Миражи в городе любви (сборник) - Инна Криксунова

Но Юрий Борисович остановил ее. И, прежде, чем она ушла, предложил ей завтра встать пораньше и пойти утром, еще до завтрака, на море. В это время суток на пляже еще совсем не жарко, наоборот, даже свежо. В полвосьмого утра там практически нет народу, воздух чистейший, на море штиль, сказочная красота. Они полюбуются морем, подышат полезным утренним воздухом, посидят в дюнах.

Предложение было заманчивым. Марина согласилась.

* * *

В этот ранний час у моря было на самом деле сказочно хорошо. Бескрайняя, поблескивающая перламутром водяная даль на горизонте сливалась с небом, по которому изредка проплывали небольшие перистые облачка. Небо над Балтикой, действительно, было необычайно красивым, его постоянно изменяющаяся цветовая гамма изобиловала множеством тонких оттенков.

От моря шел ни с чем не сравнимый запах свежести, к которому примешивался еле ощутимый дух водорослей, смешанных с песком, в небольшом количестве выброшенных на берег приливом. Днем дети, играющие на пляже, находили в них крохотные кусочки янтаря, вынесенные морем на сушу.

Юрий Борисович и Марина прошли метров двести по шелковистому мелкому песку, затем решили искупаться. Раздевшись и оставив вещи на скамейке, стоявшей неподалеку от воды, они вошли в воду.

– О-о-о! Холодновато! – воскликнула Марина, поеживаясь и обхватив свои плечи руками.

– А чего же вы хотели, Мариночка, – ответил Юрий Борисович. – Вода с утра еще не успела прогреться. Это все-таки Балтика, а не Средиземное море.

– Да уж! – закивала головой та. – В этом сомневаться не приходится!

– Зато после купания вы почувствуете себя просто отлично, – продолжал подбадривать Марину Юрий Борисович. – Знаете, как такая водичка освежает? – добавил он. – Ну, что, окунемся? – он быстро погрузился в воду и поплыл.

Марина, будучи жительницей Петербурга и тоже живя на берегу Балтийского моря, прекрасно знала, что после купания в, прямо скажем, нежаркой балтийской водичке чувствуешь себя, действительно, великолепно. Кожа от капелек соленой воды становится порозовевшей и свежей, глаза начинают блестеть, и все тело наполняется энергией. Но, хоть и знаешь о том, что прохладная вода производит чрезвычайно полезное действие, все равно каждый раз, прежде, чем окунуться в нее, убеждаешься, что это можно сделать, лишь предварительно собравшись с духом и ахнув.

После того, как первое чувство холода прошло, и тело приятно согрелось, выходить из воды, действительно, уже не хотелось. Наоборот, возникало желание прыгать в ней, кувыркаться и плавать, переворачиваясь на бок и на спину.

– Потрясающе! – восклицала Марина с блестящими от удовольствия глазами. – Юрий Борисович, вы просто молодец, что вытащили меня сегодня на пляж в это время! Обычно меня утром не заставишь рано встать, я ведь люблю поспать, есть такой грех.

– Я надеюсь, что это ваш не единственный грех? – улыбаясь, спросил тот.

После купания они хорошо растерлись махровыми полотенцами. Но все равно находиться на пляже было слегка прохладно, воздух и песок, действительно, еще не успели прогреться как следует. Нужно было идти в дюны. Эти небольшие песчаные холмики, созданные ветром в тех местах, где пляж уже почти переходил в прибрежный лесок, создавали пространство, хорошо защищенное от ветра. Там на самом деле было намного теплее и уютнее, чем на открытом пляже.

Марина и Юрий Борисович перенесли свою одежду за песчаные холмики и расположились там. Предусмотрительный поклонник, идя на пляж, захватил с собой два небольших картонных пакета с соком и пару пачек крекеров.

– О-о! Вот это кстати, – воскликнула Марина, глядя на провизию. Она сидела на корточках и пересыпала в руках шелковистый, чуть скрипучий нежно-бежевый песок. – Я здорово проголодалась после купания, – объяснила она. – Какой же вы предусмотрительный, Юрий Борисович! – кокетливо покачала она головой.

– Это далеко не единственное мое достоинство, – в тон ей шутливо ответил он, сверху вниз глядя на нее и открывая пачку с крекерами. – Правда, всем этим не наешься, – продолжил он, – но все-таки червячка заморить можно.

Они с удовольствием пили абрикосовый сок и хрустели крекерами с маком. Когда Юрий Борисович, передавая ей пакет с соком и печенье, задержал ее пальцы в своих, Марина почувствовала, что между ними как будто пробежала искра. Да и по выразительным взглядам седовласого кавалера было видно, что присутствие молодой женщины, находящейся рядом с ним в этой уединенной, защищенной от посторонних взглядов и поэтому вполне интимной обстановке, явно волнует его. По тому блеску в глазах, с которым он то и дело как бы невзначай поглядывал на нее, Марина ясно ощущала, что обстановка становится двусмысленной.

