История двух беглецов - С. Полетаев

В то время как Сашка предавался размышлениям о том, как доказать Даньке свою преданность и дружбу, Данька думал, как себя держать с капитаном. Подозрения, возникшие в нём при первой встрече, о том, что под видом старого моряка действует злостный похититель детей, казались теперь смешными. Может, снова сбежать? Но куда и зачем? Капитан всё равно поймает их, потому что… А не знал ли он обо всём с самого начала? И кто же он такой, в конце концов?

Пока мальчики думали каждый о своём, Мурзай следил за жирной портовой мухой, кружившей над ними. «Вот я тебя, подлая душа!» Вытянув морду, он напрягся, готовясь к прыжку. Муха не улетала. И тогда он прыгнул и лязгнул зубами.

– Видал? – встрепенулся Сашка, тут же забыв о своих неладах с Данькой. – Мурзай – самая настоящая охотничья собака!

– Я всегда это знал, – невозмутимо сказал Данька и тут же забыл о капитане.

Мальчики стали обсуждать охотничьи достоинства Мурзая и так увлеклись, что не заметили, как подошёл лейтенант Алёша.

– На провод, друзья…

Глава 19. КТО ЖЕ ТАКОЙ КАПИТАН?

Лейтенант привёл их в милицейскую комнату вокзала. За столом у окна сидел и говорил по телефону Юрий Александрович.

– Ну-с, – сказал он, кивнув на диван. Мальчики уселись на краешек. – А сейчас передаю трубку… э… Охапкину. Который из вас Охапкин? Ты? Пожалуйста, трубочку…

Сашка взял трубку, как берут гранату, с которой уже сорван предохранитель и которая вот-вот должна взорваться. Он осторожно поднёс её к уху. В трубке что-то хлюпало и кашляло, а из хлюпа и кашля вдруг послышался неуверенный, голос Варвары Петровны:

– Это ты, Саша?

Сашка растаращил глаза и ничего не ответил.

– Сыночек, где же ты?

И вдруг Сашка заорал:

– Мамочка, я здесь! И Данька здесь! И Мурзай!

– Какой Мурзай?

– Не бойся, он не кусается. Мы живы, здоровы!

Сашка кричал так громко, что совсем не было слышно, что отвечала мама. Вдруг он замолк. В трубке снова что-то захлюпало, потом из неё послышался мужской голос.

– Это тебя! – прошептал Сашка и сунул трубку Даньке.

– В чём дело? – заорала трубка. – Какой Мурзай? Кого он искусал?

– Здравствуйте, Автандил Степанович, – вежливо сказал Данька. – Никого не искусал, Автандил Степанович. Он совсем не кусается…

– С Варварой Петровной плохо стало, а они шуточками занимаются!..

Данька покорно слушал нотацию. Когда наступила небольшая пауза, он с замиранием сердца спросил:

– А как мама?

– Ах, мамочку вспомнил? Какой внимательный сыночек! Но не будем комкать разговор, поговорим дома. А сейчас опять берёт трубку Варвара Петровна…

Трубка похлюпала немного и успокоилась.

– Что там с Сашей? Он в порядке? Ох, боже, а я так испугалась! Ну вот, Даня, а теперь слушай меня внимательно. – Голос Варвары Петровны окреп и стал майорским. – В школе ничего не знают, только один Автандил Степанович, но он обещал всё уладить. Значит, домой вы сейчас не поедете, а к вечеру вас привезёт Юрий Александрович. Слушайте его. И, пожалуйста, никаких фокусов!.. Вопросов у тебя нет? Я прошу тебя – ты мальчик умный, проследи, пожалуйста, за Сашей… А теперь дай Юрия Александровича…

Капитан положил на мраморную подставку чернильницы курительную трубку, зажал телефонную трубку между ухом и плечом и слушал Варвару Петровну, при этом что-то записывал в большой откидной блокнот.

– Как тебе сказать?.. М-да… Нет, не пойдёт! Не отдам. Мне самому пригодятся. Ха-ха! Ну, дело! Не морочь голову, дорогуша! Ты майор, а я повыше. И слушаться надо, когда говорят старшие!.. Ладно, ладно, выкладывай…

Он записывал что-то в блокноте, потягивал трубку, которую изредка брал с мраморной подставки чернильницы и снова аккуратно клал её обратно, слушал и бросал непонятные слова. И в то же время успевал перемигиваться с Сашкой, Данькой и лейтенантом Алёшей, который сидел на диване, откинув голову на спинку, и отдыхал, сонно улыбаясь.

Этого капитана знали, оказывается, не только в порту. Он был своим человеком даже в ГАИ, если мог так запросто разговаривать с майором Охапкиной. Сашка – тот уж просто с подобострастием смотрел на капитана. Если капитан мог так обращаться с мамой, то значит – ого-го-го! – с ним шутить опасно! Они поступали в распоряжение капитана, а его боится даже мама, так чего уж там! Капитан с треском положил телефонную трубку и насупил брови. Мальчики испуганно уставились на него.

