Закон подлецов - Олег Александрович Якубов

Пирожковым и Никитенко вы не знакомы и даже по телефону с ними никогда не разговаривали.

— Утверждаю: не знакома, не разговаривала, — однозначно ответила Саша и добавила: — Я вообще эти фамилии услышала впервые на допросе.

— Но как же так? — неискренне удивилась следователь. — Вот у вас, судя по анкете, высшее юридическое образование. А сами подписываете нотариальную доверенность, то есть юридический документ, незнакомым людям.

— Именно потому, что у меня юридическое образование, потому и подписала, — заявила Александра. — Я уже обращала внимание предыдущего следователя, что оформление нотариальной доверенности нарушением закона не является. И выписывала я доверенности потому, что, во-первых, мне оба эти риелтора были рекомендованы как специалисты своего дела, работающие в официальной фирме. Сомневаться в данной рекомендации у меня не было оснований. Во-вторых, и это главное, я прекрасно понимала, что без моего ведома и без моего непосредственного участия в дальнейшем никакую сделку осуществить невозможно. И если какие-то люди от моего имени произвели некие незаконные действия, то почему я должна за них нести ответственность?

— Наталья Валентиновна, — обратилась к Черединой адвокат Смирницкая. — Я ни в коем случае не вмешиваюсь в действия следователей, но могу предположить, что и Пирожков, и Никитенко наверняка тоже допрошены и по поводу того, знакомы они с нашей подзащитной или не знакомы, уже дали показания…

— Я не собираюсь знакомить вас с теми материалами следствия, которые напрямую не касаются вашей клиентки, — оборвала защитника Чередина.

— Помилуйте, у меня и мыслей таких не было требовать от вас недопустимого. Но показания Никитенко и Пирожкова касаются непосредственно именно Александры Лисиной. Очная ставка могла бы внести в этот действительно важный для следствия момент определенную ясность, — уточнила Наталья Григорьевна.

— Возможно. По поводу очной ставки я подумаю. А на сегодня — все, — закончила допрос Наташа из Ростова.

***

…Номер-люкс на втором этаже элитной гостинички «Зеленый попугай» был роскошным. Три комнаты, просторная ванная комната, отделанная итальянским зеркальным черным кафелем, посередине уютной спальни огромная кровать, «сексодром», как назвал ее Костя, застеленная пурпурно-алым покрывалом; такого же цвета шелковые простыни. В углах спальни и по всему номеру — высокие вазы со свежесрезанными цветами. Да и на ужин однокашник не поскупился: шампанское «Дон Периньон», французский же коньяк, изысканные закуски, фрукты.

До сих пор Наташе бывать в этой гостинице не приходилось. Проезжая по левому берегу Дона, она лишь издали видела ту гостиничку, напоминающую маленький сказочный дворец, и расположенные поблизости ресторанчики. Знающие люди говорили, что номер и ужин в «Зеленом попугае» стоят целое состояние. Но желающих пригласить ее сюда до сегодняшнего дня что-то не находилось.

С самого детства у Наташи Черединой была страсть: сколько себя помнила, она копила деньги. Отказывая себе в детских радостях — игрушках, мороженом, походах с одноклассниками в кино, — складывала в потайную коробочку монетки, сэкономленные на школьных завтраках и на скупых «карманных» денежках, что изредка, чаще по праздникам, выделяли папа с мамой. Самыми радостными становились для нее дни, когда, собрав изрядную горсть монет, она, в хлебном магазине на соседней улице, обменивала мелочь на денежные купюры, а потом, дома, складывала их в стопочки, бережно разглаживала, пересчитывала несчетное количество раз, словно от этого сумма могла увеличиться. Если бы ее спросили, для чего она копит деньги, вряд ли бы Наташа ответила вразумительно. Но твердо знала: деньги в жизни решают все — и людей, окружавших ее, мысленно оценивала по их благосостоянию. Учась в девятом классе, она даже ухаживания своего одноклассника отвергла потому, что был он из семьи, по ее разумению, живущей от зарплаты до зарплаты. «Ну что он мне может дать? — со старушечьей, но никак не детской сварливостью рассуждала она про себя. — В кино позовет, на трамвае прокатит… Ни подарков от него не дождешься, ни в кафе приглашения».

С годами страсть ее только усиливалась. Самой эрогенной зоной Наташи Черединой был карман. Она и профессию следователя выбрала осознано, четко отдавая себе отчет, что здесь откроются для нее необозримые просторы. Не обладая ни жизненным, ни профессиональным опытом, Чередина, что называется, хапала без разбору. Уже вскоре все, кому было надо, да и кому не надо было вовсе, знали, что новая следачка «берет». Начальство на ее «забавы» смотрело сквозь пальцы, скорее снисходительно, нежели осуждающе, потому что главное правило: «надо делиться» — лейтенант Чередина, наступив на горло собственной жадности, исполняла добросовестно и неукоснительно.

Но однажды-таки сорвалась, хапнула не по плечу — и тут же, опомниться не успела, вылетела со своего престижного места, и летела со свистом до самого Таганрога, где и рекомендовано ей было высоким начальством «залечь на дно» в одном из отдаленных районов. Да еще таком отдаленном, где благодарили и по нынешнюю пору не деньгами, а яйцами, салом да самогонкой.

Костю Полякова, своего однокашника по юрфаку, Наталья встретила в воскресенье на ростовском рынке, где он со знанием дела выбирал в рыбных рядах знаменитого, сочащегося жиром копченого ростовского рыбца. В подарок шефу, как пояснил Поляков. Сама она в выходные гостила у родителей, зашла на рынок за какой-то зеленюшкой, да тут же об этом и позабыла, увидев веселого, добротно и дорого одетого, модно подстриженного и источавшего запах французского парфюма Костю.

Поляков и сам обрадовался, увидев бывшую сокурсницу. Когда-то, «на картошке», где студенты маялись от нудного дождя, случилось у них что-то вроде романа, но настолько мимолетного, что в душе и следа не осталось. Костя не был коренным ростовчанином — в город-«папу» он приехал из Краснодара. Единственный и горячо любимый сынок какого-то крупного прокурора, будучи студентом, жил Костя не в общаге, а снимал квартиру, девчонки баловали его своим вниманием.

Беззастенчиво оценивающе оглядев рельефные Наташкины формы и решив, что для него, тоскующего в выходной от безделья, она в самый раз, Поляков пригласил ее на обед в «Зеленый попугай». У входа на рынок его ждала солидная черная машина с водителем.

В гостиничном номере, разомлевший от любви и коньяку, Костя хвастливо поведал подруге, что он теперь работает в Москве, что дела у него в полном ажуре и сюда он прибыл с исключительно важной и секретной миссией. В столице идет следствие, где фигурируют, как выразился Костя, сплошь олигархи, среди них — даже сам Михей.

— Это «солнечный», что ли? — уточнила Наталья. — Тот, который по Женевскому процессу проходил?

— Он самый, — подтвердил Костя, — пока что не сам, а только его дочь, но еще не вечер — и до него доберемся. И тут похвастал, что ему доверена особая миссия — отобрать в Ростове-на-Дону одного-двух следователей для работы