Мир над пропастью - Олег Рой

– Ой, мамочка!

Глава 8

Каста неприкасаемых

– Ой, мамочка… – повторила она, когда все уже закончилось.

Хотя на самом деле мать тут, конечно, была совсем ни при чем. Они всегда были чужими. Сколько Вита ни жила, все не могла понять женщину, двадцать семь лет назад произведшую ее на свет. Не понимала ее жизненной философии. Не понимала страсти к редким именам. Не понимала, как этой совершенно невзрачной с виду и неинтересной по-человечески женщине удалось дважды выйти замуж и – судя по фотографиям из семейного альбома – оба раза за весьма привлекательных мужчин.

Вита была третьей дочерью в семье. Старшая – Вероника – была от первого брака, они с Валерией – от второго. О своем отце девушка знала не слишком много. Только то, что «человек он был хороший и руки у него были золотые» и еще, что «неизвестно, как с такой сволочью можно было прожить целых пять лет». Каждая из этих версий озвучивалась в зависимости от настроения матери.

Ника, старше на одиннадцать лет, всегда жила в каком-то своем мире и была недосягаема, как седьмое небо. Зато с Леркой у них была разница всего три года, даже чуть поменьше. Средняя сестра всегда была и ее лучшей подружкой по играм, и самым мудрым советчиком в трудной детской жизни.

В детстве Вита была совсем другой – легкой, веселой, непосредственной и до ужаса наивной. Не по глупости. Просто во всех людях виделось хорошее. Хотелось всем верить и всех любить.

Она и любила. Сначала влюблялась ненадолго, по-детски (хотя ей, конечно, все эти увлечения казались глубокими и серьезными), до тех пор, пока в девятом классе не втрескалась не на шутку. В своего преподавателя русского языка и литературы.

Вита училась в одной из первых московских гуманитарных гимназий, гордившейся своим педагогическим составом. Андрей Борисович Логинов занимал в нем достойное место. Его уроки были действительно интересными, а подход к преподаванию – оригинальным и по тем временам новаторским. Он был так увлечен своим предметом, что умел заразить им всех, кто только попадал в сферу его влияния.

На тот момент Логинову исполнилось тридцать шесть. Объективно говоря, его лицо было на удивление некрасивым. Но он излучал такое обаяние, которому невозможно было не поддаться.

Ничего удивительного, что по Логу сходила с ума вся школа, от пятиклассниц до директрисы. Но, к их величайшему сожалению, безымянный палец правой руки Андрея Борисовича украшало толстое золотое кольцо. Вот только кто была счастливица, покорившая его сердце, никто не знал. Супругу Логинова в школе никогда не видели.

В конце девятого класса стали проходить Чехова. Наблюдая за Логом, пока он с выражением зачитывал отрывки из «Скучной истории» о тоске и разочаровании в семейной жизни, гимназистки пришли к выводу, что женат он, видимо, несчастливо. Это соображение вселило в юные сердца хоть какую-то надежду. А к таинственной мадам Логиновой прочно приклеилось прозвище Варя – по имени героини рассказа.

– Что-то наш Андрюша сегодня какой-то смурной. Не иначе, с Варей поругался, – шутили одноклассницы.

А Вита страдала. Ее любовь была велика и глубока.

– Плюнь! – утешала не по годам мудрая Лерка. – Все девчонки влюбляются в учителей, актеров, певцов… Я тоже в седьмом классе целую четверть по физруку сохла. Это пройдет. Просто пойми, что у тебя ничего с ним быть не может, и быстро его забудешь.

Но Лера ошибалась. Как в том, что Вита сможет быстро забыть Лога, так и в том, что у них ничего не будет.

Конечно, это случилось не в школе. И даже не сразу после школы. В то время мораль безоговорочно осуждала отношения взрослого мужчины с несовершеннолетней девушкой.

Но спустя чуть больше года после выпускного, когда Вите уже минуло восемнадцать и она окончила первый курс иняза в педагогическом, они случайно встретились на улице. Выяснилось, что он собрался в книжный магазин «Москва», и она поехала с ним – все равно в институте были каникулы и заняться ей было особенно нечем. Те неполных два часа, которые они провели вместе в метро, в магазине и опять в метро, разожгли ее любовь с новой силой.

– Здрасте вам! – ахнула, услышав новости, Лерка. – Только я порадовалась, что ты его вроде забывать начала… Ну что же, давай выстраивать схему твоего дальнейшего поведения, учитывая специфику ситуации и индивидуальные особенности партнера.

Лерка тоже училась в пединституте, но на психологическом факультете, считала себя крупным специалистом и обожала вставлять в свою речь такие вот заумные фразы.

И началось «дальнейшее поведение». Как бы случайно Вита встретила Андрея около школы. Поинтересовалась, нет ли у него «Собачьего сердца» Булгакова – она отлично помнила, что это была одна из любимых книг Лога. Попросила почитать. Вернула. Потом у нее, тоже «случайно», оказался лишний билет на Таганку. Потом…

Она завоевывала его почти год. Любила и добивалась, а он снисходительно принимал это обожание, не отвергая ее, но и не приближая. Но энергией Вита обладала, по выражению Лерки, термоядерной, и в конечном итоге терпение и громадное желание сделали свое дело. В начале июля, после сессии, когда его семья отбыла на дачу, они стали любовниками. Жизнь заиграла для Виты новыми красками. Она и не подозревала, каким наслаждением может быть интимная близость. Да, это стоило всех ее усилий, ее четырех лет преданной и почти безнадежной любви. Да что там четырех лет! Если бы в обмен на недолгое счастье с ним ей нужно было бы отдать всю жизнь, она сделала бы это, не задумываясь.

К тому времени она уже знала всю его биографию. Женился по любви, долго не было детей, только через десять лет после свадьбы родился болезненный мальчик. В постоянных попытках забеременеть жена изменилась до неузнаваемости. Из веселой, доброжелательной, чуть стеснительной девушки превратилась в озлобленную, истеричную неухоженную стерву.

– Я так благодарен тебе, Вита, – сказал он однажды, когда они сидели в кафе.

– За что?

– За то, что ты никогда не напоминаешь мне, что я женат. Ничего не ждешь от меня и ничего не требуешь. Понимаешь, обвинять меня в том, что я женат, – он так и сказал «обвинять», – это все равно что обвинять калеку в том, что он калека.

Как ее поразила тогда эта фраза! Она еще не знала тогда, что это нечто вроде гимна женатого мужчины, исполняемого во все времена и на все лады окольцованными потомками Адама.

После этой тирады Андрюша вырос в ее глазах чуть ли не до богочеловека. Ревновать его к жене было несерьезно. Ну какая, в самом деле, может быть ревность к неухоженной стерве?

Она просто любила его и наслаждалась каждой минутой, проведенной вместе.

Но пришла осень, семья вернулась с дачи, встречаться стало негде, да и некогда – начался учебный год. Их свидания, раньше случавшиеся если не каждый день, то уж через день точно, сократились до раза в неделю, а то и в две. Вита загрустила.

– Все вполне естественно, – бубнила Лерка. – Это изначально был тупиковый вариант. Всем известно, что с женатиком каши не сваришь. Он, конечно, будет встречаться с тобой, но супружницы своей никогда не бросит. На фиг ему это надо?

– Много ты понимаешь, – отмахивалась Вита. – Кто мне говорил, что у нас ничего с ним не получится? Ан видишь – все получилось.

– И что? Ты довольна?

– Не просто довольна – я счастлива! Мне очень хорошо с ним. Он меня любит, я его люблю – что еще надо?

– Слушай, Витка, да на фиг он тебе сдался? Нашла бы себе молодого и холостого… – Сама Лерка год назад поступила именно так.

– Мне никто, кроме него, не нужен.

– Ну и дура. Своими руками губишь собственную жизнь. Я же знаю, о чем говорю. На женатиков подсаживаются, как на наркотик. Вот у нас на семинаре…

– Слушай, ты меня достала этими своими психологическими заморочками! Я тебе что – кролик подопытный?

– Не кролик, а моя сестра. И я тебя люблю и хочу помочь. Рассказать тебе, что будет дальше? Тебе надоест эта идиллия в кавычках, и ты захочешь будней. Простых будней. С ним. Воскресных обедов, вечеров у телевизора и даже стирки его носков. А он тебе этого дать не сможет. Ты спросишь «почему?», ну при такой-то неземной любви, как у вас! И вот тут-то и начнется самое интересное. С тем же рвением, с каким он сейчас поливает свою жену грязью, он начнет придумывать истории, одну душещипательнее другой. Про то, что она смертельно больна, что теща не вынесет такого удара, а у нее уже был один инфаркт… Ну и ребенок, конечно. Уж этот аргумент первым делом пойдет в ход. Плевать, что он вспоминает о существовании сына раз в неделю – по выходным, когда тот под ногами крутится. Тебе это будет преподнесено как величайшая трагедия. Мол, мальчик так привязан к отцу… Нельзя наносить ему такую жестокую травму. Вот вырастет, сможет все понимать, тогда, может быть… А сейчас – ни-ни!

– Перестань! Андрей никогда…

– Конечно, «Андрей никогда»! Он же идеальный, золотой. Единственное на весь мир исключение из правил! И ты тоже «никогда». Это все остальные дуры, а тебя ведь невозможно обвести вокруг пальца… Ой, Витка, не смеши меня. Признайся, он уже рассказывал страшилки про жену?