Ее ночной кошмар - Сэм Кресент

лежала в одной из его кроватей, но не так.

Расстегнув пояс брюк, он медленно спустил их. У него возникло искушение не снимать жилет, но он знал, что она будет задавать вопросы. Черити, как любопытная женщина, захочет узнать все, а он не был готов к разговорам сегодня.

Стянув с себя одежду, он уставился на нее, обхватив пальцами свой член и чувствуя, как он напрягся. Он так отчаянно хотел оказаться внутри нее. Подойдя к ящику рядом с кроватью, он открыл его и достал оттуда презерватив. Разорвав фольгу, он вытащил презерватив и надел его на свой член. Сегодня не будет никаких последствий, вообще никаких.

Он забрался на кровать и пролез между ее ног. Взяв ее руки, он сцепил их вместе.

"Ты можешь прекратить это в любой момент".

"Зачем мне это делать?"

"Я собираюсь забрать у тебя кое-что ценное, Черити".

" Ты не заберешь это, Дуэйн. Я отдаю это тебе".

Когда Бист пришел за ним, он почувствовал, что ему предложили подарок, второй шанс. Когда Калеб предложил ему свою помощь, скорее даже угрожал, он понял, что нашел свое призвание. Когда Черити преподнесла ему этот подарок, предложив себя, он словно обрел рай, а до этого момента жил в аду.

Опустив губы, он приник к ее рту, поглощая ее поцелуем. Она застонала, обхватив его шею руками, прижимаясь к нему, и он не хотел ее отпускать. Ее пальцы сжались вокруг его пальцев, и он отпустил ее руки, чтобы удержать ее. Проведя одной рукой по ее телу, он обхватил ее ногу и притянул к своему бедру, прижимаясь к ее обнаженному телу. Ей было так чертовски хорошо в его объятиях, и он не хотел отпускать ее.

Именно такие моменты пугали его.

Никогда прежде он не хотел, чтобы что-то принадлежало ему и только ему.

Черити не была вещью. Она была человеком.

Человек, который был ему чертовски дорог, и мысль о том, что он никогда не будет с ней, не увидит ее, разрывала его изнутри. Она была причиной, по которой он дышал, боролся.

Оторвавшись от поцелуя, он потянулся между их телами и схватил свой член. Прижав головку к ее киске, он пару раз ударил по клитору, а затем спустился к ее входу.

Она тяжело дышала, стонала, хныкала, умоляла, и ему нравилось каждое слово.

Глядя ей в глаза, он ждал, чтобы убедиться, что она хочет этого. Только когда он увидел желание, потребность в ее глазах, он подался вперед, заполняя ее киску, прорываясь сквозь тонкий барьер ее девственности.

Он видел боль и ненавидел ее больше всего на свете. Она тихонько всхлипнула, и ему захотелось, черт возьми, причинить ей боль, но он этого не сделал. Глубоко погрузив свой член в нее, он взял ее за руки, обернув их вокруг своего тела, и прижал ее к себе.

"Больно. Я не ожидала, что будет так больно".

"Я знаю. Мне жаль, детка". Он слышал, что первый раз бывает болезненным, и надеялся, что ошибался, но выражение ее глаз ранило его в самое сердце. Он не хотел причинять ей боль. "Если бы я мог избавить тебя от боли, я бы это сделал. Я совсем не хочу, чтобы тебе было больно".

"Все в порядке. Это должно было случиться". Ее руки гладили его по спине. "На самом деле все не так уж плохо".

"Хочешь, я подвинусь?"

Она хихикнула. Даже со слезами на глазах она, казалось, находила в себе силы улыбаться.

Эта женщина была чем-то другим, насколько он мог судить.

"Да".

Медленно выходя из ее киски, он наблюдал за ее глазами, зная, что это немного задело по выражению ее лица, и он ненавидел это. Он ненавидел видеть этот взгляд в ее глазах. Оставив в ней только кончик, он подождал, и она кивнула ему, чтобы он продолжал.

Сделать ей больно — худшее чувство в мире, поэтому, когда он снова вошел в нее так глубоко, как только мог, и она застонала, этот звук прозвучал в его сознании как победный звон.

Овладев ее губами, он остался внутри нее, не желая двигаться, но как только она начала извиваться, пытаясь заставить его что-то сделать, он потерял всякое желание бороться. Выходя из ее тугого тепла, он медленно раскачивался взад-вперед, не торопясь, занимаясь с ней любовью, делая так, чтобы ей было хорошо так же, как и ему.

Она застонала, впиваясь ногтями в его спину, и он застонал, желая большего. Она была такой красивой, такой открытой, такой удивительной. Он чувствовал себя полностью одержимым ею.

"Пожалуйста, Дуэйн, мне нужно больше".

Услышав ее мольбу, он дал ей именно то, чего она хотела, занимаясь с ней любовью, проникая все глубже и глубже. Будет время и для траха, но не сегодня. Он хотел, чтобы она любила каждую секунду, когда он делает это с ней.

Прижав ее к себе, он глубоко вошел в нее, захватывая каждую ее частичку, приближая ее к оргазму, и когда он наконец перешагнул через край, она выкрикнула его имя. И только тогда он последовал за ней, наполнив презерватив и приняв ее как свою собственность.

****

На следующее утро Черити открыла глаза и немного растерялась, не понимая, где находится. Повернув голову, она почувствовала изменения в своем теле, сырость между бедер от того, что прошлой ночью у нее наконец-то был секс с Дуэйном.

Дуэйн!

Она повернула голову: он лежал на боку, спиной к ней. Свет, проникающий через занавеску, потряс ее, когда она увидела то, что он пытался скрыть прошлой ночью. В холодном утреннем свете спрятаться было невозможно, как и сохранить что-то в тайне.

Шрамы были слабыми, но они были. Следы того, что мальчика били, избивали, ломали и уродовали его кожу, а потом скрепили ее, возможно, с помощью алкоголя. Эти шрамы свидетельствовали не о любви, а о том, что кому-то явно было наплевать на то, что он делает.

Она вспомнила его признание об отце, о том, как он бил его, причинял ему боль. Но это было нечто иное, и ей стало тошно при мысли о том, через какое насилие он, должно быть, прошел в юности.

Шрамы были настолько слабыми, что любой человек, увидевший их издалека, не смог бы их различить. Ей хотелось прикоснуться к ним, но она не хотела будить его. Вот что он скрывал от нее прошлой ночью. В ту ночь, когда он спас ее все эти месяцы назад, она бы даже не заметила