Anamnesis morbi. (История болезни) - Александр Светин

— Сто семь, если быть точным! — подал голос Джонатан Смит. За это время он покинул свое прежнее место и переместился ближе к Тине, с неожиданным интересом разглядывая стоящее на каминной полке старое фарфоровое блюдо.

— Сто семь?! — изумилась женщина. — Невероятно! До нас доходили слухи, что он погиб в советском концлагере. Выходит, он выжил тогда!

— О да! Димас Антониди оказался на редкость крепким. Да и сейчас он даст фору многим молодым, — Толстяк расхохотался и откинулся в своем кресле. — Знаете, я ведь едва угнался за ним, когда мы вместе поднимались по лестнице на шестой этаж нашего офиса. Старик потрясающе выглядит для своих лет и категорически не переносит лифты! У вас должна быть хорошая наследственность, госпожа Антониди.

— Он был в вашем офисе? В Афинах? Так он что, в Греции?

— Он был в Афинах. Совершал круиз по Средиземному морю. Ну, знаете, Италия, Франция, Греция… А отплывали они из Одессы, это теперь Украина. Димас на пенсии и отдыхает. Будучи в Афинах, он посетил наше бюро и поручил отыскать своих родственников, если таковые имеются.

— И мы нашли вас, — проскрипел откуда-то сзади молчаливый господин Смит.

Тина обернулась — длинный теперь внимательно изучал корешки книг в шкафу, стоящем позади дивана. Отчего-то присутствие Джонатана Смита настораживало Тину. Особенно неприятно было ощущать его за спиной. Но не попросишь же гостя не маячить сзади!

— Да, мы нашли вас, — продолжил свой прерванный монолог Мессанж, недовольно взглянув на коллегу. — Должен сказать, что это оказалось очень простым делом: Антониди живут в этом доме уже больше двухсот лет. В наше время редко встретишь столь образцовое родовое гнездо! — польстил Тине толстяк.

— Да, дом очень старый. В этом есть и преимущества, и недостатки. Даже не знаю, чего больше, — усмехнулась Тина. — Так что же хотел Димас? Просто отыскать родственников? Или что-то передать?

— Скорее, получить! — толстяк наклонился вперед и внимательно смотрел на Тину. Его улыбка исчезла.

— Получить?! — изумилась женщина.

— Именно получить. По словам Димаса, в подвале этого дома спрятана некая вещь, принадлежащая ему. И он хотел бы получить ее обратно. Нам поручено принять ее от вас и передать нашему клиенту.

— Но я понятия не имею, о чем идет речь! — воскликнула Тина.

Происходящее перестало ей нравиться. Поздно вечером приходят двое незнакомцев, рассказывают о внезапно ожившем престарелом родственнике, да еще и требуют отдать им неизвестно что… как-то все это странно. Она, правда, никогда не сталкивалась с адвокатскими конторами и не знает стиля их работы… но все равно история, рассказанная милейшим господином Мессанжем, явно отдавала неприятным душком. Да еще и мрачный мистер Смит за спиной…

— Ну, разумеется, вы не знаете! — с готовностью согласился с ней толстяк. — Зато знаем мы. Господин Антониди весьма подробно описал нам местонахождение интересующей его вещи. От вас потребуется лишь малая любезность: проводить нас в подвал этого замечательного дома.

— Простите, господа, но прежде чем оказать эту любезность, я хотела бы получить подтверждение ваших слов. Полагаю, мой родственник оставил для меня какое-то письмо? И еще… я хотела бы знать, о какой вещи идет речь, — Тина старалась говорить твердо, не выдавая своего испуга.

Ей было очень страшно: она внезапно осознала, какую глупость сделала, впустив в свой дом двух незнакомых мужчин. И теперь лихорадочно соображала, как выпутаться из этой ситуации. В то, что господа Смит и Мессанж действительно выполняют волю ее престарелого родственника, она уже совершенно не верила.

— Госпожа Антониди, к чему эти формальности? — толстяк досадливо поморщился. — Ну, положим, покажем мы вам это письмо… откуда вам известно, что оно написано именно Димасом, а не, допустим, моим милейшим коллегой? Вы что, знаете почерк вашего исчезнувшего прапра… уж не знаю, кем он вам там приходится? А что касается искомой вещи… пожалуй, я скажу вам, что это. Амфора. Старая маленькая амфора, не представляющая никакой исторической ценности и не нужная никому… Кроме нашего клиента, разумеется. Ну посудите сами, Тина, этот глиняный горшок провалялся в вашем подвале бог знает сколько лет… и провалялся бы еще столько же, если бы уважаемый Димас о нем не вспомнил. Вы благополучно жили без него прежде и чудеснейшим образом проживете и впредь. А нам — маленькая, но радость: выполнить прихоть нашего клиента. Для нас, адвокатов, желание клиента, знаете ли — закон! — Мессанж с трудом выкарабкался из глубокого кресла и подошел вплотную к Тине, нависнув над ней необъятным пузом.

