Голубая луна - Лорел Гамильтон

— Ты же знаешь, что я их вообще не читаю.

— Телевизора у тебя тоже не было, но теперь есть.

Я оперлась ягодицами на край стола, настолько далеко от Ричарда, насколько позволяла комната. Я купила телевизор, чтобы смотреть видеозаписи старых фильмов вместе с ним.

— Я сейчас и телевизор мало смотрю.

— Жан-Клод не в восторге от мюзиклов? — спросил Ричард с некоторой резкостью в голосе, в котором в эти последние недели слышались нотки гнева, ревности, боли, жестокости.

Услышала я это почти с облегчением. Когда он злится, все становится проще.

— Жан-Клод вообще не зритель. Он скорее делатель.

— Люси тоже не особенно любит смотреть, — сказал он. Его лицо вытянулось, злость достигла пика, скулы выступили из-под кожи.

Я засмеялась, и не слишком счастливым смехом.

— Спасибо, что облегчил мне наш разговор, Ричард.

Он уставился в пол, мокрые волосы свесились сбоку, и лицо было видно в полный профиль.

— Анита, я не хочу ссориться. Действительно не хочу.

— Почти готова поверить.

Он поднял глаза, и они были темнее, чем обычно.

— Если бы я хотел ссориться, можно было бы просто оставить здесь Люси. Ты застала бы нас в постели.

— Ты больше мне не принадлежишь, Ричард. И какого черта меня должно волновать, чем ты занят?

— В этом-то и вопрос, правда? — Он встал и пошел ко мне.

— Зачем они тебя подставили? — спросила я. — Зачем им нужно было сажать тебя в тюрьму?

— Узнаю тебя, Анита. Деловая до невозможности.

— А ты позволяешь себе отвлекаться, Ричард. Отводишь глаза от мяча.

Боже мой, спортивная метафора. Наверное, это заразно.

— Ладно, — сказал он с такой злостью, которая будто резала. — Стая троллей, за которой мы наблюдали, распалась на две. Рождаемость у них настолько низкая, что это бывает не слишком часто. Первый в этом столетии зарегистрированный случай образования новой стаи у североамериканского тролля.

— Это очень интересный факт, Ричард, но какое он имеет отношение к делу?

— Помолчи и послушай, — сказал он.

Я так и сделала. Впервые за всю нашу историю.

— Вторая группа, поменьше, мигрировала из парка. Чуть больше года они жили в некотором частном владении. Фермер — владелец земли — не возражал. На самом деле ему было даже как-то приятно. Кэрри привела его посмотреть на первого детеныша тролля, рожденного на его земле, и он носил с собой фотографию.

Я посмотрела на Ричарда:

— Пока все отлично.

— Этот фермер, Айвен Грин, умер где-то полгода назад. Его сын оказался не таким большим любителем природы.

— Ага, — сказала я.

— Но тролли — очень агрессивный вид. И они не улитки-стрелки и не бархатные жабы. Они большие и заметные звери. Сын пытался продать землю, и мы воспрепятствовали, опираясь на закон.

— Но сыну это не очень понравилось, — сказала я.

— Очень не понравилось, — улыбнулся Ричард.

— И он подал на вас в суд.

— Вот это нет, — ответил Ричард. — Мы ждали, что он так и поступит. Но когда он не потащил нас в суд, нам надо было понять, что здесь что-то не так.

— А что он сделал?

Злость Ричарда сникла за время разговора. Ему всегда приходилось сильно стараться, чтобы злиться долго. А я это умею как никто. Ричард взял с кровати полотенце и стал вытирать волосы, продолжая разговор.

— У одного местного фермера стали пропадать козы.

— Козы? — переспросила я.

Ричард глянул на меня сквозь завесу мокрых волос.

— Козы.

— Кто-то слишком начитался детских сказок о троллях.

Ричард туго завязал полотенце вокруг головы и сел на кровать.

— Вот именно. Никто из тех, кто разбирается в троллях, не стал бы воровать коз. Даже европейский малый тролль, который промышляет охотой, сначала стал бы брать собак, а лишь потом коз.

— Значит, это было подстроено.

— Да, но газеты на это клюнули. Хотя все было ничего, пока не начали пропадать кошки и собаки.

— Кто-то стал умнее.

— Кто-то послушал интервью Кэрри, где она рассказывала о пищевых предпочтениях троллей.

Я подошла и встала в изножье кровати.

— А почему местные копы заинтересованы в какой-то перебранке из-за земли?

— Погоди, дальше еще хуже, — сказал он.

Я подобрала одеяло и села, положив его к себе на колени.

— Насколько хуже?

— Две недели назад нашли тело человека. Обычный несчастный случай на горных тропах, упал со склона. Такое бывает.

— Я видела здешние горы, хотя и не все, и не удивляюсь.

— Но тело почему-то посчитали жертвой троллей.

Я наморщила лоб:

— Это же не жертва акулы, чтобы можно было определить, Ричард. Откуда узнали, что это сделал тролль?

— Ни один тролль этого не делал.

Я кивнула:

— Я понимаю, но какие представлялись доказательства, сфабрикованные или еще какие-нибудь?

— Кэрри пыталась получить отчет коронера, но сначала он попал в газеты. Человека забили до смерти, и на теле обнаружены укусы животных. Укусы троллей.

Я покачала головой.

— На теле любого погибшего в этих горах будут укусы животных. Тролли — падальщики, это известно.

— Шериф Уилкс с этим не согласен, — сказал Ричард.

— А что он с этого имеет? — спросила я.

— Деньги, — ответил Ричард.

— Ты это точно знаешь?

— В смысле, могу ли я это доказать?

— Да.

— Нет. Кэрри пыталась обнаружить бумажный след, но пока ничего не нашла. Она последние несколько дней носом землю рыла, пытаясь вытащить меня из тюрьмы.

— Это та самая Кэрри, которую ты называл как свою любовницу?

Ричард кивнул.

— Понятно, — сказала я.

— Что именно понятно?

— Я ничего не имела в виду, кроме того, что самым лучшим способом заставить Кэрри трудиться над разгадкой было посадить ее любовника в тюрьму.

— Мы с ней уже не любовники, — сказал он.

Я поспешила пропустить эти сведения мимо ушей.

— Это общеизвестно?

— Вряд ли.

— Тогда понятно, почему они решили тебя посадить. Тебе подстроили обвинение в изнасиловании, потому как Уилкс пока что не хочет убивать.

— Ты думаешь, это переменится? — спросил Ричард.

Я тронула распухшую губу:

— Он уже начал повышать уровень насилия.

Ричард наклонился ко мне и коснулся синяков кончиками пальцев — едва ощутимо, будто трепетали крылья бабочки.

— Это работа Уилкса?

Вдруг у меня сердце забилось быстрее.

— Нет. Уилкс очень постарался показаться не раньше, чем плохим парням потребовалась «скорая».

Ричард улыбнулся, пальцы его скользнули вдоль моего лица, не притрагиваясь к ушибам.

— И скольких ты покалечила?

Пульс у меня бился так, что я испугалась, как бы он не стал заметен на шее.

— Всего одного.

Ричард чуть придвинулся, рука его все так же бродила по моей шее.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});