Золотая Орхидея (СИ) - Трефилова Майя

— Суждения ваши поверхностны, а кроме того, отвратительны. Хотя вы меня заинтересовали. Я хочу узнать, отчего же я враг себе больший, чем Аймери? — она постаралась стать язвительной, хоть понимала, что поздно.

— Вы не принимаете себя, свою природу, если можно так выразиться. Отвергаете традиции фениксов, носите драконьи заколки и оружие, более того, знакомы с культурой боя на мечах глубже, чем должно девице вашего положения. Ненавидите себя за то, что прячетесь и прячете не только раны, но даже кожу. Я вижу вашу боль. Вы пришли тогда не только чтобы защитить драконов, но, возможно, погибнуть легче, чем вам придется. Я не донес императору, когда ваш друг оскорблял его величество, из благодарности за спасение императрицы не стану раскрывать и этот секрет. Однако не советую воевать со мной, сейчас я вооружен лучше вас.

Руми тяжело вздохнула. В этой борьбе она проиграла и давала время гневу на Дер-Су угаснуть, чтобы стать как он — спокойной и рассудительной.

— Вообразили себя всемилостивым мудрецом? Приятно упиваться властью? — спросила она, глядя в его тёмные бездонные глаза.

— Не сказал бы.

— А себя вы ненавидите?

— Я принял себя и своё положение. Возвращается царевна Диларам. Скройте своё расстройство, не раньте её чувства.

Она послушалась, хотя злоба на князя осталась. Закат потух, когда Диларам села рядом с Дер-Су и Руми и развернула карту. Сияющими чернилами картограф вывел звёздные рисунки ночного неба. Царевна и её гости часто поднимали головы, чтобы сверить расположение светил с чудесной картой. Прямо над ними зажглась яркая звёздочка, и, глядя на неё, Диларам сказала:

— Это Ночецвет, прекраснейшая звезда востока. Не каждую ночь она показывается на небесах.

— О ней сложена удивительная легенда, — добавил Дер-Су; тон его стал мягче, приятнее.

Он пристально посмотрел на царевну, ожидая её слова, как и Руми. Надеялась, что интересная история отвлечёт от чёрных мыслей.

— Жаль, я не принесла ситар. Надеюсь, это не испортит повествование.

В глубине небес бездонных

На фаянсовом престоле

Ночецвет сияла миру

И худой не знала доли.

Трудно было с ней сравниться,

Величава, грациозна,

Разгоняла ликом темень,

Зажигала в небе звёзды.

В серебро волос богини

Вплетены алмазы неба.

Красоты такой слепящей

Мир земной ещё не ведал.

Аэлун не уступала

Ночи светлая богиня.

Хрусталем роса дрожала

На венце цветущих лилий.

Ночецвет все почитали,

Но один влюбился страстно,

Младший Дух огня и света,

Младший Дух зари прекрасной.

Он, светило в свите Солнца,

Поднимая над землею,

Мельком только мог увидеть

Ночецвет перед собою.

Нрав её был горделивый,

И, не следуя приказу,

Резко высказать посмела

Мысль крамольную, и сразу

Аэлун её низвергла,

Сбросила на твердь земную,

Титула её лишила

За одну лишь фразу злую.

Средь живущих растворилась,

В смертном теле бродит ныне

Свет в ночи, звезда востока,

Горделивая богиня.

Вслед за ней с небес на землю,

Не изведывав сомненья,

Младший Дух зари прекрасной

Бросился без сожаленья.

До сих пор сияет миру

Яркая звезда богини,

Но от Ночецвет осталось

У звезды той только имя.

Вполне мирно Руми рассталась с Дер-Су, а прекрасная песня изгнала из души боль. В голове звучал тихий, мелодичный голос царевны Диларам, и сны были спокойными. Несколько раз Ханум пытался разбудить Руми, но не преуспел, и она проспала до обеда. Когда, наконец, покинула комнату, друзья встретили многими новостями.

Ханум сразу похвастался, как щедро его вознаградил царь за помощь Руми. «Надо бы почаще спасать знатных девиц», — радостно произнёс он, пересыпая из одной кучи в другую золотые монеты. Завтра состоится бал и торжественное открытие сада, созданного Симерионом и Диларам. Тогда же примут решение о помолвке царских детей с драконьими аристократами.

