Девушка из письма (ЛП) - Гуннис Эмили

«Еще один день, — подумала Китти, — всего лишь день. И Обитель Святой Маргарет исчезнет навсегда».

И она уже никогда не узнает точно, сможет ли обнаружить правду.

Она встала и быстро направилась к шкафу, лихорадочно вытаскивая одежду.

Путь до входной двери показался бесконечным, но с каждым шагом ее решимость росла, а внутри вспыхивал крошечный проблеск надежды. Она нашла фонарь, натянула ботинки и водонепроницаемый плащ, потом вышла из квартиры и спустилась на лифте на первый этаж.

Когда она вышла на улицу, морозный воздух обжег лицо, губы тронула легкая улыбка. Ночь была темной и холодной. Но пока она шла в тени платанов вдоль по набережной Виктории, перед ней вприпрыжку бежала восьмилетняя Эльвира из воспоминаний, подбадривая с каждым шагом.

По пути она махнула черному такси.

— Отвезете меня в Престон? Это деревушка к северу от Брайтона.

— Чтобы мне провалиться! Это обойдется в пару сотен фунтов стерлингов, — проговорил водитель, наклоняясь к окну.

— Ладно. Только по пути нужно сделать остановку, я сниму наличные. — Она открыла дверь и устроилась на заднем сиденье.

 Глава 19

Воскресенье, 5 февраля 2017

— Я так устала терпеть грубость, бабуль. От Мюррея, от Бена.

— Значит, хватит терпеть. — Оторвавшись от вязания, бабушка взглянула на Сэм.

— Какой у меня выбор? Если я порву с Беном, Эмма потеряет отца. А если пошлю Мюррея, то вылечу с работы.

— Бен всегда будет рядом с Эммой. Он слишком любит вас обеих. А что касается Мюррея… Может, это будет не так уж и плохо?

Сэм сидела в бабушкином кресле-качалке, прижав к себе Эмму.

— Бабуль, она и правда горячая. Думаешь, с ней все хорошо? — Сэм почувствовала подступающие слезы.

Бабушка поднялась со стула и погладила спину Эммы.

— Да, немного горячая. Но я мерила ей температуру, все в норме. Просто организм борется с вирусом. Несколько дней, и она будет совершенно здорова.

— Но ее нельзя вести в детский сад, пока она болеет. А у Бена эти собеседования…

— Я посижу с ней. Не переживай. — Бабушка ласково улыбнулась.

— Нет, бабуль, так не честно. Завтра я попрошу его зайти после собеседований и забрать ее. Просто сегодня вечером у меня нет сил для очередной ссоры. Чувствую, будто с тех пор, как переехала, наши отношения окончательно разрушились. И не знаю, есть ли путь обратно, — девушка заплакала, яростно утирая слезы. Эмма повернулась во сне и прижалась к ней еще теснее.

— Ты не сможешь вернуться. Но если вы оба готовы приложить усилия, можно двигаться вперед, — проговорила бабушка. — Я знаю, Бен старается. Но не слишком усердно выполняет свою часть соглашения. И несправедливо, что возлагает всю вину на тебя.

 — Не знаю. Наверное, он просто подавлен. Я скучаю по прежнему Бену. Сейчас с ним очень тяжело найти общий язык. Такое чувство, будто я одна разрушила нашу семью, а он просто принял это как должное.

— Ты сможешь с этим справиться. Еще несколько лет, и все наладится. Ты сможешь уделять больше времени работе. Сейчас самый непростой период. Ты одновременно пытаешься строить карьеру и заботиться о ребенке.

— Так и есть. Но я буду скучать по времени, когда она была маленькой. Назад ничего не вернешь. — Сэм мягко коснулась пальцами локонов Эмми и поцеловала в теплую щечку. Но малышка оттолкнула ее.

— Ты не станешь счастливей, если целыми днями будешь сидеть с Эммой дома. У нее есть Бен, есть я, ей нравится ходить в детский сад. Скоро она пойдет в школу. Сейчас ты проводишь с ней столько времени, сколько можешь. Она счастлива, о ней хорошо заботятся. Когда Эмма станет старше, ты будешь нужна ей намного больше. А если бросишь любимую работу и станешь совсем несчастной, какой пример ты ей подашь?

— Но я провожу на работе уйму времени. Не вижу Эмму, Бен меня ненавидит, а босс не уважает. Я так устала ежедневно выкладываться по полной, и по-прежнему всех разочаровывать.

— Не думаю, что босс тебя не уважает. Скорее, ты не уважаешь его. Я бы тоже не стала. Похоже, он просто бесхарактерный тип.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Сэм посмотрела на бабушку, которую сильно любила. От нее всегда пахло розовой водой, и она часто улыбалась, несмотря на причиняющее боль бедро. Сэм видела, что письма Айви тронули и бабушку, которой очень хотелось бы узнать свою настоящую мать.

