ему не сказала. Мне еще года не было, когда его в армию забрали. Я вам правду говорила: я его действительно никогда не видела.

— А почему ты сейчас вдруг решила мне все рассказать?

— Мне страшно. То, что Ножку убили, — это как-то со мной связано. Как — не знаю, но это точно, я сердцем чувствую.

— И ты думаешь, что Джонни как-то в этом замешан?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});