Итоги № 11 (2013) - Итоги Итоги

И так бы оно и катилось ни шатко ни валко — то в строю лейтенантов классики, то среди пастухов советского балета. Но в Большой театр вернулся балетмейстер Юрий Григорович — фигура для нашего балета знаковая и весомая в любой должности и в любом возрасте. Григоровичу артист приглянулся, он отдал ему роли бандита Яшки, танцующего танго в «Золотом веке», и Злого гения в «Лебедином озере», принца Абдерахмана в «Раймонде» и Тибальда в «Ромео и Джульетте».

Так шаг за шагом артист балета Павел Дмитриченко завоевывал право не носить канделябры в последней линии кордебалета, но исполнять сольные, хоть и не заглавные партии.

Тут надобно рассказать о той табели о рангах, что от веку существует в Большом. Она разветвленная, но очень четкая, как и в большинстве других академических театров, унаследовавших свою иерархическую структуру от французской Королевской академии. Наверху — балерины и премьеры. В Большом их десять и восемь соответственно. Ниже — ведущие солистки и солисты, их равное количество, по пять. В этом разряде и находится Павел Дмитриченко. Дальше следуют первые солистки и солисты, потом работающие по контракту и, наконец, артисты балета, он же кордебалет. Права и привилегии для каждой ступени лестницы жестко регламентированы, и если ведущего солиста в рецензии называют просто солистом, он искренне обижается.

В этой иерархии место Дмитриченко было ближе к вершине, чем к основанию, так что все его новые роли да и сам он были на виду. В 2009-м ему дали возможность станцевать заглавную партию в «Спартаке» — ввод прошел тихо, безо всякого резонанса. Но говорить, что у ведущего солиста Павла Дмитриченко не было выдающегося таланта — значит погрешить против истины. Просто нынешнее «зенитное» поколение танцовщиков-мужчин не идет ни в какое сравнение не только с поколением легендарных шестидесятников — Васильевым, Лиепой и Лавровским, но и с последующим, где блистали Уваров, Филин, Цискаридзе. И у Дмитриченко не возникло бы шанса подняться выше, но тут Григорович принялся восстанавливать балет «Иван Грозный». Единственный достойный кандидат на роль заглавного героя, Иван Васильев, не дождавшись премьеры, ушел из театра. История про переметнувшихся в петербургский Михайловский театр Наталью Осипову и Ивана Васильева была громкой, а их места достались следующим в очереди. В том числе и Павлу Дмитриченко, нежданно-негаданно получившему из рук Григоровича роль самого Грозного!

Дорога вниз

Иоанн Васильевич из него получился совсем не выдающийся, и в связи с этим вышла громкая история. Рецензии оказались кислыми как на подбор, а в одной, под заголовком «Очень неприятный царь», персонально доставалось исполнителю главной роли — «любимому «злодею» Юрия Григоровича». Всуе поминались физические данные Дмитриченко, выучка и артистические способности. Под скандальной рецензией, опубликованной на сайте одного уважаемого издания, тут же появились комментарии. И в числе пяти десятков прочих — реплики обиженного артиста. Зрителям-читателям он кланялся, а рецензенту в резких выражениях советовал поберечь здоровье. Балетоманы пошумели, модераторы комментарий Дмитриченко удалили, но осадок остался. Сопутствующие отзывы и сейчас доступны всем желающим. Например: «Заодно с царем-деспотом раздавлен, как клоп, и Павел Дмитриченко». Или вот еще: «Павел, спасибо Вам большое за ваше творчество! Я была в неописуемом восторге после вчерашнего спектакля! Вы были бесподобны!..» Комментарии самого Дмитриченко модератор не вернул — они были за гранью интернетовской этики. Понятно, что артиста спровоцировали. Но то, с какой легкостью и темпераментом он поддался на провокацию, обескураживает. Как удивляет и теперешняя ситуация. Вот что на условиях анонимности сказал «Итогам» один из его коллег: «У Паши Дмитриченко действительно сложный характер, но он не мог такого совершить. Перед Новым годом отношения Паши с Сергеем Филиным были натянуты, но это явно не повод обливать худрука кислотой. Наоборот, Дмитриченко был благодарен Филину. Сергей Юрьевич поднял его до уровня ведущего солиста и дал роль Ивана Грозного. Да, этого хотел Григорович, но роли все равно расписывал Филин. Он его и на съемки на телевидение прошлым летом посылал. На гастроли мы вообще обычными рабочими составами ездим. Я не верю, что он на такое способен».

