Искра судьбы - Тесса Хейл

class="p">Кэсс наклонилась, чтобы подобрать с пола кусочки салата.

— Мне следовало бы чувствовать себя неловко из-за этого, но я просто не могу.

Я ухмыльнулась ей.

— Я бы сказала, оно того стоило.

Кин покачал головой.

— Вы вместе — сплошные неприятности.

— Просто помни об этом, — съязвила Кэсс.

Холден уставился вслед Джаз.

— Не знаю, что на нее нашло в последнее время.

Энсон фыркнул.

— Серьезно? Ты понятия не имеешь?

Холден послал Энсону испепеляющий взгляд.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

Я поерзала на стуле, и Лукас обхватил рукой мою ногу. Худшие из моих опасений, казалось, почти растаяли от его прикосновения.

— Прости, что я все усложнила между вами двумя.

Холден глянул на меня.

— Нас как пары не существует. Она подруга детства, вот и все.

— Конечно, но я с этим не справляюсь.

Лукас сжал мою ногу.

— Джаз нужно смириться с тем фактом, что они с Холденом никогда не будут вместе. Чем скорее это произойдет, тем лучше для всех нас.

— Пожалуйста, приходи в субботу, — сказал Холден.

Мольба в его тоне разрушила мои сомнения.

— Ладно. Что мне взять с собой?

Холден просиял.

— Только себя.

— Будет весело, — заверила меня Кэсс. — Ты познакомишься со всеми в нашей маленькой стае.

Я надеялась, что она права. Но если бы Джаз возглавляла комитет по приему гостей, я бы, скорее всего, получила удар ножом в спину.

— 24-

Я в восемьдесят третий раз оглядела свое отражение в зеркале. Джинсы были моей любимой парой, из-за них казалось, что у меня больше изгибов, чем было на самом деле. Я сочетала их с темно-бордовой блузкой с короткими рукавами, которая оттеняла цвет моих каштановых волос. Я нанесла немного теней для век и тушь. Нанеся немного блеска для губ, я была готова к выходу.

Мой желудок сделал здоровое сальто. Я познакомлюсь со всем сообществом парней. Взвинченные нервы были смесью неуверенности в том, чего ожидать, и страха, что меня не примут в их сплоченную группу.

Я уставилась в компьютер. Искушение покопаться в этой секретной группе не давало мне покоя все утро. Потом я вспоминала, каково это — когда самые трудные моменты выставляются напоказ без разрешения. Как бы отчаянно я ни хотела получить больше информации, я не могла заставить себя сделать это.

На столе зазвонил телефон, и я поспешила поднять его.

Холден: Я здесь.

Я: Сейчас выйду.

Я сунула телефон в сумочку и направилась вниз.

— Куда, по-твоему, ты направляешься?

Я резко остановилась в прихожей, повернувшись лицом к матери в ее знакомом халате. Ее глаза были красными и остекленевшими, и она стояла, прислонившись к стене.

— Я собираюсь на барбекю в дом друга. — Я не стала утруждать себя упоминанием имени Холдена. Она не знала, кто мои друзья. — Хочешь, я приготовлю тебе что-нибудь поесть, прежде чем уйду?

Мама прищурилась, глядя на меня.

— Я сама могу приготовить себе завтрак. Отец разрешил тебе пойти на это барбекю?

— Да. — У меня никогда не было привычки лгать родителям. Мне это было не нужно. Хотя они и защищали меня, они никогда не были неразумными. Но сейчас… казалось, что другого выхода не было. Я сомневалась, что она позвонит папе.

— Хорошо, но тебе нужно вернуться к семи. Уверена, что ты еще не сделала всю домашнюю работу.

— Хорошо.

Мама повернулась, нетвердо держась на ногах. Она чуть не врезалась в стену, но в последнюю секунду удержалась. Я прикусила внутреннюю сторону щеки, когда она исчезла на кухне, представляя все пузырьки с таблетками, выстроившиеся в ряд на ее прикроватной тумбочке. У меня скрутило желудок.

Вместо того чтобы последовать за ней, я вышла на улицу, заперев за собой дверь. Я показал Холден рукой жест «одна минута», и он кивнул. Я вытащила телефон из сумки и набрала номер отца. Он прозвонил пять раз, прежде чем переключиться на голосовую почту.

— Привет, пап. Это Роуэн. Эм, я собираюсь на барбекю к Пирсам, и сказала маме, что ты разрешил. Я, э-э, я беспокоюсь о ней. Сегодня утром она казалась немного не в себе, и она принимает много лекарств. Может быть, ты мог бы приехать завтра домой и проведать ее? Убедиться, что все под контролем? Спасибо.

Я на мгновение остановилась. Я хотела сказать ему, что люблю его, но не могла выдавить из себя ни слова. Мы всегда были семьей, которая разбрасывала любовь повсюду, как конфетти. Теперь это чувство казалось неловким и непрактичным.

Я нажала отбой и убрала телефон обратно в сумку.

Холден пристально посмотрел на меня, когда я обогнула грузовик и забралась внутрь.

— Все в порядке?

Я перекинула ремень безопасности и пристегнулась.

— Да.

— Ро.

Я прикусила губу, чтобы сдержать слезы.

— Мама в полном беспорядке. Я беспокоюсь, что она принимает слишком много лекарств, но я не могу ее спросить, она просто откусит мне голову.

Холден на мгновение замолчал, но потом вложил свою руку в мою, переплетая наши пальцы.

— А твой папа знает?

— Его никогда не бывает дома, поэтому он этого не видит. Я просто оставила ему сообщение и попросила приехать проведать ее.

— Хорошо. Я мог бы попросить своего отца тоже позвонить ему…

Я покачала головой, обрывая Холдена.

— Не думаю, что кто-нибудь из них пережил бы, если бы узнал, что я говорю о ней с другими людьми.

— Понимаю, но все это серьезно. Люди довольно легко могут случайно получить передозировку.

Я накрутила концы своих браслетов на палец.

— Знаю. Думаю, что попробую пробраться к ней в комнату сегодня вечером и сфотографировать все лекарства. Я позвоню ее врачам, если понадобится.

— Неплохая идея. Возможно, она обращается к разным врачам, чтобы получить несколько рецептов.

Горечь, поднявшаяся во мне, была сильной и стремительной. Я ненавидела себя за это. Злость на маму за то, что она смогла найти в себе силы сходить к нескольким врачам, в аптеку, но не смогла найти в себе сил задать мне хоть один добрый вопрос, обнять меня, что угодно.

Холден потянул меня за руку так, что я прижалась к нему, а другую руку запустил мне под волосы, обхватив сзади за шею. Он прижалась губами к моим волосам.

— Ты не одинока. Ты ведь знаешь это, верно?

Неужели? Когда я была с одним из парней или со всеми ними, я чувствовала утешение, которого никогда раньше не знала. Даже когда Лейси была жива, и наша семья была целой. Но каким бы прекрасным ни было это утешение, я, казалось, не могла за него ухватиться. Будто это был песок,