Доктор Ф. и другие - Вадим Сухачевский

1

…Лишь тут я проснулся – видимо, под самое утро все-таки провалился в сон и слишком неосторожно зарылся носом в пуховую подушку.

Сквозь шторы пробивался бледный утренний свет. Лайма безмятежно спала, откинувшись на другой конец огромной кровати.

Кое-как придя в себя от пережитого во сне кошмара, я вспомнил о незнакомце за стеной и уже хотел подать ему сигнал, однако вовремя остановил себя. Нет, здесь надо быть осторожнее. Придется ловить момент, когда останусь в спальне один.

…Ламех… Ламех… Почему он решил, что я – Ламех?..

* * *

Ген.-полковнику Погремухину О.С.

(секретно)

…и затем товарищ "Гюнтер", закрывшись с "Племянником" в кабинете апартаментов, имел с ним продолжительную беседу, меня же выставив за дверь, почему о содержании беседы доложить не могу…

…ночью, разбудив меня, спрашивал о "Ламехе" – видимо, о том самом агенте, о кот. я была проинструктирован(н?)а полк. Уховым. Других агентурных кличек, как то "Ной" и "Мафусаил", при мне не упоми… не упомянал. При этом вел себя скрытно, на мои вопросы, откуда знает про "Ламеха", отвечать не стал, несмотря на все мои не однократные усилия.

("Тут подчеркнуть обязательно!")

Утверждал, что имя "Ламех" пришло ему в голову случайно…

("Уж ты прости, Сереженька! Парень, конечно, ты хороший, плохих в апартаменты, небось, не селят, но – отчет есть отчет. Зато не стану писать, что на стук в дверь не ответил, хотя мог быть час "Ч". Да тут, что говорить, и сама чуть-чуть сплоховала…")

…и на недопустимую халатность ст. прапорщика Кумовой Л., которая, не смотря что ей доверили дезенфи… дезинфи… убрать в апартаментах, не соблюла правила геги… ("гиге…"?)гегеены, отчего завелись тараканы, мешающие работать по операции "Рефаим"…

("Пусть-ка теперь Любаня покрутится!")

…и про колготки еще раз напоминаю, которые пока Панасёнков не выдал, потому что ждет приказа от Вас. Нужны итальянские, "Филодоро", 4.

Лайма Д. * * *

(По телефону)

— Корней Корнеич? Погремухин говорит. Разрешите вас поздравить – "Гюнтер" уже в Центре.

— Да ты что, Погремухин? Ты с колокольни…………, что ли? Как же это ему?..

— А это уж у своих спросите. Кто дежурил на входе?

— Ухов… Ну, ужо будет ему………! Ладно, с этим……… разберемся!

— Не сомневаюсь. А с "Гюнтером" как?

— М-да, тут сложнее… Гляди ж ты, просочился!

— Ему не привыкать.

— М-да… И чего, спрашивается, роет?

— Ясно: по операции "Рефаим". Вчера, как мне доложили, беседовал в апартаментах с "Племянником".

— Так ведь "Рефаим" целиком на нас! Вот у меня шифровка из самой Администрации!

— Ну, там у них, в Администрации, тоже сейчас не все так просто. Молодежь играет свою игру.

— Игрули хреновы!

— Целиком и полностью согласен!.. Однако с "Гюнтером" надо все же – ухо востро: больно опытен, хоть и молод. И играет, похоже, за ту команду. Ох, чую, спешить надо, пока их команда все не перехватила!

— И что делать?

— Ясно! С "Рефаимом" не медлить – вот что! "Племянничек" покуда наш!.. А то новая команда все расхватает – спишут нас тогда, Корней Корнеич, вот увидите!..

— Ну, ты – не того… Ты давай без паники… А с Ухова……… шкуру спущу!

— Не смею прекословить!.. Но как-нибудь с Уховым этим поосторожнее, чтобы "Гюнтер" не пронюхал.

— Учить будешь… Сами не маленькие.

— Тогда – за сим разрешите…

— …………………………….!

* * *

ПРИКАЗ № ***/*** – "с"

1.

1. Полковника Ухова П.П. за несдачу норм по физподготовке, неуставное обращение с младшим персоналом и разболтанный внешний вид (расстегнута верхняя пуговица) лишить премии за 4-й квартал. Объявить Ухову П.П. о неполном служебном соответствии.

2. Ст. прапорщику Кумовой Л.Б. за халатное отношение к обязанностям поставить на вид и назначить три дежурства вне очереди с мытьем туалетов на 6-м и 7-м этаже.

2. Мл. лейтенанта Лайму Д. за безупречное несение службы и переработку в ночные часы премировать колготками "Филодоро" 3 (за неимением в палатке военторга номера 4) и халатом шелковым, красным (производство Юж. Корея).

