Неудачный дубль 1977 (СИ) - Арх Максим

— Может быть, — задумчиво произнес Армен. — Хотя, конечно, непонятно, почему он не помнит, что вчера вы записали, сколько песен и где вообще находится запись…

Собеседник выжидающе уставился на меня.

— Что за запись? — невинным голосом осведомился школьник, причёсываясь.

— Хек… — аж поперхнулся компаньон. — В смысле — что за запись?!

— В смысле мысли, — произнес я и предостерёг: — Я в ванную, обыском у меня тут не заниматься! Обижусь!

Тот опять «хекнул», но я, не обогащая внимания на него, быстро схватил пару сменного белья и помчался осуществлять водные процедуры.

Через пятнадцать минут я уже был полностью проснувшимся и готовым к новым свершениям.

— Ну, чего — помчались что ль? — спросил герой готовый к подвигам выйдя из WC.

Армен не ответил. Он сидел в кресле и читает журнал, а перед ним лежала открытая газета «Пионерская правда». Через секунду он компаньон заметил меня, перевел взгляд на газету и, показав пальцем, спросил:

— Тут автор стоит — Александр Васин?

Я мотнул головой в подтверждение, а он открыл журнал на одном из моих рассказов и показал на подпись под ним. Произнёс:

— А тут — Александр Васильев. Это тоже ты.

— Возможно, — ответил возможный Александр Васильев.

— А почему в газете автор — Васин, а в журнале «Огонёк» — Васильев?

— Не знаю почему, — честно ответил я. — Наверное, Золотова, это заместитель главного редактора «Огонька», всё перепутала.

— Ничего себе. Так ты, оказывается, и писатель ещё.

— Ну… Я начинающий, — скромно ответил великий писатель.

— Ладно, об этом мы поговорим потом, — многообещающе сказал Армен.

Я причесался и спросил:

— Поехали?

— Поехали, поехали… — проговорил он, поднимаясь, а затем видя, что в моих руках ничего нет встрепенулся: — А пленки? Ты забыл взять плёнки!

— Пленки в студии лежат. На фиг они мне тут нужны в номере? Украдут ещё.

— В студии звукозаписи? — удивился Армен. — Так мы там всё перевернули вверх дном — нету там записанных плёнок.

— Есть они там, не волнуйся. Я же говорю, что они там есть. Так что поехали.

Вышли из гостиницы, сели в «Волгу» Армена и поехали в студию.

— Слушай, Николаевич, остановись, где какой-нибудь алкоголь продают и чебуреки. Поесть надо бы и попить, — попросил я.

— Насчёт чебуреков понятно. А вот алкоголь-то тебе зачем?

— Я уже несколько десятков раз тебе и другим объяснял. Я не могу петь на трезвую голову. Не работает у меня голос — и всё тут, понимаешь? А сегодня мне ведь предстоит много петь, показывая и объясняя Роксане и Фрунзику, как надо.

— Ну ладно, — согласился Армен и удивленно спросил: — А ведь у тебя в номере было почти два ящика коньяка. Куда же ты их дел? Неужели выпил?

— Забыл я оттуда взять, — недовольно произнёс «забывашка». — Не будем же мы из-за этого возвращаться, — сказал я, вспомнив, что из двух ящиков осталось чуть больше половины.

Остановились у чебуречной. Купили тридцать чебуреков, и я сразу же решил парочку съесть. Взял на пробу один из них — вкуснотища! Тесто хрустящие, в меру перчёное мясо нежное, с лучком… а какой бульон внутри… Ух… Во истину — вкуснотища!!

— А хорошая песня — «Белые розы», — неожиданно произнёс мой компаньон.

Я охренел и божественное блюдо встало у меня поперёк горла. Открыл окно и выплюнул содержимое рта на улицу под недовольные взгляды других водителей и пешеходов, после чего зашёлся кашлем.

— Попей водички, Саша, — проговорил Армен. — Я в Москве эту песню слушал, — как ни в чём ни бывало продолжил он. — У знакомой дочка принесла кассету домой, говорила, что у подружки переписала. Помнишь, я тебе об этом рассказывал? Так вот… Хорошие там песни записаны, только… только вот запись, к сожалению, плохая. Да, запись плохая, а вот песни хорошие. Там, кроме «Третьего сентября», ещё были разные песни. К примеру, была вот эта хорошая песня про розы. Очень хорошая. Её моя старшая дочь всё время поёт: очень ей нравится. Говорит, что какой-то Саша Александров эту песню придумал. Знаешь такого певца?