— Прости, бабуль, что письма так тебя расстроили. Ты ведь подумала о своей матери? Ты когда-нибудь пыталась ее найти? — мягко спросила Сэм.

— Не беспокойся обо мне, милая. — Бабушка сосредоточенно считала петли.

— Ты же не всегда ладила с приемными родителями? Кажется, им не слишком понравилось, когда ты забеременела?

— Да, им было трудно это принять. Но они всегда поступали так, как считали лучше. Сомневаюсь, что я была покладистым ребенком.

— Но ты думала о ней? О своей настоящей матери? — Сэм взглянула на бабушку, надеясь, что та поднимет взгляд.

— Иногда. Наверное, она давно умерла, — тихо сказала бабушка.

— Ты этого не знаешь. Тебе только шестьдесят, она может быть жива. Я могу помочь тебе ее искать.

Бабушка сосредоточилась на вязании. Ловко двигались пальцы, щелкали спицы. Знакомый звук. Сэм много раз под него засыпала.

— Сэмми, ты кое-чего не знаешь, — вдруг произнесла бабушка. — Мне нужно тебе рассказать.

— Конечно, бабуль. Что именно? — спросила Сэм, подавшись вперед. Потревоженная Эмма тихо вскрикнула. — Давай я только уложу Эмму. А потом мы сможем поговорить. Хорошо?

Бабушка кивнула и опустила вязание на колени, ее глаза наполнились слезами. Сэм вдруг стало стыдно за свою настойчивость.

Она прошла в спальню, которую делила с Эммой, и положила девочку в кроватку. Малышка начала плакать.

— Тс-с, — прошептала Сэм, трогая ее лоб. — Все хорошо, милая.

Она вернулась обратно в гостиную.

— Прости, бабуль, у нас еще остался калпол [33] ? Думаю, нужно попытаться сбить температуру.

— Я посмотрю. — Бабушка встала с кресла.

Сэм проводила ее взглядом до кухни.

— Прости, что заговорила о поисках твоей матери, — произнесла девушка. — Это не мое дело. Просто не могу выбросить те письма из головы. В том монастыре творилось что-то ужасное. Я знаю. Чувствую.

Бабушка остановилась в дверях.

— Тогда ты обязана выяснить, что именно.

— Как? — Сэм тяжело вздохнула.

— Найди доказательства. Я не для того потратила столько денег на твое обучение, чтобы ты пасовала перед трудностями. — Она исчезла в кухне, и Сэм услышала стук дверцы буфета.

— Бабуль, я училась в общественной школе, — рассмеялась она.

— Ну а я работала на трех работах и платила налоги! Помнишь, что всегда говорил дедушка? Если думаешь, что слишком мала, чтобы на что-то повлиять, попытайся уснуть с комаром в комнате. — Бабушка вернулась с лекарством, улыбаясь, протянула его Сэм.

— Спасибо, бабуль. Я дам ей немного, а потом мы поговорим.

— Все в порядке, милая, занимайся Эммой.

— Ладно. Я быстро с ней управлюсь. Хочу знать, что тебя гнетет.

— Я просто хотела поговорить о дедушке, но это может подождать. Не бери в голову. — Бабушка повернулась к своей комнате. — Если вам больше ничего не нужно, наверное, я пойду спать. Если понадоблюсь, разбуди меня. Вот последнее письмо Айви. Я вложу его в твой блокнот к остальным.

— Хорошо, бабуль, спасибо. Прочитаю, как только смогу.

Дав Эмме калпол и убедившись, что девочка уснула в своей кроватке, Сэм быстро запихнула в сумку ноутбук и блокнот и выскользнула на тускло освещенную улицу. Холодная «Нова» завелась лишь с третьей попытки. Но, несмотря на то, что кашляющий двигатель ожил, Сэм ощутила, что салон начал прогреваться, лишь остановившись перед домом престарелых «Грэйсвелл».

Она взглянула на часы. 22:45. Через пятнадцать минут начнется смена Джеммы. Сэм выключила передние фары, чтобы не привлекать к себе внимания, но двигатель и почти бесполезная печка продолжали работать. Конечно, она привыкла топтаться у порога, но сейчас ощущала неловкость, бродя возле чужой собственности без согласия своего босса. Встреча с Мюрреем далась ей нелегко. Ее вера в себя и так была подорвана из-за постоянных ссор с Беном и чувства вины перед Эммой. Несмотря на частые крики, Сэм всегда думала, что Мюррей ценил ее усердие, что между ними было понимание, взаимное уважение. Очевидно, что нет. Она хотела выбросить все это из головы, выплеснуть злость, прокричав о его недостатках, но все равно было больно.