История двух беглецов - С. Полетаев

– Это почему же? – запротестовал Сашка, чувствуя на себе гипнотический взгляд Даньки.– А если я подтянусь?

– Ты правильно меня понял! Значит, ни одной двойки. Третье условие, – и капитан загнул третий палец, – испытательный срок. Как кончатся занятия в школе, все ребята собираются здесь и готовят катер…

– А кто ещё с нами в экипаже? – спросил Сашка, считая, что вопрос о его зачислении в экипаж уже решён.

– Это вы сами узнаете. Одно скажу: все ребята что надо…

Всё-таки для Сашки это были трудные условия! А Данька ликовал. Ему выпало великое счастье, он встретил человека, которого давно уже знал, видел в своих мечтах. Сердце Даньки стало огромным, как этот катер, как земной шар, как солнце. А Сашка, поняв, что участь его решена, что как ни крутись, а его всё равно теперь заставят выполнить условия, решил, что пойдёт в экипаж коком. И что, когда вырастет, он будет не милиционером, даже не клоуном, а коком. Нет, пожалуй, клоуном можно остаться, а вот милиционером ни к чему. Раз их уже всё равно простили как нарушителей порядка. Раз больше они не собираются нарушать. И когда понял, что отлынить ему от школы не удастся, он спокойно примирился со своей участью и вспомнил о Стасике.

– А вы бы взяли в экипаж ещё одного мальчика? – спросил он. – Он мой друг. Очень хороший мой друг! Только он больной, ноги в коленках не гнутся, костыли у него… Но он ещё выздоровеет…

– А звать его не Стасик, случайно? – спросил капитан.

– Стасик, – кивнул Сашка, не очень даже удивившись. – А вы откуда знаете?

– Это долго объяснять. Нет, Стасика Яснова взять пока мы не сможем – болезнь его не скоро пройдёт. Но это замечательно, что ты вспомнил о нём. Стасик прекрасный человек…

– Прекрасный! – согласился Сашка, чувствуя в сердце толчок от жалости к своему новому другу, но вместе с тем и радость, что Стасика, которого он считал потерянным (ведь они же не успели обменяться адресами!), он снова нашёл.

Что касается Даньки, то он уже ничему не удивлялся: он знал, теперь он это ясно понимал, что капитан – человек, который знает всех и может всё, и вообще им крупно повезло, что они попали к нему в руки. И ещё он теперь успокоился за судьбу Мурзая. Если капитан зачислит его в экипаж, – значит, значит… Значит, теперь никто не смеет тронуть Мурзая. И его можно рассекретить. И вывести из подвала. И поселить в квартире. И пусть себе кожаный человек заткнётся! А то ему придётся иметь дело с капитаном. А с капитаном шутить опасно. Такой он человек. И так хорошо, что они встретились с ним. И даже страшно подумать, что они могли не встретиться. Дань-ка был счастлив. Как никогда, наверно, в жизни. И только лёгкая грусть обволокла его доброе сердце – он вспомнил Надю Воробышеву. И даже подался вперёд, чтобы сказать о ней. Но так и не сказал – ведь женщин не берут в матросы, у них такая участь. Что ж, моряки должны соблюдать обычаи, и Данька утешился тем, что всегда будет помнить о Наде и любить, как сестрёнку, а она его будет ждать, пока он не вернётся из плавания…

Когда капитан выводил открытую машину из порта на Международный проспект, из радиорупоров на столбах грянула весёлая музыка. Справа от, капитана сидел знаменитый мореход и телеразведчик Даниил Соколов, сзади сидел его помощник Александр Охапкин. Они возвращались из знаменитой экспедиции. Вся столица встречала их. По тротуарам, отгороженным канатами, толпились люди с флажками. Впереди стрекотали мотоциклы. Слади тянулись правительственные машины. Милиционеры отдавали честь. Сверху жужжали вертолёты, сбрасывая на город разноцветные листовки с портретами героев. В толпе встречающих мелькнула рыжая девочка. Она пробилась к машине и бросила букетик фиалок. Вдруг Даниил Соколов перегнулся через борт, сильным движением подхватил девочку и усадил рядом с собой.

Молодая женщина у самого каната прижимала к груди бледного мальчика с лихорадочно блестевшими глазами.

– Стасик! – крикнул Александр Охапкин и сграбастал в машину своего маленького друга.

Из настежь открытых окон люди махали руками. У проезжей части теснились учителя и ученики одной из московских школ, ставшей теперь знаменитой, потому что там учились наши герои. Среди них были Ав-тандил Степанович и Алла Николаевна, Клара Львовна и Любовь Семёновна, а также Боря и Юра из второго класса «Б» с букетами цветов. Вдоль канатов ходили женщины с белых халатах и раздавали желающим мороженое и пирожки. А те, в свою очередь, бросали мороженое и пирожки в машину. А также цветы. Знаменитый пёс Мурзай хватал всё это на лету и складывал к ногам Александра Охапкина. И все с восторгом смотрели на бесстрашных героев.

– Ура! Привет героям! Да здравствуют герои! Физкульт-ура!

Машина шла очень медленно, и юные герои, взявшись за руки и подняв их над головой, кричали:

– Привет вам, люди! Привет вам, люди! Физ-культ-привет!

В это время сзади к машине припустился какой-то парнишка в потёртой кепчонке. Тревожно засвистели милиционеры. Дружинники сцепили руки, чтобы задержать нарушителя. Но паренёк смахнул с себя кепку и бросил её в машину. Он ловко нырнул под оцепление и плюхнулся на багажник. И тогда к нему склонились Даниил Соколов и Александр Охапкин. Они схватили его за руки и одним могучим рывком поставили рядом с собой. Это был известный драчун Венька Махоркин. Рыжая девочка схватила его за ухо, дала ему шлепка и нахлобучила на голову кепку. И Махоркин даже не пикнул. А после этого все снова взялись за руки и снова закричали:

– Привет вам, люди! Привет вам, люди! Физ-культ-привет!

– Принимайте гостей! – сказал капитан, когда перед беглецами распахнулись двери квартиры.

В прихожей толпились взрослые – Варвара Петровна в строгой майорской форме, Алла Николаевна и Автандил Степанович. На лестничной клетке, опустив головы, топтались Данька и Диоген в тельняшке и капитанских штанах, перетянутых широким ремнём чуть ли не на самой груди. За их спинами, улыбаясь, стоял капитан с трубкой в зубах.

– Милости просим,-растерянно сказала Варвара Петровна, с трудом узнавая сына.

Алла Николаевна приложила платочек к глазам. Автандил Степанович раздувал щёки, изо всех сил крепясь, чтобы не рассмеяться. – Значит, так и будем стоять?

И тогда из-за широких штанин Диогена, как из-за портьеры, высунул морду Мурзай. Он вопросительно посмотрел на своих юных хозяев, тряхнул ушами и, подавая пример, первым протопал в квартиру, откуда» неслись густые запахи еды…