— Н… не знаю… — продолжая кашлять, можно сказать ответил я.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Что, так сильно поперхнулся? Давай по спине постучу. Или вот лучше ещё водички выпей, — он протянул мне стеклянную бутылку воды. — А хочешь — остановимся, лимонада купим? Остановиться?

— Не надо, — глотнув минералки, проговорил я. — Едем дальше, а то время нет. Боюсь за сегодня всё сделать можем не успеть. — врал я пытаясь прийти в себя. — А ты сам знаешь, что мне вскоре пара ехать домой.

— Ну смотри сам, — сказал Армен, поворачивая на светофоре, и продолжил: — Так вот… гм… так вот, слушал я эти песенки, слушал… и думал: «Ах, какой хороший певец поёт! Жаль, что запись только очень плохая. Какая бы людям радость была…» Ведь, как говорится, нам песня строить и жить помогает. А тут не разобрать ничего из-за качества. Короче говоря, песни эти мне в память сильно запали… Часто напеваю их про себя… А позавчера мы из кинотеатра поехали в ресторан. Ваша группа решила спеть для присутствующих. Нда… Так вот… Нужно сказать, неплохо твои ребята играют и поют. Хорошо спели несколько песен «Песняров», «Самоцветов», ещё кого-то, а потом кто-то из зала спросил: а могут ли они исполнить чего-нибудь из своего репертуара или у них своих песен нет? Ребята твои немного застеснялись, а потом взяли и спели «Третье сентября» и «Белый пепел». Всем песни эти очень понравились: их несколько раз на бис заказывали! Многие не поверили, что это их песни, стали спрашивать: действительно ли их? А те говорят: «Да, песни наши, и мы их придумали». А один дурачок… как там его зовут-то… Иннокентий? Точно, Иннокентий! Он вообще стал кричать: мол, пошёл этот Саша на х** (нафиг прим. автора.), — и скандалить. Меня даже пытался обозвать. Нда… Они ещё спеть, что-то хотели. Нашу Юлю просили. Но она отказалась. Говорит, горло болит. Обманула, конечно, — хохотнул он.

— Вот бараны бестолковые, — прошептал я с грустью в голосе посмотрев на проносящиеся за окном дома.

— Почему? Хорошая песня, всем понравилась. Я же говорю, они её на бис несколько раз спели!

— Не знаю я, почему они бараны. Наверное, потому что такими родились. А может, и не бараны вовсе, а просто малые дети.

Сказал я это и вспомнил, как этих детей в конце девяностых обманывали всевозможные «Властелины», «МММ», «Нефть-Алмаз-Инвест» и подобные пирамиды. Причём кидали этих детей несколько лет подряд, а те так и не понимали, и не верили, и не хотели верить, что так вообще можно делать с людьми. Как сказал когда-то Егор Летов: «Русское поле экспериментов». И ведь действительно, так оно и есть.

— Слушай, — прервал мои размышления Армен. — Там, кстати говоря, это… Выгнали одного твоего из зала. Кешу. Он начал плохо себя очень плохо вести.

— Не убили? — поинтересовался я.

— Да нет, что ты, просто выгнали — и всё. Он уехал в гостиницу. За ночь протрезвел и вроде всё нормально. Видел же, когда провожали, — рассказал собеседник и поинтересовался: — Вот что хотел у тебя узнать: почему певца зовут Саша, а фамилия у него — Александров?

— Не знаю, — мрачно ответил я, глядя в окно автомобиля.

— Ну, как думаешь?

— По ходу дела всё перепутали.

— Как так перепутали? — удивился визави. — Расскажи, интересно же.

— Я думаю, певца зовут Саша тире Александр. Именно это было написано на кассете. А так как народу на то, что написано где-либо, по фигу, то получился Саша Александров, ибо так привычней.

— А-ха-ха-ха, а-ха-ха-ха!.. — стал ржать Армен. — Ха-ха-ха…

— Ну это я так думаю, — напомнил ему я, когда тот немного успокоился. — А как было на самом деле, хрен его знает.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Саша, Саша, — продолжая посмеиваться, произнес собеседник. — Ты сам-то хоть понимаешь, насколько ты отличаешься от своих сверстников? Ну что там сверстников — насколько ты вообще отличаешься от всех людей. Это поразительно! Ты действительно гений! Тебя надо всем в пример ставить! Тебя надо изучать. Твой феномен должны изучать ученые!