Мой покойный муж (СИ) - Бакулина Екатерина "Фенек"

— Тебе дали ружье? Ты…

Знаю, расскажи бы кто-то это мне самой, я бы тоже не поверила.

— За мной была погоня, Кит. Я стреляла, и я убила человека из этого ружья. Все очень сложно… Идем.

Очень хотелось не на стену сейчас идти, а в кроватку, а лучше — сначала горячую ванну, а потом в кроватку. Но надо было дождаться. И точно нельзя пускать в замок посторонних, мало ли кто подъедет к нашим стенам.

А еще — я хочу узнать первой…

К воротам снова.

На башню, на смотровую площадку ведет лестница, ступени высокие, и я чуть было не подумала, что сейчас помру тут по пути наверх, но Кит подхватил на руки, как ребенка. А и пусть несет, решила я, он такой же здоровый лось, как и Нэт, да еще совсем молодой к тому же. Он подхватил и я вздохнула с облегчением.

Наверху стражи нет, сейчас не от кого охранять замок. С лестницы не подслушать — тут дубовая дверь, да и слышно, в принципе, не очень хорошо.

Кругом поля. Я огляделась, но пока никого видно не было.

Что мне сказать Киту?

Пока не принесли стулья, я просто села на пол, сейчас уже не важно.

Кит смотрел на меня обалдело, пытаясь переварить все, что происходит сейчас, наверно, впервые я в таком виде перед ним. Но молча и терпеливо ждал.

С чего начать?

— И все же, как ты сам оказался здесь, Кит? — спросила я. Очень надеюсь, что его-то не станут обвинять в том, что он не подчиняется приказам. — Ты бы не успел доехать до места и вернуться.

Кит вздохнул, провел ладонью по лицу, совсем как Нэт.

— Мне нужно было доставить письмо, только и всего. И, подозреваю, там ничего важного… ничего настолько важного, чтобы посылать с письмом герцога, это просто повод отослать меня. Я передал письмо Даннету, он доставит, а сам вернулся с полдороги. Подумал, что все это так странно, и не стоит оставлять тебя одну. А когда вернулся… мне сказали, ты поехала к Коулзу, должна была вернуться уже, но не вернулась… я попытался искать…

Вздохнул снова.

Что ж, повод обвинить Кита в неисполнении приказа есть.

Ладно, будем надеяться, ему не сильно влетит за это, хотя Джон может быть недоволен… Если это вообще приказ Джона.

Если от Джона вообще еще хоть что-то зависит.

Сейчас ничего нельзя сказать наверняка, нет однозначно верных решений.

Ладно, что сделано, то сделано, теперь я…

— Кит, ты должен знать. Твой отец не виноват, его подставили.

Кит вдруг разом подобрался и помрачнел.

— И кто тебе это сказал?

Не то, чтобы Кит не верил, я понимала… но все это слишком сложно. И эти разговоры причиняют боль.

— Он сам. И если бы это было не так, Джон не бы отпустил его.

— Он сам? Когда? Подожди, что ты говоришь? Джон отпустил его? Но ведь его казнили?

Ох, как многое придется объяснять сейчас.

Страшнее всего вдруг — сказать Киту, что его отец жив, а на самом деле… я не знаю. Нет, я сама не готова о таком думать.

Прислушалась. По лестнице никто не идет к нам, тихо.

— Казнь — это только представление. Ты уехал и не видел этого. Но казнили не Нэта, а другого, выдав за него. Это придумал Джон, потому что узнал правду, но отменить свое решение просто так не мог. Нэт сейчас там, с теми людьми. На нас напали, и он отослал меня в Ован… но сам остался там.

— Что? — Кит даже переменился в лице. — Ты хочешь сказать, отец там?

Он дернулся даже, высунулся между зубцами, вглядываясь вдаль.

— Да, — сказала я. — Он пытался спасти меня… Это он нашел тех людей. Они разбойники, но они готовы помочь…

— Он жив?

— Кит… я очень надеюсь… — мне было страшно даже говорить это.

И такая буря чувств на его лице. Недоверие, надежда, ужас — все сразу. И сейчас так особенно отчетливо видно, как Кит устал и вымотался за последние дни, вряд ли нормально спал, и так осунулся… И совсем не понимает, что делать дальше. Чувствует, что долен что-то сделать, что он теперь герцог, глава семьи… но не знает, не готов к такому.

Кит вглядывался в ночные поля.