– Строгая, – сказал лейтенант Алёша.

– Девчонка! – сказал капитан. – Она меня учит, как воспитывать ребят! Забыла, как я сам её воспитывал.

Капитан утрамбовал табак большим пальцем, опустил трубку в карман и встал:

– Тебе, Алёша, спасибо за образцовое выполнение боевого задания. Ты у меня всегда был отличником…

Лейтенант Алёша потупил глаза и покраснел. И сразу стало заметно, что он совсем не старый, а очень даже юный рядом с капитаном. Данька напряжённо смотрел на взрослых. Дело, занимавшее его мысли, запутывалось ещё больше. Кто же может быть этот пожилой капитан с лицом добродушного бульдога? С майором Охапкиной он говорит, как с девчонкой, с лейтенантом – как с мальчишкой. Кто же он, в конце концов?

– А вы, ребята, собирайтесь. Поклажу после доставим…

Капитан осмотрел мальчиков, махнул рукой и пошёл вперёд, чуть прихрамывая и опираясь на трость. Лейтенант остался. Данька, Сашка и Мур-зай вышли за капитаном из речного вокзала и пошли вдоль причалов, мимо качавшихся на воде теплоходов, катеров и барж. Миновав парковую зону порта, они попали на какой-то запущенный пустырь, отгороженный забором, где прямо на земле валялись лодки, ящики и сети. Потом шли вдоль шаткого причала, к которому были привязаны яхты, катера и плоты. Это был залив, скрытый от глаз, не видный со стороны речного вокзала, что-то вроде заднего двора, заваленного всякой всячиной. Прибрежная полоса была покрыта паутиной переходных мостиков, под которыми хлюпала вода. Всё равно как в Венеции. Мальчики таращили глаза туда и сюда – не знали, на что раньше смотреть. Здесь была пристань, где стояли на приколе суда и судёнышки, принадлежавшие индивидуальным владельцам. По бортам, соревнуясь в яркости, красовались названия: «АЛЬБАТРОС», «ДЕРЖИ НОС ПО ВЕТРУ», «ЧУДО-ЮДО», «КАССИОПЕЯ», «ЧЕБУРАШКА», «ВЕСЁЛЫЕ ПЕСКАРИ» и другие, мало понятные случайному зрителю.

Юрий Александрович вёл ребят к катеру «Весёлые пескари». Мальчики ёжились под любопытными взглядами судовладельцев. Все они – грязные, одетые в комбинезоны и ватники или, наоборот, раздетые до пояса, бородатые и бритые – ковырялись в моторах, красили? пилили, отвёртывали что-то и завинчивали, но сейчас, оставив свои дела, приветствовали капитана. Юрия Александровича знали все.

– Далеко ли путь держите?

– Где вы подобрали этих оборванцев?

– Команду набираете, капитан?

– Бог в помощь! – отвечал им всем капитан.

Данька терял волю и самостоятельность, попадая под власть этого странного человека, от которого он уже однажды улизнул, но снова попал в его сети. Капитан не оглядывался, зная, что мальчики не отстанут и не сбегут.

Беглецы попали в окружение улыбок и приветствий. Люди на мостиках были не сами по себе, все они были люди капитана, его команды, и он был здесь главный. И теперь Данька под влиянием тайной силы, исходящей от капитана, превращался в обыкновенного мальчика, грязного, долговязого, бессильного в своём желании разоблачить похитителя детей. Всем своим мозжечком он чувствовал, как подпадает под суровую, но чем-то притягательную власть человека с добродушной физиономией бульдога.

Это был не похититель детей, а переодетый в форму капитана Нептун, и вёл он мальчиков, чтобы совершить над ними обряд посвящения в моряки. А может быть, он собирался заковать их цепями и превратить в рабов? Мысли Даньки метались от одной крайности к другой. А не собирается ли капитан посадить их на гауптвахту в наказание за беспокойства, доставленные родителям? Может, именно это он имел в виду, когда возмущался майором Охапкиной, поучавшей его, как надо воспитывать ребят? И вот он вёл их сейчас, чтобы воспитывать по морской традиции – посадить на гауптвахту, а это не родительский нагоняй, не выговор классной руководительницы, не скучные нотации учителей.

Их ведут, чтобы наказать по всем правилам морской службы. После гауптвахты им ещё впаяют несколько нарядов вне очереди – драить палубу, красить борта, чистить картошку на камбузе. Вдобавок лишат увольнительной на берег. В то время как все матросы будут гулять по городу, заходить в портовые кабаки, кататься на каруселях в приморском парке, шататься по улицам и распевать «Подмосковные вечера», Данька и Сашка только с палубы смогут рассматривать королевские дворцы, минареты, пагоды и всяких иностранных людей. Даже в Африке им не дадут сойти на берег, и туземцы прямо с лодок будут предлагать им бананы, кокосовые орехи, финики и ананасы. На разных языках они будут кричать: «ясават!», «бракумай!», «мурза-мон!», «косы-чук!», что означает в переводе на русский язык: «купи-покупай».