Хотя в дюнах было теплее, чем на пляже, все же Марина почувствовала, что чуточку замерзла. Неплохо было бы накинуть что-нибудь на плечи. Она встала и огляделась, решая, что же ей набросить на себя, полотенце или рубашку, в которой она пришла. Но Юрий Борисович опередил ее. Он тоже встал и, взяв тонкий хлопчатобумажный джемпер, который был на его плечах, когда они шли сюда, бережно укрыл им Марину. В этот момент расстояние между ними сократилось до минимума, и Юрий Борисович неожиданно притянул ее к себе и поцеловал. Марина не отстранилась. Объятие поклонника было весьма крепким. Он плотно прижался к ней, от его тела исходило жаркое тепло. Его поцелуй был таким длительным и глубоким, что у Марины поплыла под ногами земля. Не выпуская ее из объятий, он взволнованно гладил ее спину, плечи, бедра. Марина, находясь в тесных объятьях поклонника, чувствовала его мужское естество, которое уже находилось в полной готовности. «Ничего себе!» – подумала она. – «Вот и верь после этого, что, мол, мужчины после пятидесяти уже не то. Ему-то, пожалуй, никакие снадобья не нужны!» – усмехнулась она в душе. Вместе с тем его объятия отнюдь не были ей неприятны, она чувствовала себя весьма взволнованной, у нее перехватило дыхание.

Неизвестно, чем бы все это кончилось, но в этот момент со стороны лесочка послышались шаги, и звонкий детский голос закричал:

– Jāņi-i-i! Nāc šupru![1]

На пляж выбежал мальчик лет шести с льняными волосами, в кепке-бейсболке, повернутой козырьком назад. Он подпрыгивал, очевидно от радости, что скоро будет купаться. За ним на расстоянии пятнадцати метров бежал другой мальчик, немного постарше. Следом, в отдалении, шла мать с девочкой, видимо, сестрой сорванцов.

– Bērni! Bērni! – крикнула женщина. – Ejam uz mūsu vietu![2]

Мать с детьми подошли к тому месту, где находились Юрий Борисович и Марина, и остановились в двадцати-тридцати метрах от них. Они положили свои вещи на песок и явно собирались расположиться здесь основательно. Видимо, причиной тому служил большой яркий тент, расположенный рядом. Под ним в случае необходимости можно было поместить детей, когда солнце начнет припекать сильней.

Уединение было нарушено. Марина и Юрий Борисович взяли свои вещи и неторопливо пошли по кромке воды по направлению к выходу с пляжа. После того, что произошло между ними, ощущалось явное напряжение чувств. Поэтому они старались говорить ни о чем и почти не смотрели друг на друга.

Юрий Борисович проводил Марину до дверей гостиницы. Прощаясь, она сказала, что сможет встретиться с ним не ранее, чем во второй половине дня. Она сказала, что собирается помыть голову, а также немного поспать. На самом деле она была в смятении, и не знала, как ей быть дальше: стоит ли недвусмысленно охладить пыл седовласого поклонника или?..

Она вошла в гостиницу, затем обернулась и увидела, что он продолжает стоять и смотреть на нее через широкую стеклянную дверь.

* * *

Двухнедельный отдых подходил к концу, до Марининого отъезда оставалось два дня. У Юрия Борисовича отдых должен был закончиться немного позже, через четыре дня. Он предложил Марине сегодняшним вечером пойти в ресторан, и это предложение было принято.

Ресторан находился на улице, ведущей к морю, недалеко от центрального входа на пляж. Марина и ее спутник устроились за уютным двухместным столиком в углу зала. Это давало им возможность видеть все, и в то же время самим оставаться чуть в тени, не на виду.

Пока ее спутник просматривал меню, Марина с интересом изучала интерьер. Он был оформлен в современном стиле, то есть, выглядел простым и свободным от лишних деталей, но, вместе с тем, утонченным и изысканным. В матовых белых стенах по всему периметру зала были сделаны глубокие овальные ниши, в которых стояли большие белые вазы, похожие на амфоры. В этих вазах располагались искусно подобранные букеты сухих цветов. Окна были занавешены белыми тонкими полупрозрачными занавесями, которые по бокам были собраны красиво задрапированными складками. Все вместе выглядело шикарно. Ну, что ж, прибалты, действительно, обладают безукоризненным вкусом и, как никто другой, умеют оформлять стильные интерьеры.