Третья Орда (СИ) - Михнегер Егор

Обычно трусливый до невозможности Маврик на сей раз даже не шелохнулся. Словно зачарованный он наблюдал за быстро спускавшимися с неба большими шарами. Такого не видывал прежде никто.

Орки даже не поняли, откуда на их головы пришла смерть. Сидевшие в корзинах под воздушными шарами гномы метко расстреливали из арбалетов всё, что двигалось и было «неправильного» зелёного цвета. К моменту, когда первые аэростаты опустились на землю, никого, кто мог бы дать десанту отпор, в живых не осталось.

А вот Зигарик не растерялся и сразу бросился наутёк, намереваясь позвать подкрепление. Афелис сжал кулаки: нельзя позволить этому подонку сбежать! Без оружия, но полный решимости, он кинулся вслед за предателем. Что бы там ни рассказывал Даскалос Балинович про лихнистов, сейчас они были союзниками пленённого орками человека, а значит, гномам следовало помочь оставаться незамеченными как можно более долгое время.

Два юных создания, эльф и человек, неслись по полю, каждый преследуя свои цели. Один хотел сохранить несправедливый, но выгодный лично ему порядок вещей, второй грезил восстановить справедливость, разрушить оковы. Оба считали, что правда на их стороне. Оба чудовищно ошибались.

С каждой секундой Зигарик отрывался всё больше. Он был старше и выше Афелиса, гораздо лучше питался. Но он бежал не прямо, а по широкой дуге, двигаясь к основным силам орков. Поняв, что в этом его единственный шанс, Афелис бросился наперерез.

Его лёгкие жгло, болел бок, в уголках глаз застыли слезинки отчаяния, но юноша упорно переставлял непослушные ноги, вопреки всему нёсшие его к цели. Только бы догнать своего мучителя, не дать ему сдать раньше времени гномов. Только бы отомстить.

Афелис с разбега врезался во вскрикнувшего от удивления Зигарика, вместе они покатились по земле. Перед глазами всё закружилось.

Внезапно Афелис осознал, что лежит на лопатках, а на его груди восседает подросток, дубася его по лицу.

«Что случилось?! Я не могу проиграть! Не сейчас…»

Афелис вцепился в кисти подонка, со всей мочи укусил первый попавшийся палец. Эльф снова заверещал, но вспомнив про кинжал, потянулся одной рукой к поясу.

Афелис резко перевернулся со спины на живот и вскочил, сбрасывая с себя более легковесного эльфа. Заметно пошатываясь, сделал несколько шагов. Наклонился.

— Сейчас ты у меня получишь, человечек, — двинулся на него с оголённым кинжалом предатель. — Лучше бы тебе и дальше было оставаться трусишкой. Сейчас…

Развернувшись, Афелис со всего размаха ударил эльфа по голове увесистым камнем. Противник рухнул словно покошенный.

Выронив кинжал и позабыв обо всём, Зигарик дрожащими руками схватился за окровавленное лицо, не в силах поверить, что с его красотой могли обойтись столь грубым и безжалостным образом.

Он не знал, что это было только началом. Теперь уже Афелис восседал на груди эльфа. Удары булыжника превращали прекрасное эльфийское личико в кровавое месиво.

Трусишка-человечек и не думал кого-то жалеть, останавливаться. Руки сами собой без устали опускались и поднимали камень опять. Удар, ещё удар. Кровь брызгала во все стороны, но больше она не пугала прекрасно воспитанного наследника почившего навсегда королевства. Красная жидкость — всего лишь свидетельство чьей-то жизни. Жизни, что больше не стоила ничего.

Сегодня он впервые сознательно убил представителя разумной расы.

Первая пролитая кровь, чужие боль и страдания. Орки назвали бы такое событие возмужанием. Гномы — необходимостью во благо светлого будущего. Эльфы — преступлением, а люди… А людей уже никто больше не спрашивал.

* * *

Даскалосу Балиновичу казалось, что он потерял слух. Со всех сторон пушки с грохотом палили по орочьей массе, тупо нёсшейся на убой.

Подневольный гном механически, без каких-либо указаний со стороны бригадира, закидывал в раскалённое нутро парового чудовища чугунные ядра, лишь иногда отвлекаясь, чтобы поднести к пушке очередной ящик со снарядами или углём.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

С помощью системы рычагов бригадир иногда немного корректировал поворот Валеры, но в целом стрельба велась в довольно узком диапазоне, сплошь усеянном развороченными телами и мясом.

