Хочу быть твоей... - Лилия Сурина

снова пойдешь по рукам. И это еще не самое страшное, Денис, — тычу ему в грудь пальцем, втолковывая истину, а он только улыбается и ласково смотрит, взглядом будто облизывая мои губы. — Страшное будет, если мы вдруг создадим семью. Я буду самой нервной женой на свете, потому что в моем мозгу будут постоянно картинки мелькать, как ты кувыркаешься в постели с другими женщинами. Не с другой! Их будет так много, что ты сам потеряешь им счет. Я буду медленно сходить с ума и рыдать постоянно, а наш ребенок будет все это видеть и ненавидеть папу, за то, что он делает больно маме. Как твой отец. Мы просто повторим вашу семью. Я не хочу этого.

Денис все так же улыбается, уперевшись спиной в дверцу своей машины. Меня бесит его улыбка, так хочется поколотить, просто вот долбить кулаками в сильную грудь, чтобы достучаться до этого идиота.

— Ладно, я уяснил. Значит ты предпочитаешь прожить жизнь в одиночестве? Сделать никому ненужную блестящую карьеру?

— Ну почему же в одиночестве? Я познакомлюсь с кем-нибудь, замуж выйду…

— А чего тогда за два года не познакомилась? У тебя ни одного мужика не было, кроме меня. Ты никого не впустишь в свою жизнь. Кроме меня. И детей у тебя не будет. Без меня. Ты каждый день ложишься в холодную постель и согреваешься только воспоминаниями обо мне и наших ласках. Хорошо, что есть воспоминания.

Он говорит тихо, чтобы не привлекать чужого внимания. Меня жалит каждое его слово, как оса, которая запуталась в одежде и не может вырваться на волю, жалит и жалит. И он прав, даже в мыслях нет впустить чужака в свою холодную постель. И даже мимолетные мужские прикосновения вызывают желание сразу помыться. Мне не нужны чужие прикосновения. Только его…

Металлический щелчок и мое запястье холодит что-то тяжелое и жесткое. Что? Наручники?!

Пока я вникала в слова Самойлова, копаясь в себе, он откуда-то достал наручники и пристегнул меня к себе. только хочу возмутиться, как он шагнул так близко, прижал меня к себе и зашептал, склоняясь к уху:

— Не ори только. Сейчас мы поедем в наш дом в горах, отдохнем и поговорим. Я все знаю, Катён, а вот ты не все знаешь. Обещаю, что не трону тебя, если сама не попросишь.

— Зачем тогда наручники? Отстегни, я и так поеду.

— Ну нет, ты сбежишь на первом же светофоре, знаю я тебя, — снова смеется, а потом целует, так жадно, что мне жалко парня. Чувствую, как соскучился.

Глава 29

Денис

Год назад я не смог поговорить с отцом откровенно, он только что перенес инфаркт. Наверное, ситуация подкосила его, сильного и еще не старого мужика. Ну во всем есть плюсы, теперь у родителей вторая молодость, снова влюблены в друг друга, глаз не сводят. Без этих вечных баб, без нервов.

Но в этот отпуск я разгадал все загадки, и понял, как виноват перед моей Катюшкой. И родители виноваты, подставили ее под удар, а я невольно оставил без защиты перед монстром, моим братом.

Сейчас, целуя ее нежные губы, понимаю, что недостоин ее благосклонности и любви, которую она не утратила, пронесла через все трудности этих двух лет. Без меня.

— Прости меня, родная… — шепчу в ее губы. — Прости за все. Я таким мудаком был, что самому противно сейчас. Не смог защитить тебя.

— Это я устранила тебя тогда, после ночи в пещере. Чтобы ты не смог мне помочь, — улыбается моя девочка, сверкая шоколадом глаз, — и чтобы не пострадал. Это я придумала легенду о счастливой жизни с Колей, и заставила тебя подписать контракт.

— Я знаю. Недавно все узнал. Поехали, хоть позагораем, пока солнце.

— Минутку… — Катя достает мобильник и набирает кого-то. — Маме скажи, что я сегодня ночую у подруги, чтобы не переживала… Да, с ним… в горы. Да не визжи так, оглушила. И это, я ключи от машины под заднее левое колесо положу, пусть твой Миша отгонит ее во двор… Спасибо, давай, целую.

Пока разговаривала, не отводила глаз от моего лица, рукой, которая пристегнута на наручник, вцепилась в мою футболку. Кажется, ей уютно даже в наручниках. И вот зря она сказала — переночую у подруги, мать ее все равно догадается с кем она сейчас, подруг же нет. Да и я Катюху так быстро не отпущу, дня четыре точно моей будет, а может и дольше. У нее тоже отпуск.

Быстро склоняется возле заднего колеса и прячет ключи от своей тачки, потом тянет меня к моему джипу.

— И вот как нам влезть? — смеется, я не подумал, что сесть в машину будет проблематично.

Пришлось ей пробираться через водительское сиденье, потом лезть мне. И рулить пришлось вместе, Катя положила левую руку на руль, иначе мне пришлось бы одной рукой вести. Но нас только забавляли эти несерьезные неудобства.

— Открой бардачок, — попросил, когда выехали за город. — Там ключ, отстегни наручники. А то натрешь кожу железякой. Или вдруг гаишники остановят, не поймут.

— Далеко не буду убирать, тебя пристегну потом, — слышу, не понимая, шутит или всерьез говорит. Но прячет браслеты в свою сумочку. Хм.

Дрожь пробежала по телу, организм отреагировал на картинку, которую невольно выдал мозг. У меня два года не было женщины, после той штормовой ночи. Когда брат прислал фотки моей Катюшки в его постели, взбесился, хотел отомстить, даже пошел к медичке, которая не прочь была покувыркаться со мной. Но не смог. Ни душевно, ни физически.

Потом узнал о диагнозе брата, при котором неизбежно наступает импотенция, и понял, что снова от него подстава. И обрадовался, что не изменил моей девочке. По прошествии двух лет, могу точно сказать, что излечился, больше не филофоб. Мне нужна только она.

Пока едем, поглядываю на девушку. Какая она красивая! Кажется, что еще красивее стала. Я и не надеялся, что увижу ее, что уговорю уехать со мной в горы. Почему горы, а не городская квартира? Все просто — романтичная обстановка, полное уединение, ни тебе людских голосов, ни шума города, которые нарушили бы наше долгожданное затворничество. Я и родителей предупредил, чтобы