Испанский поход - Тимур Лукьянов

Вернувшись, он снял с себя шлем, доспехи и пропахший потом гамбизон, искупался в небольшом ручье, обнаруженном рядом с лагерем, переоделся в чистую длинную белую рубаху, поверх нее накинул плащ и только потом приступил к допросу пленных. Начать Гуго решил с их предводителя.

Высокий человек, одетый только в исподнее, сидел, прислонившись спиной к дереву. Стараниями Якова сломанная правая нога пленного была перевязана и туго стянута деревянным лубком. Рядом с пленным лежала и вся его амуниция, кроме оружия: кожаный доспех, обшитый толстыми стальными пластинами, круглый щит с гербом в виде льва, держащего меч, и большой тяжелый шлем странной формы с вделанными в него кривыми рогами. Охраняя сидящего, неподалеку с обнаженным мечом стоял Джеральд.

Пленному уже задавали вопросы на разных языках. Бургундец де Бриен спрашивал его на провансальском и на немецком, Хельге Гундесван – на языке викингов, Джеральд – на староанглийском и на языке кельтов. Проводник и травник Яков, показав себя очень умным и хорошо образованным молодым человеком, спросил на иберийском, на идише, на ладино[25], на иврите, на арабском и даже на языке басков. Остальные шампанцы спрашивали на франко-нормандском, но пленник упорно не желал отвечать никому из них.

Все понимали, что этот человек со сломанной ногой – тот самый враг, из-за которого, промедли сигнал командирского рога хоть немного, они могли бы уже быть мертвы, но никто не смотрел на захваченного предводителя врагов с ненавистью. Ибо ни один истинный христианин не может допустить ненависти к плененному. Рыцари графа Шампанского были людьми сильными и суровыми, беспощадными в битве, но и христианское милосердие всегда оставалось свято для них.

Де Пейн присел на траву рядом с раненым врагом и почему-то решил начать беседу с латыни. Наверное, потому, что из всех воинов в отряде только он один знал этот древний язык. Он спросил пленного, как его звать, и внезапно последовал ответ:

– Меня зовут Теодор Аквисий, милостью Божьей я герцог Готии и веду свой род от великого короля готов Теодориха.

– Но Готия – маркизат, а не герцогство, – поправил Гуго.

– Это теперь маркизат, а пять веков назад Готия была огромной страной. Владения готов простирались по всей Галии, по Испании и по Италии, включали в себя земли германцев и славян. А та Готия, которая осталась теперь, только жалкий осколок некогда великой страны, и все же я являюсь прямым потомком законных правителей Готии, и все те, кто за прошедшие века установил на землях готов пришлую власть разных маркизов и графов, – мои враги, – сказал на великолепной латыни пленный предводитель лесных пехотинцев.

– Мне сказали, что ни вы, ни ваши люди не желаете отвечать на вопросы. Но почему? – спросил Гуго.

– Мои люди без моего приказа ничего вам не скажут. Скорее умрут. Я же буду говорить только с более или менее равным себе, – гордо ответил пленник, и серо-стальные глаза его сверкнули властным огнем.

– Но я не могу похвастаться королевской кровью, а между тем вы уже заговорили со мной, – заметил Гуго. На что герцог Теодор сказал:

– Да, я не знаю вашего происхождения, но я видел, как храбро вы сражались, как встали в одиночку на пути целой сотни, а это кое-что значит. И еще: вы обучены латыни, а посему достаточно образованны. К тому же вы командуете всеми этими всадниками, а они, надо признать, прекрасно вооружены и обучены. Над вашим лагерем развивается знамя. Следовательно, ваш титул не может быть незначительным. Думаю, вы скорее всего баннерет[26] или барон. Я угадал?

– Не совсем. Я не баннерет и тем более не барон. У меня нет своей дружины, как нет и титула. Я простой рыцарь. Зовут меня Гуго де Пейн. И единственное мое звание – шателен Пейна, но, уверен, что вы даже никогда и не слышали о таком незначительном замке, как мой. Что же касается командования этим отрядом рыцарей, то я всего лишь выполняю волю своего сюзерена. И над нашим лагерем развивается его знамя, – скромно поведал рыцарь.

– И кто же этот благородный сеньор, которому служат с такой преданностью? – с усмешкой произнес пленник.

– Его зовут Гуго де Блуа, граф Шампанский, – сказал де Пейн.

– Так вот оно что! Вы из дальних краев! Можно сказать, из самого сердца Франции. Теперь понятно, откуда нынче наш коварный сосед граф Жеводан получает помощь, – проговорил герцог. Гуго посмотрел на пленного удивленно, затем произнес:

– Нет, уверяю вас, мы вовсе не имеем к названному вами графу никакого отношения. И меньше всего мы намерены помогать ему в чем-либо. Потому что с недавних пор он наш лютый враг. Сегодня ночью несколько наших товарищей пали в бою с войском Жеводана по ту сторону болот.

– Но если вы не друзья этого изверга, то какого же черта понадобилось вашей вооруженной до зубов кавалерии в нашем захолустье? – спросил лесной герцог, сверкнув глазами. Де Пейн ответил:

– Мы следуем в Испанию на войну с неверными маврами. Много христианских земель утрачено после битвы при Залаке, и мы намереваемся помочь истекающему кровью христианскому королевству Арагон выстоять в неравной борьбе. Именно ради этой достойной цели нас вооружил и оснастил благороднейший граф Шампанский. После светлого праздника Пасхи, из славного города Труа, столицы Шампани, мы отправились в этот поход. Мы ехали на юг через Бургундию, прошли вдоль реки Роны, а от Вивье свернули на запад и на дороге наткнулись на дружину того самого графа Жеводана, о котором вы изволили упомянуть. Здесь же, на этой поляне, мы оказались вынужденно, спасаясь от преследования превосходящих сил графа. Мы были измотаны долгим переходом и ночным боем, расположились на отдых и никак не ожидали, что на нас коварно нападут еще и из лесу. Ведь вы намеревались перебить нас во сне. Не так ли?

Лесной герцог поднял глаза, и, пристально посмотрев на де Пейна, произнес голосом холодным и ровным, словно говорил он вовсе и не об убийстве людей:

– Вы воин, Гуго, и знаете не ху же меня, что нет лучших союзников, чем внезапность и сон противника.

– И все же есть еще правила рыцарской чести, я, например, не нападаю на спящих, – с горячностью возразил де Пейн – и осекся, тут же внутренне уличив во лжи самого себя. Разве не на спящих людей графа Жеводана скакал он в атаку с холма только сегодня ночью?

Герцог спокойно произнес:

– Поймите, мессир, у нас не было другого выхода. Мы подумали, что в нашу землю снова вторглись враги. Войну с ратями графа Жеводана мы ведем постоянно, а других вооруженных людей не бывает на этой нашей границе. Я был неподалеку от этого края леса, когда, еще на рассвете, мои разведчики заметили по ту сторону болот какое-то движение, а потом мне доложили, что через старую гать сюда переправляется целое войско. Что же мне было делать? С пограничным отрядом, оказавшимся под рукой, я поспешил навстречу. Уже два десятка лет в этих краях идет война, и с той стороны болот приходят только враги. Приходят, чтобы покорить мой народ. Но пока мы даем отпор, как вы заметили.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});