Однако у подгоняемых племенными вожаками орков инстинкт самосохранения, похоже, окончательно отключился. Они просто перемахивали через убитых сородичей, надеясь успеть проскочить через простреливаемое пространство. Чтобы героически напороться грудью на пики…

Какая расточительная и глупая тактика! Какое непростительное отсутствие всяких выводов. Чистая ярость без капли здравого смысла.

— Слабоумие и отвага, — прочитал по губам бригадира Даскалос. — Орки для порки! Столь идеальной мишени не было даже на стрельбище.

Паровые машины методично уничтожали орочьи баллисты на небольшом отдалении от основного места сражения. Лишь одну такую «самоходную телегу» оркам удалось опрокинуть, в буквальном смысле бросив под колёса сотню воинов. Големы по-прежнему грозно выпускали пар и гудели, но в бой не вступали. Никто из орков проверять на себе их мощь не спешил.

Внезапный вопль чудовищной боли и ярости долетел даже до полуоглохшего гнома, в сотый, если не в тысячный раз, заряжавшего пушку. Огромный орк повис в воздухе, нанизанный на десяток разом поднявшихся к небу пик.

В подобном действии не было практической сиюминутной необходимости, напротив, демонстрирующие поверженного орка гномы раскрывались в опасной близости от противника. Но в плане морального давления трюк сработал. Боевой дух воинства, увидевшего смерть своего вожака, надломился. Орки стали разворачивать варгов.

— Ха-ха! Сюрприз!

Прошедшие по тылам орков машины не просто уничтожили баллисты, но щедро разметали за собой стальные рогульки, использование которых без всякого стеснения позаимствовали у людишек и эльфов. За тем исключением, что высокие бестолочи использовали шипы для сдерживания атакующих, а гномы, чтобы не дать далеко уйти убегающим.

Теперь машины развернулись и ехали зигзагами впереди удирающих орков, разбрасывая перед ними остатки рогулек. «Сюрприз» оркам явно не нравился.

Из небольшого подлеска наперерез отступающим, сумевшим-таки миновать все полосы из шипов, выбежала лёгкая гномья кавалерия на горных баранах. Прыткие парнокопытные с разбега врезались в струю орков, тараня варгов своими рогами. Сидящие на животных гномы разряжали по паре притороченных к седлу арбалетов, а затем начинали орудовать длинным копьём. Пускай подгорный народец не вышел ростом, но так просто от гномов не отмахнёшься и не отделаешься!

Бригадир продолжал палить по вверенному ему участку, покуда последние орки не скрылись, присоединившись к весёлым скачкам с препятствиями. Лишь тогда он перестал подбрасывать уголь в печку Валеры и, оглядев разбросанные вокруг опустевшие ящики, похлопал ошалевшего Даскалоса по плечу:

— Теперь ты понимаешь, что мы непременно сметём всех врагов с лица земли? Все на свете склонят колени и головы перед товарищем Торином! Он приведёт нас к победе, с таким Вождём мы одолеем любого врага и невзгоды! Лихнизм — это будущее и оно неизбежно.

Глава 19. Слово женского рода

Но если люди, стоящие на страже законов и государства, таковы не по существу, а только такими кажутся, ты увидишь, что они разрушат до основания всё государство, и только у них одних будет случай хорошо устроиться и процветать.

Платон

Стоя на носу триеролёта, Рычача с нетерпением наблюдал за приближением к башне. Той было далеко до масштаба Башни Тысячелетней Мысли, но у старшего шамана не имелось ни малейших сомнений, что все действительно ценные мысли рождаются именно здесь.

Башня легендарного эльфийского мага была построена на самом краю обрыва свыше полутора тысяч лет назад, но регулярно ремонтировалась и защищалась от гулявших ветров с помощью сил, перед коими пасовали даже природа и время. Высокий шпиль, блестящий в лучах восходящего солнца, словно олицетворял собой вызов разума окружающему миру. Демонстрировал несгибаемую волю владельца, его стремление к знанию, истинному величию, вечности. Но при всём изяществе древней конструкции, та также воплощала собой простоту. Отсутствие излишеств, дорогих украшений, ненужного пафоса. Тому, кто поднялся столь высоко, нет нужды пыжиться перед сородичами, это остальные всеми правдами и неправдами стремились заполучить крупицу внимания старейшего в мире мага.