Рейтинговые книги
Читем онлайн Крепы - Александр Бородыня

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 88

На светофорах Тим морщился, когда горел красный, и широко улыбался, когда светил зеленый.

«Простой человек, без вывертов, — думал я. — Вырасту, попробую устроиться работать на грузовике!»

Машина сделала уже полный круг по городу, я даже попытался пересчитать статуи по краю аллеи. И немножко заскучал, потому что опять приехали почти к самому дому.

— А где же дело? — спросил я. — Ты дело обещал!

Полосатый Тим ответил не сразу, но ответил очень весело:

— Нужно дело — сделаем дело!

— Когда? — спросил я.

— Сейчас! Ты сегодня квас пил?

— Ну, пил.

— А как ты думаешь, если продавщица кваса состарится и работать больше не сможет и ты никогда больше не сможешь попить кваса из этой бочки, — приятно это?

— Ясное дело, неприятно.

Я догадался уже, куда он клонит, и хотел попросить, чтобы меня выпустили из машины. Если Алику нравится такое дело, пусть он в нем и участвует, а я не хочу!

Мелькнула мокрая мощенка, мелькнул знакомый угол дома, вот здесь утром догнала меня Анна.

Тим крутанул руль, и прямо перед нами за поворотом, немного внизу, будто выпрыгнула навстречу квасная бочка. Разбитое стекло, крик… Скрежет тормозов…

Я увидел, как растекается по трещинам квас. Отброшенная ударом старуха-продавщица лежала в стороне на асфальте.

— Не получилось, — посетовал Тим. — Но сгодится — все равно она долго не протянет. Через два месяца снова квасом торговать будет, и это уже навсегда.

— Мне это не нравится, — сказал я и выполз из машины.

— Но он же прав, — возразил Алик. — Олег, ты чего?! Тимушка же прав.

До самой ночи, до темноты, мы смазывали мотор из больших железных масленок и подвинчивали какие-то гайки. Тим улыбался, и Алик так улыбался в ответ, что мне тоже захотелось улыбнуться.

Потом я пошел домой. В холодильнике за это время появилась еда, я подогрел себе ужин, поел и лег спать.

IV

Утром разбудил телефонный звонок. Голос у матери был сухой и злой.

— Ну вот что, сын, — сказала она. — Сегодня ты встречаешься со своим отцом. И не возражай. Не бойся, я буду рядом.

— Доброе утро, мама, — сонно ответил я, но она уже повесила трубку.

В школе ни с кем не хотелось говорить. Сначала я решил, что просто хочу все обдумать и взвесить, но потом, к третьему уроку, понял, что и думать об этом не хочу. А во время последнего урока в окно тихо стукнул камушек.

Я выглянул. Внизу, у самой стены школы, стоит красный микроавтобус. А на крыше его, скрестив ноги, сидит Эльвира. Она посмотрела на меня и подмигнула. Веревка кольцом лежала рядом с ней. Эльвира помахала рукой:

— Спускайся!

— Можешь выйти, Олег, — разрешил учитель. Но когда я, задыхаясь, сбежал по ступенькам и пинком распахнул дверь, автобус смешно фыркнул выхлопной трубой и укатил.

«Ну почему так? — грустно подумал я. — Наверное, Эльвира куда-то спешила. Она хотела мне что-то сказать и не успела».

Я не сразу вернулся в класс. Все стоял и смотрел вслед уменьшавшемуся автобусу. Потом увидел, что на свежей стене осталась надпись. Я не сразу ее заметил: она была очень бледная, хоть и сделана углем: «Ничего не бойся, делай то, что они просят. Мы с тобой!»

В гостиничном холле меня встретила дежурная, мы поднялись в лифте, и, открыв дверь номера, дежурная сказала:

— Ты подожди, они немного задержались. Они сейчас приедут, и с ними будет твой отец.

— А мама где? — спросил я, но дежурная уже ушла.

На подоконнике стоял в горшке белый цветок. В городе редко увидишь цветок на подоконнике, но я хорошо знал, зачем это нужно. Я хорошо помнил, как в нашей комнате появились сразу несколько букетов в высоких стеклянных вазах и как после этого мама долго гладила меня по голове и нашептывала:

— Не бойся, не бойся, маленький, не бойся, мой сыночек!

Я помнил, как заснул и поднялся в небо, какой это был восторг. Как было здорово, я падал и падал из бетонной голубой чаши на дно узкой черной воронки! Потом мне зачем-то сказали, что это была смерть. Потом я проснулся, и все было совсем другим, прежней осталась только мама. Тогда я был еще совсем маленький.

Рядом с цветком на подоконнике лежал бинокль, небольшой, по виду театральный, но увеличивал он здорово. У нас запрещено играть с биноклем, у нас в школе нет даже микроскопов — на это запрет строже, чем на курение. Только иногда Анна разрешала посмотреть. Она приносила в класс небольшой черный будильник и бинокль. Будильник она ставила на стол, а в бинокль мы смотрели по очереди. Сначала просто так смотришь на улицу, выбираешь прохожего, потом посмотришь на него в бинокль — а он и исчез. Анна объяснила нам, что бинокли приближают и отдаляют будущее предметов и людей ровно на пять минут. Мы проверяли: точно, только на пять. Можно было проследить по стрелке, когда он появится — тот же человек в том же месте.

