Превосходство - Дмитрий Пшеничный

На обратном пути Нэш поинтересовался у Хейдена, знал ли он гостя Флетчера, чей отъезд они наблюдали.

– Его фамилия, если не ошибаюсь, Скайлер, – отвечал капитан. – Богатый человек, влиятельный. Один из толстосумов, что всем заправляют.

– А девушка?

– Какая ещё девушка?

– Его спутница. Она была в экипаже.

– Должно быть, Мария.

– Его жена?

– Жена? – рассмеялся Хейден. – Этой рухляди? К дьяволу тебя, Нэш, ей едва за двадцать.

– Вот как? – Томас не подал виду, но внутри немало возрадовался. – Так значит…

– Дочь она Скайлеру. И разменная монета, как видится.

Нэш вдруг резко остановился, заставив недоумевающего Роберта обернуться.

– Что с тобой?

– Разменная монета? – переспросил Том. – Что это значит?

Хейден несколько секунд удивлённо смотрел на него, а затем на суровом лице проступила улыбка.

– Ах вот оно что… Раскатал губу на лучшую девку во всём Нью-Йорке, а?

– Брось, – наигранно отмахнулся Нэш. – Я всего лишь висельник.

– Ну, ну, волк, – Хейден по-отечески похлопал его по плечу. – До петли ещё дожить надо, а пока самое время для наслаждений. Знаешь что? Ты мне нравишься. Нравился с самого начала, а теперь всё больше. Не кисни, парень – в ближайшее время у тебя будет столько золота, что любая баба захлебнётся.

***

Роберт Хейден в своих словах не ошибся, как не ошибся и в генерал-губернаторе Нью-Йорка – Флетчер не обманул, и через несколько дней долгожданный раздел добычи наконец состоялся.

Каждый отдельный матрос получил свою, более чем внушительную долю, даже большую, чем была оговорена изначально, так как в качестве пайщика вместо двух Джонса и Чаддока выступал один только прикрывающий сделку городничий.

Высшие чины, в числе которых оказались Хейден, Брукс, квартирмейстер Смол и старпом Сайер, боцманы Эванс и Карден (человек Брукса), хирург Оукли и некоторые другие, получили больше остальных, с чем никто не спорил. Формально, конечно, соглашение было разорвано, а значит пересмотру, технически, должны были подлежать все его пункты, но никому ничего объяснять не потребовалось – вожаки оставались вожаками и никто не решался, да и не видел смысла оспаривать данный факт.

Нэш, на момент рейда считавшийся ещё рядовым соискателем, получил, как и все, обычную долю, но нисколько этим не печалился – сумма и без того получилась значительной. К тому же, его статус среди обеих команд, и особенно на «Капризе», рос буквально на глазах; прежде всего, в силу поддержки Хейдена – капитан остался крайне доволен разрешением ситуации с Флетчером, – но и в остальном вполне заслуженно – как и ранее на «Кокетке», Томас на ура справлялся с морским делом и наукой навигации.

Сразу же после дележа, началось наконец то, чего все моряки так давно и с упоением ждали – всесветный и всеохватывающий кутёж.

Кутёж, как было замечено ранее, являлся для людей их профессии нечто гораздо большим, чем отдых после работы для современного человека. Для людей, уходивших в море на долгие месяцы, на полгода, год или порой даже на несколько лет, продолжительное время не ведавших ни женской ласки, ни мало-мальски приличной пищи, оказаться на цивилизованной суше, да ещё и с полными руками денег, означало приняться мгновенно их тратить. Естественно, что портовые города, в особенности Нью-Йорк, благодаря стараниям предприимчивого Бена Флетчера, вынужденного конкурировать с процветающими Филадельфией и Бостоном, и нашедшим в этой ситуации для провинции собственный, уникальный путь развития, были намеренно выстроены так, чтобы поиметь с моряков максимальную для себя выгоду. Таверны, бордели, игральные заведения – всё это располагалось как можно ближе к пристани и на самом видном месте.

Нэш, которому всё это было в новинку, видевший жизнь другую, осмысленную, привыкший к существованию, в основе которого лежала та или иная цель, сидя однажды в компании старых приятелей Энди Кейнелла и Ника Эштона в углу одной из таверн, с удивлением спрашивал:

– Разве не глупость за пару дней спустить все монеты? Да и на что спустить…

– Глупость или нет, но мы так живём, – пожимал плечами Энди, откупоривая очередную бутылку вина.

– Ладно тебе трепать, – выдохнув дым изо рта, устало пробормотал Ник Эштон. – Ну спустил ты на шмотьё, чего кичиться? – осуждающе заметил он, посматривая на недорогую, но в общем и целом приличную одежду Нэша.

Тот действительно побывал у портного и наконец купил новые штаны, сорочку и плащ.

– Другой на баб, третий на пойло. Всё в итоге одно, – закончил мысль Николас.