— Кит, — сказала я, — только когда те люди приедут, называть его по имени нельзя, они не знают. Он Бен для них. Ты ведь понимаешь? Все считают его мертвым, и это может оказаться очень важно. Враги считают его мертвым, и это дает нам дополнительный шанс… Там что-то неладное в Кетнахе… И я даже не думаю, что Нэт придет сюда открыто, его узнают и пойдут слухи…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Да… — Кит кивнул, закусив губу. — В Кетнахе… да… — видно было, что ему тяжело говорить об этом. — Майрет говорила… я должен ей помочь, но пока не понимаю как. Ее хотят выдать замуж.

— Ки-ит, — я поняла, что и это должна сейчас сказать тоже. — У твоего отца с Майрет ничего не было. Ее заставили сказать это, чтобы ты уехал, чтобы вернее избавиться от тебя. Но на самом деле все было иначе.

Он сжал зубы, и пальцы, так что почти побелели. Кивнул.

— Кто заставил, она сказала? — выдохнул глухо, почти шепотом.

— А ты не знаешь?

Он сжал зубы еще крепче, мотнул головой.

— Смотри! — вздрогнул вдруг. — Кажется, там люди на дороге.

* * *

— Стой, я знаю тебя! — Кит даже вытянулся, когда увидел, как Мартин заходит в ворота. — Ты Мартин Кейси… ты…

— Висельник! — весело усмехнулся тот. — За мою голову объявлена награда, я знаю. Но так вышло, что ваша мать, милорд, обещала награду мне, и мне почему-то кажется, что вы не будете мешать ей выполнить обещанное.

— Мартин, а Бен? — поспешила я.

— Все хорошо, леди. Он жив. Но он не с нами, вы же понимаете.

Глава 18. О горячей ванне и том, что все пошло не так

Солнце уже почти встает, небо сереет, а я, наконец, могу расслабиться. Нас, конечно, еще много всякого ужаса ждет впереди, но сейчас я дома, в безопасности, в горячей ванне с мятой и липовым цветом, и Нэт жив, и что-нибудь придумает, и все обязательно будет хорошо. Ни о чем не хотелось думать, просто отдохнуть. Погреться сейчас, а потом поспать, хотя бы до обеда… Дальше я сейчас не готова загадывать.

И вдруг за окном что-то стукнуло.

Что за…

Я вытянулась, прислушалась.

Стукнуло снова, и даже так, словно кто-то пытался открыть ставни, влезть в окно.

Только этого мне не хватало! Или…

Я быстро выскочила из ванны, натянула сорочку прямо на мокрое тело, некогда сейчас, а вдруг там действительно кто-то чужой?

Ставни пытались открыть на самом деле, но за окном еще темно и почти не разглядеть.

— Кто там? — громко спросила я.

Глупо, наверно. Но если чужой — он поймет, что я заметила, и, может быть, не полезет, сбежит. Или наоборот… Но тогда, возможно, и я успею понять и сбежать сама. На всякий случай шагнула к двери, подальше от окна.

— Это я, — ответил он. — Не бойся.

Нэт. Совсем с ума сошел? Не могу сказать, что удивлена, я отлично знаю его замашки. Но ко мне в окна он еще ни разу не лазил.

И вот тут ставни распахнулись, наконец, и Нэт откуда-то сбоку ввалился внутрь.

А я бросилась к нему.

— Нэт!

Живой!

К нему на шею, обняла его, прижалась, он обнял меня в ответ.

— Ланни… Как ты? Как добралась?

А я ничего не могу сказать, у меня вдруг слезы… потому что именно сейчас только смогла осознать, что страшная ночь закончилась, Нэт рядом и все будет хорошо. Потому что я пыталась как-то держаться, но сейчас держаться уже не могу. И я обнимаю крепко, уткнувшись носом куда-то в подмышку, а то грудь у него вся перевязана и трогать нельзя. Он гладит меня по волосам.

— Ланни, ну ты чего это вдруг? Все хорошо.

Я поднимаю на него глаза. Он улыбается. И так горячо, так счастливо меня обнимает, словно ничего важнее в жизни нет. Я тоже глажу его по колючей щеке, тянусь волосам, зарываясь пальцами в ежик на макушке. И он целует меня в губы, как-то сразу, быстро, и так, что перехватывает дух. И сам вдруг подхватывает меня, прижимая к стене, рывком, нетерпеливо. И сразу отчетливо становится ясно, что именно так все и должно быть, он вернулся ко мне, влез в окно… И все это так быстро и так безумно, что я уже с трудом успеваю понять, как его пальцы уже скользнули по моей ноге, поднимая сорочку, и никуда не деться, и…