Тину передернуло от обдавшей ее волны ядреного запаха пота вперемешку с флюидами дорогого парфюма. Толстяк, видимо, пытался заглушить свой естественный аромат, вылив на себя литр одеколона, но не преуспел. Откуда-то сверху, из-за закрывшего обзор живота, донеслись слова Люка Мессанжа:

— Итак, вы проводите нас в подвал?

Тина молча кивнула. Пузо отодвинулось, освобождая ей дорогу. Женщина встала и направилась на кухню. Она не оборачивалась, но по топоту и сопению толстяка поняла, что ночные визитеры последовали за ней.

Дверь в подвал находилась сразу же за огромной старой плитой, которой давным-давно никто не пользовался. Тина готовила на современном «Аристоне», а этого древнего монстра, сложенного из обтесанных камней, не убрали до сих пор по одной лишь причине: для того, чтобы поднять хотя бы один из составляющих плиту камней, потребовалось бы разобрать крышу и подогнать подъемный кран. Так и стояло каменное чудовище, превратившись в неотъемлемую часть старого дома. А еще в огромном зеве плиты, закрывающемся толстой чугунной дверцей, очень удобно было хранить старые, ненужные в данный момент вещи.

Среди прочего хлама, в недрах старой плиты хранилось ружье. Очень давно, еще в ту пору, когда они с Марком не потеряли еще надежды родить ребенка, муж любил на досуге поохотиться на материке. Они с друзьями, бывало, пропадали на неделю и возвращались одичавшими, обросшими щетиной, но зато невероятно гордыми своей скудной добычей. Как-то она упросила Марка взять ее с собой. Нельзя сказать, что несколько дней первобытной жизни в лесу и погоня за одиноким несчастным зайцем привили ей любовь к подобному времяпрепровождению, но было весело. В последние годы Марк на охоту не ездил, как-то не до того было. А ружье засунул в плиту вместе с парой коробок патронов к нему.

Тина подозревала, что ей не просто будет отделаться от непрошенных гостей. Вряд ли они раскланяются с ней, после того как найдут свою амфору. Женщина старательно гнала прочь нехорошие мысли о возможных исходах сегодняшнего вечера, но они упорно лезли в голову. Ах, если бы ей удалось каким-то образом завладеть ружьем! Она смогла бы постоять за себя и защитить Алекса. И вызвала бы полицию. А уж полицейские разобрались бы, кто на самом деле эти «адвокаты».

Тина остановилась перед дверью, ведущей в подвал. Дверь, как и все в доме, была старая: из толстых, плотно пригнанных друг к другу дубовых досок, окованная железом. Массивный старомодный засов органично дополнял картину. Тина отодвинула его и с усилием распахнула тяжелую дверь:

— Прошу вас! Надеюсь, вы найдете то, что вам нужно.

Мессанж опасливо заглянул в темный проем и покачал головой:

— Э нет, так не пойдет! После вас, только после вас. Уж будьте любезны, на правах хозяйки дома проводите нас. И, кстати, включите свет. У меня, знаете ли, легкая клаустрофобия!

Тина протянула руку за дверь и щелкнула выключателем. Ярко осветилась узкая длинная лестница, ведущая вниз.

— Вот вам свет. Но вниз я не пойду. Подожду здесь.

Толстяк хитро улыбнулся и помахал пальцем перед ее лицом:

— Тина, вы считаете нас идиотами? Уверяю вас, вы ошибаетесь! Вам придется спуститься с нами. В конце концов, это просто невежливо с вашей стороны. Я в вас разочарован… и очень, очень огорчен! — он перестал улыбаться и почти вплотную приблизил к ней свое лицо. — Иди вниз по-хорошему, сука!

Тина отшатнулась. Никто еще не разговаривал с ней в таком тоне. Иллюзии, если и оставались, исчезли полностью: никакие это не адвокаты. Просто бандиты, которых она сама же пустила в свой дом. Как последняя дура! Господи, что же теперь будет с ней? А с Алексом? Мысль о сыне заставила ее собраться. Она с ясностью поняла, что в подвал ей спускаться ни в коем случае нельзя. Только здесь, наверху, у нее может оказаться шанс вырваться. Но уж никак не в глубоком подземелье, куда пытается затащить ее толстяк.

— Не пойду, — Тина в упор посмотрела на Мессанжа.

Тот отступил на шаг и наклонил голову сначала в одну, затем в другую сторону, рассматривая Тину так, будто бы впервые ее увидел. Воцарилось тягостное молчание. Через минуту толстяку, видимо, надоело разглядывать женщину, и он обиженно протянул: