Девушка из письма (ЛП) - Гуннис Эмили

— Папочка, помоги мне.

— Милая, ты все делаешь правильно. Я горжусь тобой. — Он снял шляпу и опустился рядом с ней.

— Я умираю. Я не могу терпеть боль.

— Можешь. Подумай о том, что будет, когда она закончится.

Снова нахлынула волна боли, и она потянулась к нему.

— Пожалуйста, если что-то случится, присмотри за моим ребенком.

Он взял ее руку.

— Будь храброй, Айви. Я всегда буду присматривать за тобой. За вами обеими.

Она отбросила воспоминания и сжала ручку в пальцах. Нужно закончить письмо прежде, чем вернется Сестра Фейт.

Думаю, я была близка к смерти, когда пришел доктор Джейкобсон. Я умоляла его спасти моего ребенка. И он разрезал меня, так сильно, будто пытался распилить надвое. Потом я услышала ее крик. И появилась она. Наша малышка. Я спросила доктора Джейкобсона, видел ли он мою мать. Умоляла его забрать меня домой. Но он не стал со мной говорить. Просто оставил меня там с Розой. Надеюсь, он скажет о ней маме.

После ухода доктора Джейкобсона меня зашили. Это было даже больнее, чем сами роды. Монахиня, шившая меня, была неуклюжей и старой, и постоянно роняла очки для чтения. Я несколько дней не могла ходить, но Сестра сказала, что мне нужно скорее возвращаться к работе, чтобы отработать содержание. Я написала маме и дяде Фрэнку, спрашивая, могут ли они заплатить 100 фунтов долга за мое пребывание здесь. Но они не ответили. Я уже говорила, что стандартный срок отработки три года. Если придется остаться здесь на это время, я сойду с ума.

Детскую комната находится рядом с лазаретом. Я почти постоянно слышу детский плач, днем и ночью. Наверное, это часть наказания. Я теряю рассудок при мысли, что это плачет Роза, а я не могу к ней подойти.

У меня появилось молоко. Но нам не позволяют кормить своих детей, как заложено природой. Вместо этого им дают молочную смесь. Может, чтобы разрушить связь между матерью и ребенком. Мне дают таблетки, чтобы молоко исчезло, но они действуют достаточно медленно. Оно течет ночью, и мне очень больно. Сестра приходит в ярость, когда видит сырые простыни. Она устала от моего пребывания в лазарете, от моих слез. От моего беспокойства.

Я очень сильно скучаю по своей малышке. Не могу вынести, что кто-то заберет ее отсюда. Она принадлежит мне, нам.

Прошу тебя, любимый, приходи и забери нас, чтобы мы, наконец, смогли стать семьей. Пожалуйста, приходи побыстрее, пока Розу не удочерили. Иначе мы потеряем ее навсегда.

Со всей своей любовью,

твоя Айви

Едва успев написать последнее слово, Айви услышала ключ в замке и быстро запихнула письмо в конверт, который оставила Патрисия. Сестра Фейт принесла ей миску прозрачного супа и кусок хлеба.

— Держи.

— Спасибо, Сестра. — Айви с благодарностью взяла теплую миску.

— Нам нужно замочить те простыни, иначе их не отстирать, —проговорила Сестра Фейт почти нормальным тоном.

— Простите за неприятности, Сестра, — сказала Айви. — Я сейчас все сделаю. — Она опустила миску.

— Я сделаю; ты лучше отдыхай. Матушка Карлин придет с утра, и тебе придется вернуться к работе.

— Спасибо, — проговорила Айви, с жадностью принявшись за скудный ужин.

 Глава 17

Воскресенье, 5 февраля, 2017

Сэм с тяжелым сердцем припарковалась у дома, где жил Бен. Она еще помнила тот день, когда они нашли эту квартиру. Девушка была на позднем сроке беременности, и они обошли неисчислимое количество домов. А потом им показали это место, и Сэм в него влюбилась. Квартире лишь нужна была нежная забота, да еще немного краски. Зато имелся небольшой внутренний садик. И камин в гостиной. Они переехали сразу после свадьбы, и Бен попытался перенести Сэм через порог, но, учитывая ее восьмимесячную беременность, сорвал спину.

Поэтому он лежал на диване, а она в компании с дедушкой и своим животом делали большую часть ремонта. Бабушка сшила подушки на диван, а дед пожертвовал немного мебели из антикварного магазина. И постепенно это место стало домом. Сэм любила эту квартиру, с ней было связано столько воспоминаний. Они втроем плещутся в ванной, Эмма делает первые шаги по гостиной... Стремительно пролетели четыре года. И однажды — в пылу спора — Сэм предложила ненадолго переехать вместе с Эммой, чтобы остыть и сменить обстановку. Она была крайне удивлена, когда Бен согласился.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Сейчас Сэм видела его через окно. Бен с чайным полотенцем на плече ходил по гостиной, собирая игрушки Эммы. Девушка заметила, как при виде нее плечи его опустились, а челюсти сжались. И он ткнул указательным пальцем в часы на запястье. В эти выходные была не его очередь сидеть с Эммой. Но ему пришлось взять девочку, потому что она заболела, а Сэм работала. И он явно из-за этого злился.

Сэм заперла машину и направилась к двери. Она уже получила нагоняй от Мюррея, и, если Бен набросится на нее с упреками, ей потребуются все силы, чтобы не выйти из себя. Пока шла по дорожке, Сэм снова и снова вспоминала разговор с Мюрреем. Он третировал ее с тех пор, как родилась Эмма.

Сэм вернулась к работе так быстро, как только получилось. Но она больше не могла, как прежде, работать по ночам или, забросив дела, все выходные гоняться за сенсацией. И в наказание он подсовывал ей последки со дна бочонка историй. Именно поэтому она придержала для себя то, что касалось Кэннон. Мюррей особой щедростью не отличался и попросту не заслуживал подобной истории. Она собиралась уйти из агентства, как только получит предложение получше. И вот это действительно могло стать местью.

Сэм протянула руку и нажала на звонок.

— Привет, как дела? — спросила она, когда Бен, наконец, открыл дверь.

— Привет, — пробормотал он сквозь сжатые зубы, не встречаясь с ней взглядом. — Ты опоздала.

— Прости, я правда старалась улизнуть. Как Эмма? — спросила она у затылка Бена, пока он несся по коридору. Она так скучала по «старому» Бену, — тому, который после трудного дня наливал ей бокал вина и устраивал ванну с пузырьками. Этот же Бен, скорее всего, утопил бы ее в этой самой ванне.

— Хорошо. Кажется, все в порядке. Но она ничего не ела, так что я сейчас пытаюсь ее накормить. — Он убрал пальто и сумочку Сэм с дивана, куда она, войдя, бросила их. Уборка никогда не была его сильной стороной. Однако с тех пор, как Сэм переехала, он словно бы каждым действием пытался подчеркнуть, что ему без нее намного лучше.

— Я могу помочь? — спросила Сэм.

— Сомневаюсь. При тебе она капризничает. — Он уселся обратно за стол, а Эмма сразу же потянулась к матери. Бен поднес ко рту дочери кусочек брокколи. Эмма быстро взяла его, но, вскрикнув, выплюнула на пол.

— Эмма, не балуй, — крикнул он.

Сэм подошла к Эмме и села рядом.

— Привет, милая.

Эмма наклонилась и обхватила ручками шею матери, упав со стула ей на колени. И начала хихикать.

— Спасибо! — прорычал Бен.

— Что?

— Ей нужно поесть. Чего-нибудь полезного. Так что она не встанет отсюда, пока не съест немного овощей.

— Прости. Я просто поздоровалась с дочерью.

— И теперь ты ее не усадишь. Я пытаюсь соблюдать хоть какой-то режим, а ты все портишь.

— Ладно. Хочешь, чтобы мы ушли? — Сэм начала подбирать с ковра кусочки брокколи.

— Ушли? Она обедает. Ладно, забудь, — раздраженно бросил Бен.

Сэм выпрямилась.

— Похоже, ты намерен ссориться. Нам лучше уйти.

— Конечно! Ты просто возьмешь и уйдешь, а мне здесь убирать! Как мило.

— Бен, прости, что тебе пришлось взять Эмму. Но у меня нет выбора. Бабушка вымотана, а я не могу просто так взять выходной.

— Приехали. Я вся такая несчастная и совсем не контролирую свою жизнь, которая летит вперед на американских горках. Держитесь все, если что — я не виновата, — саркастически пробормотал он, попытавшись засунуть ложку с едой Эмме в рот. Сэм разозлилась: Эмма была достаточно взрослой, чтобы есть самостоятельно.