– Я заплатил за одежду, верно, ибо мне претит появляться в рванине, ходить в собственной грязи, будто животное. Но суть не в этом, а вот в чём – у меня ещё много осталось, и бесцельно я монеты тратить не стану. Выпивать – да завсегда, но не заливать же в себя всё спиртное Америки.

– Это я по-твоему животное? Ты это хотел сказать? – вызывающе спросил уже порядком перебравший Эштон.

– Ну вот, один готов… – саркастически пробормотал Нэш, поглядывая на Энди.

– Кто готов? Ты про меня сейчас говоришь?!..

– Расслабься, Ник, все свои, – охладил товарища более трезвый Кейнелл. – А ты, – обратился он к Нэшу, – придержи язык, у тебя и так бед хватает. Что там, кстати, когда уже дерётесь с Бруксом?

– Не знаю, – обтекаемо ответил Том. – Я-то готов, вот только его самого не видно.

– Говорят, выродок совсем плохой, на койке лежит, – вновь включился в разговор Николас. – Рана у него гноится, кажись.

– Как бы не помер, – усмехнулся Нэш.

– Ты молись, чтоб он концы отдал, – осадил его Энди. – Брукс рубится, как зверь, он на тебе живого места не оставит.

– Да брось, – отмахнулся Томас. – Он всего лишь крикливый щенок, много лает, а укусить – зубов не хватит.

Нэш отодвинулся в полумрак к стене и закурил. В трактире было людно и шумно. До Тома донеслась брань орущего на весь зал матроса:

– Холера, вернись, шваль! Три сотни даю, лахудра!

Нэш, как представлялось со стороны, что-то усиленно прикидывал в голове. Наконец он спросил:

– Слушай, Энди… ты знаешь такого… Скайлера?

– Кто его не знает, – ворчливо отозвался здоровяк.

– А его дочь?

– Да все о ней слыхали, мне доводилось видать пару раз.

– Это что же… редкость? – удивился Том.

– Ну… чёрт их знает, – пожал плечами Энди. – Есть слушок, что старик девчонку не очень-то светит. Делает вид, будто она, мол, не здешнего круга цветочек.

Ник Эштон вдруг громко закашлялся.

– Делает вид?.. Что ты имеешь в виду? – с ещё большим удивлением переспросил Нэш.

– Да у девки на роду написано с ворами путаться, – возбуждённо прокряхтел Ник и принялся запивать кашель ромом.

– Это точно, – выдохнул Энди, – хотя… Мария сама по себе девчонка добрая, простодушная, оттого её волки и окружили. Вот папаша у неё – тот ещё ублюдок. Жадный до пяток, за восьмёрик родную мать продаст, что говорить о хорошей собой девке?

Нэш резко помрачнел.

– У неё, стало быть, есть жених? – вяло спросил он.

– Ну жених не жених… Скайлер мразь хитрая – чёрта с два он её Бернару отдаст, пока до последнего фартинга из него не высосет.

– Доиграется, – скептически протянул Николас. – Я про Бернара такое слышал – кровь в жилах стынет от одних только рассказов. Чёрный Алекс был дьявол, а этот того хуже.

– Много хуже, – согласился Энди. – У него, говорят, после того, как Тейт преставился, вообще кумпол сорвало – собственных людей на куски порубить может, любых, даже самых верных. Спросите зачем? А просто так, забавы ради.

– Так она выйдет за пирата? – промямлил Нэш. – Чудная будет парочка…

– Я ж говорю – у ней это судьба. Правда с Тейтом они были не разлей вода, Амур и Психея. А Бернар… тут уж больше воля её папаши.

Томас содрогнулся.

– С Тейтом? – вновь непонимающе переспросил он. – Который Чёрный Алекс?

– Он самый. Любовь была – что моря сохли. Пожениться только не успели. И видишь какая ирония? Тейт скопытился, а ей теперь за его дружка под венец.

– Дружка?

– Так они ж с Бернаром вместе ходили, – ответил Энди. – Он у Тейта сперва квартирмейстером был, потом компаньоном. У Алекса-то всему и набрался.

Наступила пауза. Нэш вновь откинулся к стенке и принялся нервно курить трубку. Количество свалившейся на него ошеломляющей информации зашкаливало – чтобы её как следует осмыслить, требовалось время.

Так прошло несколько минут. Наконец, Нэша вновь отвлёк посторонний шум – всё тот же буянящий матрос опять был чем-то недоволен и громко бранился:

– Э, кошка, ты куда?! Потаскуха дрянная, я ж заплатил!..

Энди захихикал:

– Ну ваши дают… Вчера один с галеона тоже потешил – пятьсот дублонов шлюхе отдал только за то, чтоб она вымя показала!

Ник и Энди оба неистово заржали, и даже Нэш немного отошёл от своего мрачного настроения и едва заметно улыбнулся.