3. За проявленное рвение во время работ по расчистке снега во дворе, а также за безукоризненное соблюдение Рождественского поста старшего лейтенанта Х.Х.Двоехе… ("Вот же ты, Господи, фамилия!.. Чем бы замазать?..") Двоехорова наградить переходящим вымпелом подразделения и представить к очередному званию капитана.

Снегатырев Документ подготовила Т.Копейкина * * *

— …Ну вот, видишь, друже Леденцов! А ты все говоришь – Бога нет!

— Да ты, Двоехорыч, погоди больно-то радоваться. Вымпел – что?! Нынче дали, завтра отымут. А насчет очередного звания – покамест еще по инстанциям пройдет! Знаю я их! Околеть успеешь!

— Оно правда! Оно конечно!.. Только извини, друже, за сало за твое премного благодарен, а пост я все-таки доблюду. Вот разве огурчика…

— А кишки-то не сводит?.. И физия у тебя, смотрю, какая-то фиолетовенькая, навроде той папки.

— Ох, и не говори! У меня ж язвенная болезнь, — заново не открылась бы… И там, в холодной, что-то, видимо, внутри застудил – грудь так и ломит, так и ломит… А все-таки доблюду. Я ж не за вымпел, я обет дал. И вина твоего – ни-ни. Вот только пивка разве…

* * *

…Лайма, причесанная, свежая, в невесть откуда взявшемся у нее алом шелковом халате, подчеркивавшем стройность ее фигуры, заглянула в спальню:

— Сережа, уже не спишь?.. А к тебе тут пришли. "Гюнтер", и с ним еще какой-то. Давно ждут, но велели не будить, пока сам не проснешься… Тебе кофе?.. Не торопись, они сказали – подождут сколько надо…

— …Превосходно! — сказал колобок-Гюнтер, когда минут через десять я, умытый, свежевыбритый, вошел в кабинет. — Стало быть, мы можем приступить…

Он, как и в прошлый раз, сидел в крутящемся кресле у письменного стола. Рядом стоял и изучающе разглядывал меня длинный и тонкий, как стрелка зеленого лука, с козлиной бородкой субъект в старомодном костюме с коротковатыми несколько рукавами пиджака. Глаза у него были бесцветные, как у замороженного судака. Вообще эти двое были как будто нарочно подобраны, чтобы подчеркивать некоторую, в определенном смысле, законченность друг друга: козлобородый с судачьими глазами – доведенную до совершенства сферичность Гюнтера, а тот, в свою очередь, — его идеальную вытянутость и пикообразность.

— Разрешите вам представить: Готлиб, — указал Гюнтер на Длинного.

Тот поклонился мне весьма учтиво.

— Ждем вашего пробуждения уже второй час, — продолжал Гюнтер – Не хотелось проявлять бесцеремонность, однако время все-таки – вещь ценная, так что, если вы не возражаете, пожалуй, приступим… Полагаю, это будет небезынтересно и для вас, ибо я попросил нашего друга Готлиба развеять ваше неведение относительно большинства аспектов миссии, коя вам предстоит…

Затем некоторое время они переговаривались между собой на каком-то вовсе не ведомом мне языке; тут проявилась снова их полнейшая несхожесть: если сферический Гюнтер старательно отщелкивал слова, то стрельчатый Готлиб растягивал их, будто напевая своим неплохо, кстати, поставленным тенорком.

— Ах, простите, мой друг! — наконец снова повернулся ко мне Гюнтер. — Немного увлеклись. Мы с коллегой Готлибом обсуждали, до какой степени стоит вас посвящать. Я настаивал на том, чтобы эта степень была максимальной, не хочу, чтобы вас использовали втемную. И, кажется, мне, finalement,[34]  удалось его на сей счет убедить… Готлиб некогда был педагогом, так что, полагаю, он изыщет способ изложить все более чем доходчиво.

Ответом Длинного снова был учтивый поклон.

Я было задумался, что бы такое мог преподавать этот козлобородый и отчего-то заключил, что математику. Даже прикинул, какую бы кличку он мог носить, но дальше прозвища "Козел" фантазия у меня не двинулась.

Размышления мои на сей счет прервало дребезжание, опять раздавшееся из кармана Гюнтера.

— Hello!.. — сказал он в трубку. — Oh, is thet you, sir?.. Yes, I underestand… And when is lord Grey giving this supper?.. The weather seems to be, quite good, the planes, I hope, can fly… Tell them – I’ll come by seven o’clock… Olaf has not left London yet?.. Perfectly, wait for me in London![35]

— Неужто сам лорд Уиндмайер? — с пониманием спросил Готлиб.

— Он самый, едри его… — отозвался Гюнтер, убирая мобильник в жилетный карман. — Сами ни черта не могут! Право, как маленькие!.. Придется вылетать… — И с этими словами он в самом деле вылетел, ибо другого способа покидать кабинет, видимо, не знал.