Сто имен любви - Сандра Мэй

Рокко молча притянул ее к себе и поцеловал. Потом вскинул на руки и вынес из подъезда, возле которого собралась уже довольно внушительная толпа интересующихся граждан. Возглавляла кворум давешняя девочка. При виде Рокко с Эбби на руках она авторитетно заявила:

– Не, это не тот дядька. С этим я беседовала. Он обещался не взрывать. И потом, у него же руки заняты.

Толпа немного поволновалась, но никто так и не изъявил желания последовать за Рокко и Эбби.

Они уселись в машину, и Эбби хлопнула себя по лбу:

– Я же переодеться хотела! С собой ведь все взяла...

– Только сейчас этого не делай, ладно? Я могу и не сдержаться.

– Рокко...

– Да, Эбби?

– Ты... поедешь ко мне?

– Джеральдина Томасина! Как ты можешь спрашивать такое?! Естественно!!!

У нее в подъезде они целовались, в лифте тоже. Потом в темной прихожей, на кухне, а еще потом Рокко авторитетно заявил, что не может обнимать женщину своей мечты грязными руками, и отправился в душ. Эбби содрала с себя проклятое лиловое платье, завернулась в халат и села на табурет в коридоре. Перед глазами все плыло от возбуждения и волнения. Она посмотрела в зеркало. Блестящие серые глаза в темноте казались черными провалами на белом лице. Эбби поднесла собственную руку к глазам. Ее кожа и вправду светилась...

Эбби медленно, словно во сне, взялась за ручку двери ванной и повернула ее. Вошла. Очень аккуратно отдернула занавеску. Грохот воды слился с гулом крови в ушах.

Эбби не могла отвести от Рокко глаз. У него была фигура атлета или древнего воина. Смуглая кожа, ровный бронзовый загар по всему телу. Ни единой светлой полоски.

Гладкая, горячая, смуглая кожа. Выпуклая мускулистая грудь – словно два бронзовых блюда перевернули вверх дном. Темные маленькие соски. Светлый страшный шрам тянется наискось от левого плеча к правому бедру. Впалый живот, твердый, как камень, даже на глаз. Узкие бедра. Длинные стройные ноги бывалого наездника. И то, на что был устремлен зачарованный взгляд Эбби...

Она видела обнаженную натуру. У нее были мужчины, она ходила в музеи, видела античные статуи.

И все же обнаженный Рокко потряс Эбби. Она видела, что он возбужден до предела, видела, чего стоит ему сдержаться и не наброситься на нее... Он был так прекрасен и так сексуален, что она чувствовала, как плавятся ее колени, подгибаются ноги и все начинает плыть перед глазами.

Внизу живота зажегся маленький костер, быстро превратившийся в пожар... нет, пожалуйста, хватит на сегодня пожаров!

Она молча распахнула халат, повела плечами и сбросила его на пол. Шагнула вперед. Встала под холодную струю воды, совсем близко к Рокко, но все еще не касаясь его тела. Жар, исходивший от него, вызывал веселый ужас... Ее руки медленно легли белыми птицами на смуглые бедра Рокко. Он глухо застонал.

– Эбби... что ты творишь?..

– Моя квартира, что хочу, то и творю. Рокко?

– Что?

– Я хочу тебя...

Он молча, осторожно, почти с ужасом обнял ее за талию, привлек к себе. От прикосновения мужской плоти, вернее от возбуждения, вызванного этим прикосновением, она едва не потеряла сознание. Лицо Рокко оказалось совсем близко. Темные бездны глаз, губы слаще меда... Пропала Эбби Лаури...

– Эбби... Я так мечтал об этом... У тебя кожа, как лепесток розы...

– Рокко... поцелуй меня... еще!

И он поцеловал ее. Сначала нежно, едва касаясь трепещущих алых губ, словно пробуя ее на вкус и боясь спугнуть... Потом – все яростнее и сильнее, настойчиво и неудержимо, словно желая выпить ее дыхание...

Она ответила, сперва робко, а потом радостно и доверчиво, выгнувшись в его руках, с восторгом отдаваясь его ласкам, желая только одного – раствориться в нем, слиться с ним воедино, стать его частью, разделить его дыхание, отдать всю себя и забрать всего его...

Рокко со сдавленным вскриком подхватил ее за бедра, с силой разжал коленом судорожно сведенные ноги, заставил обхватить ими его талию. Словно наездник – лошадь, мелькнуло в голове Эбби... Она обвила его за шею руками, зажмурилась, запрокинула голову и отдалась его безудержным ласкам. Постепенно их тела стали двигаться в едином ритме, потом Эбби почувствовала, что он ласкает ее рукой, настойчиво, жадно, словно готовя ее к чему-то более сладостному... На секунду ей стало страшно, но это прошло, потому что с Рокко не могло быть страшно, а могло быть только так, как надо...

И было изумление, и безбрежное море счастья, которое, оказывается, всегда жило в ее душе, но только разбойнику с большой дороги, Рокко было дано выплеснуть это море из берегов, и было ощущение того, что теперь наконец она обрела саму себя, стала собой, и больше не надо прятаться за насмешками, наукой и независимым нравом, потому что она – женщина, а вот – ее мужчина, и сейчас они едины, ибо так захотел Бог...

– Рокко!..

– Эбби!..

– Я люблю тебя!

– Я люблю тебя!

Рокко очень ее хотел. После бурного эпизода в душе он не только не устал, он хотел ее еще сильнее – но не мог решиться. Комната – это реальность. Постель – реальность. Причем не его, не Рокко.

Это мир Эбби. Ее дом. Ее жизнь. Сейчас Рокко чувствовал себя захватчиком, пришельцем и больше всего боялся оказаться злым пришельцем.

Он посидел немного в темноте на подоконнике. Потом встал, ощущая странную неловкость. Очень осторожно забрался на широкую кровать и улегся поверх одеяла рядом с Эбби. Внезапно она повернулась и крепко обняла его за шею. Рокко оцепенел. Кровь кипела у него в жилах, но руки и ноги замерзли от страха и неуверенности. Он не смеет даже думать об этом, не смеет, ведь он ничего не может ей дать, никакого будущего, никакой любви, а она верит ему, смешная девчонка, она его обнимает доверчиво и страстно, принимая за нормального человека...

– Рокко...

– Что, Эбби?

– Обними меня.

– Я тебя все время обнимаю, надоело уже, спи.

– Перестань. И не смейся надо мной. Я понятия не имею, как об этом говорят и как это делают. Я просто прошу: обними меня. Я тебя люблю. И хочу быть с тобой. Потому что ты самый тот самый.

– Чего?

– Не важно. Это для метафоры. Я дура?

Он очень осторожно провел рукой по ее растрепанным и влажным волосам. Погладил нежную щеку. Заглянул в блестящие, перепуганные и счастливые глаза. Притянул Эбби к себе и начал целовать. Медленно-медленно. Нежно-нежно.

Он не спешил. Не боялся. Не злился. Он очень ее любил. Каждая клеточка его тела желала Эбби со всей страстью, но если бы она сейчас попросила его остановиться, он бы подчинился.

Суровый и насмешливый, циничный и прожженный коп, сын копа и брат двух копов, Рокко Сальваторе впервые в жизни хотел отдавать, а не брать. Дарить наслаждение, а не получать его. Обнимать эти хрупкие плечи и слушать это легкое дыхание, боясь нарушить тишину.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});