— Кстати, Симерион спрашивал, носишь ли ты золотые колокольчики, которые он передал? — поинтересовался Ханум.

Прежние обиды колыхнулись в душе Руми, но она сдержалась. Друзьям же сказала, что вернется в библиотеку и будет дальше искать, как побороть свой недуг. Тигры кивнули и напомнили, что можно попросить у царя рукописи Адзуны.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Пока нет нужды. Думается, его труды переписывались под именами других авторов, следует лишь лучше поискать, — ответила Руми, стараясь воодушевить саму себя.

Начать решила с жизнеописания Руны. Быть может, ей в странствиях с супругом приходилось сталкиваться с теми, кто «отрезан» от Мирового Древа. Смотритель библиотеки без удовольствия выдал нужные книги. Сразу Руми стала искать хоть какие-то зацепки, способные приблизить её к решению проблемы. Первым ей бросилось в глаза отсутствие упоминания и имени первого феникса, и того, что он был супругом Руны. Если без Адзуны совсем не выходило обойтись, историк называл его обезличено «учитель». Жизнь правительницы Мелеха оказалась богатой на события, но читать всё не было времени. Руми останавливалась лишь в тех местах, где упоминались новые и необычные встречи.

На одной странице она задержалась надолго, перечитывала её несколько раз. Очень кратко упоминалось, что Руна и её ученики остановили вторжение драконов под предводительством Люрайи. Не Гории, а его отца, первого патриарха. Он силой решил получить плодородные земли цаства фениксов. Во главе войска великий князь полетел через море, но туда его и сбросили огненным вихрем. Многие драконы утонули. Руна долго горевала из-за вероломства соседей и вынужденного убийства. С тех пор она не посещала Ливнер.

Наконец, оторвавшись от чтения, Руми задумалась. Адзуна упоминал в письме, что жена хочет приехать. Быть может, спустя сотню лет, она-таки простила себя. Но, судя по её истории, встреча с первым фениксом в стране драконов не состоялась. Он так и пребывал один на чужбине. Полистав дальше, Руми обнаружила, что и дальнейшие путешествия Адзуны к оборотням и эльфам Руна не разделила. На душе стало горько, и Руми закрыла книгу. Ничего, что оправдывало бы поиски, в ней не нашлось.

Решив, что хватит блужданий, Руми запросила все переработанные труды Адзуны. Библиотекарь посмотрел на неё, как на сумасшедшую, и заявил, что за подобную глупость её нужно сурово наказать.

— Делайте, что хотите, — ответила Руми, ничуть не смущаясь. — Но помните, что царевич велел мне помогать.

— Тогда берите, что угодно! Почти всё в этой библиотеке восходит к авторству Оссэ! Читайте, сколько влезет, и уподобитесь ему! — смотритель, развернулся и ушёл.

Поиск оказался бессмысленным. Все книги и вечности не хватит перечитать. Руми разочарованно побрела в секцию, где хранились книги об орхидеях, достала с полки труд царицы Меренити. На несколько часов она пропала для мира, углубившись в прежде неинтересную тему. Всё, что угодно, лишь бы не оставаться наедине со своим отчаянием. Перевернув очередную страницу, Руми увидела письмо Адзуны. Бегло пробежавшись по нему глазами, отложила его и продолжила чтение. Так она и просидела до заката, пока смотритель не попросил её уйти.

Без целей и желаний, марионеткой судьбы Руми брела по дворцовым коридорам. Ни чудесные цветы, ни звонкие птичьи голоса не могли её порадовать. Она забылась в своей печали и нисколько не волновалась, что может зайти не туда. Её окликнул Симерион, но она не обернулась.

— Руми, почему ты не отзываешься? — спросил царевич, когда догнал её. — Я снисходителен, но всё же твой правитель.

— Простите, ваше высочество, — ответила она, глядя в пустоту. — Я очень устала, разрешите мне идти в мои покои.

— Но ты идешь не в ту сторону! Позволь мне тебя проводить.

Руми не возражала. Царевич что-то рассказывал, но она лишь отрешенно кивала, не пытаясь его слушать.

— Руми, что случилось? — спросил он, не выдержав её равнодушия. — Я вижу, что это не просто усталость. Ты так расстроена из-за заколки? Поговори с императором драконов, даже если он тебя не простит, мы сочтём твои обязательства выполненными и вернём наследство.