Артисты балета — это каста. Абсолютно замкнутая, где веяния ограничены, — свежий воздух поступает только из очень старых кондиционеров. И кратенькие биографии членов этого «ордена» по определению содержат психологический анамнез. Поступление в хореографическую школу — первая психотравма. Дальше вторая, третья, отяжеленные вечными укорами критиков по поводу физической формы, внешних данных. Кстати, не только взрослых артистов, но и подростков безжалостно обсуждают на специальных комиссиях. Кто покрепче, остается на всю жизнь «просто нервным». Но совсем необязательно, что каждый артист балета во втором поколении, а таких немало, становится законченным неврастеником. Вот внушаемым, мнительным — это непременно. По блогам уже пошло гулять сравнение известного режиссера, уверенного, что Павел Дмитриченко похож на фанатика Фельтона из «Трех мушкетеров», соблазненного и преданного миледи.

Еще один характерный пассаж из «письма трехсот»: «Наша поддержка Павлу Дмитриченко не является знаком равнодушия по отношению к Сергею Филину, переживающему сейчас тяжелейший период в своей жизни, — мы желаем ему скорейшего выздоровления. Мы надеемся, что истинные причины и обстоятельства этого преступления будут установлены».

…Степень вины гражданина Дмитриченко предстоит измерить суду. Сам он ее то признал, потом уточнил — признает, но не полностью, — то отказался от признания... Пока же его коллеги артисты обмениваются репликами в духе: «И это Паша, которого мы знаем с шести лет?», — собирают деньги на адвокатов, выражают сочувствие его родителям и очевидно разделяются в просчитанной ВЦИОМ пропорции. Согласно ей, как известно, почти 50 процентов россиян не верят следственным органам. От себя добавим — и в существование картонных злодеев тоже.

В подворотне нас ждет... / Искусство и культура / Художественный дневник / Кино

В подворотне нас ждет...

/  Искусство и культура /  Художественный дневник /  Кино

На российских киноэкранах хоррор «Маньяк»

 

Пустые улицы Лос-Анджелеса, куча манекенов, скальпы вместо париков, детская психотравма и неумение любить — из такого сора сделан «Маньяк» Франка Халфуна. А в его основе так и вообще целый помойный бак — тоже «Маньяк» Уильяма Лустига 1980 года выпуска, где несимпатичный монстр в исполнении Джо Спинелла смачно срезал девушкам волосы, доводя зрителей до настоящей тошноты. Новый «Маньяк» в общем-то тоже адресован людям с крепким желудком. Здесь много крови, сырого мяса в кадре и жутких криков. В сущности, ничто, кроме глубочайшего кризиса сценарных идей, не могло заставить изобретательную команду под руководством французского режиссера и продюсера Александра Ажа («У холмов есть глаза», «Пираньи 3D») делать ремейк этого благополучно забытого фильма. Халфун когда-то снимался у него в «Кровавой жатве» и «Пираньях», поставил «Парковку» по их совместному сценарию, но ни имени в кино, ни большого режиссерского опыта не имеет. Тем не менее собранные с бору по сосенке франко-американские шесть миллионов долларов были потрачены на создание очень даже эффектного зрелища, которое в прошлом году было представлено в программе Каннского фестиваля. Правда, со смыслом, к сожалению, все гораздо хуже, чем с картинкой. Однако для слэшера (фильма про то, как маньяк превращает персонажей в гору трупов) это совсем не обязательный компонент.

Не сумевший переварить свои детские комплексы, связанные с маминой сексуальностью, Фрэнк (Элайджа Вуд) живет себе спокойно в двух ипостасях. Один Фрэнк — тихий, застенчивый чебурашка, заботливо приклеивающий поломанные конечности старым манекенам. С таким любая бесстрашно познакомится и пойдет на ночную прогулку. Другой Фрэнк — умелый убийца, который хладнокровно охотится на загулявших девушек и постарше, скальпируя их. Фотограф Анна (Нора Арнезедер), которую заинтересовали манекены Фрэнка, входит в его жизнь, как ангел: она, кажется, единственная в мире, кого также интересуют пластиковые муляжи людей. Было бы, конечно, неплохо, если бы актриса умела правильно держать в руках фотоаппарат, но это уже придирки. Даже отношения с Анной не главное. Весь фильм на себе тащит почти невидимый маньяк, мучимый мигренями и ночными кошмарами под электронную музыку французского композитора с простым именем Роб.