Я приложил окуляры к глазам, и стена напротив подпрыгнула к лицу. Я услышал шум мотора и навел резкость. У входа в гостиницу стояла незнакомая современная машина, и из нее медленно, как бы нехотя, выбирались люди.

Я сразу узнал Петра Сергеевича; кроме него был еще один живой человек и, кажется, трое покойников. Покойники меня совсем не интересовали.

«Какой он старый, мой отец», — подумал я и опустил бинокль.

Машины возле гостиницы еще не было. Она появится не раньше чем через пять минут. А на столе пронзительно звонил телефон. Окно было приоткрыто, и откуда-то снизу поднимались сладкие и горькие запахи готовящегося обеда.

«Там внизу ресторан», — догадался я. Не постучав, в номер вошла горничная.

— Трубку снимите — матушка ваша звонит.

Я снял трубку. Мать говорила плачущим голосом. Она расстроилась, потому что не может приехать. Она говорила, что нужно было отправить меня в деревню и что-то еще, но я ее не слушал.

— Сынок, ты не поедешь с ним? Сынок, ты останешься со мной? — спрашивала она, и я каждый раз беззвучно кивал.

Не вешая трубки, я перевернул бинокль и стал смотреть на отдалившуюся картинку города. У затесавшегося между домов желтого особняка стояла незнакомая черная машина.

— Ты прости, прости меня, — плакала мать, — но только не уезжай с ним!

Я увидел три черные точки — это были люди. Точки отделились от гостиницы и исчезли в машине. Одна из точек была совсем маленькая, в два раза меньше остальных. Это был я сам, это было мое собственное будущее через пять минут.

Дверь распахнулась.

— Здравствуй, сынок, — сказал чужой человек, испуганно глядя на меня.

— Здравствуй, отец, давно не виделись, — ответил я.

А мать крикнула в трубку:

— Он что, пришел? Олег, ответь мне, он уже здесь?

V

— Ты извини, сынок, — говорил отец, пропуская меня в машину. — Но сейчас такое положение… ни одной минуты свободной… Поедем, покатаемся, по ходу дела и познакомимся. — Голос его немножко дрожал. — А то что же нам с тобой — сидеть в номере дешевой гостиницы и слезы лить?

С ним вдвоем мы поместились на сиденье рядом с шофером. Отец обнял меня за плечи. А сзади сидели трое: незнакомая женщина не из нашего города, Петр Сергеевич и еще один — я видел его утром в кафе под тентом. Это он написал на салфетке: «Нужен отчет».

— Робота этого, Ипполита Карповича, демонтировать пора, — сказал человек, сидящий за рулем. — Дело срочное, на завод поедем!

— На приборный? — тихо-тихо спросил я.

Отец пожал мое плечо.

«Вот здорово, — подумал я. — На приборный!»

— А не удерет он? — спросила женщина не из нашего города.

— Куда он денется, он же при исполнении, — отозвался водитель.

Робот действительно оказался на месте. Он сидел за столом в полутемном холле: губы алые, лицо белое, на фуражке чуть поблескивала кокарда.

— Позвольте поцеловать даме ручку! — загудел робот, и женщина не из нашего города отшатнулась.

Когда мы все вошли, этот робот, Ипполит Карпович, выскочил из-за своего стола и, перегораживая проход, скрипуче заорал:

— Пропуск!

— А настоящий Ипполит Карпович — умер он или все-таки жив? — спросила женщина, пятясь и прижимаясь спиной к стене.

— А какая разница, жив он или умер? В его возрасте это уже все равно — толку-то никакого! Дожил до ста лет и работать не может! — сказал водитель. — Я всегда говорил, что лучше умирать молодым.

— Я не умер, я жив, — вдруг загудел робот. — Я не умер, я жив.

Откуда прилетел Кромвель, я не понял, но единственная в городе птица вообще имеет привычку появляться как-то неожиданно. Кажется, воробей выбрался из кармана этого, с крыши, которого они все называли Кирилловым. Описав краткий полукруг от пола к потолку, черный воробей на мгновение завис в воздухе, а потом камнем упал на голову роботу. Механический Ипполит Карпович плавно взмахнул своими длинными руками, пальцы в белых перчатках растопырились, и из груди его донесся пронзительный звон и хруст. Зацепившись коготками за фуражку, Кромвель повис головой вниз. Несколькими крепкими ударами клюва птица расколола фотоэлементы робота. Растопыренные пальцы судорожно замелькали в воздухе. Кромвель бесстрашно перескочил с фуражки на зеленое плечо и ударил металлическим клювом в ушную раковину робота.

1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 88
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Крепы - Александр Бородыня бесплатно.

Оставить комментарий