Второй этап - Серьёзный Сэм

лицо. Два голубых глаза изумлённо смотрели на меня.

В любом другом случае я бы назвал девушку перед собой симпатичной.

Но сейчас она была просто мразотой, и поэтому я добавил второй удар лоб в лоб.

Она вскрикнула, падая на пятую точку. То, что надо. Я пнул её прямо в голову, потом ещё и ещё.

Я забивал свернувшуюся калачиком на полу лису, не замечая, как из моих ран вытекает кровь. Текла она неохотно, но ран было много. Очень много.

Пожалуй, слишком много.

Ногой развернув потерявшую сознание лисицу на бок, я прыгнул двумя ногами ей на голову, ломая шею. С первого раза не получилось, но я повторил. Раздался противный, продирающий до нутра хруст.

Всё.

Я упал рядом с поверженной лисой.

Закрыл глаза.

Что-то пушистое и мягкое прошлось по всему моему телу, исцеляя раны и освобождая от адской боли.

Что-то похожее на лисий хвост.

Я резко открыл глаза, но никого не увидел. Едва-едва дул мягкий ветерок из разломанного окна.

– Только не обманывайся, Хозяин Качалки, – вдруг донёс до меня этот тёплый и мягкий ветерок насмешливые слова лисы. – Сегодня ты проиграл, и дышишь только по моей милости.

Я бросился к окну, но во дворе никого не было.

Оглянувшись на комнату, я обомлел – на изрядно порушенном диване в полусидячем положении мирно спали Элион, Топка и Воронин.

Абсолютно живые и без следов повреждений.

Отсутствовала только Аня.

Тогда я бросился на второй этаж и, выглянув в окно, начал обшаривать глазами лес. Фыркнул.

Кицунэ стояла под одним из деревьев метрах в ста за забором.

Наши взгляды встретились: мой – гневный и злой, её – издевательски-насмешливый. Спустя пару мгновений она исчезла в лесу, послав мне на прощание воздушный поцелуй.

Но я успел вглядеться:

Алиса

Игрок

Статус: бешенная стерва

Я прошёл обратно по разрушенному дому в зал. Подошёл к спящим девчонкам и писателю. Проверил пульс, затем похлопал всех по щекам.

Они просыпались медленно, словно из глубокого сна.

А я бесился.

Судя по всему, мы просто валялись перед ней и смотрели мультики, беспомощные как пациенты под наркозом. Если бы она хотела нас убить, то так бы и сделала. Или нет?

Я подошёл к покрытой дырками от пуль стене. Насколько я помню, сегодня пулями, а не картечью, стрелял только я.

Вот два отверстия на уровне коленей – это я вывел из игры принцессу. Вот одинокая дырочка аккурат на уровне Топкиного лба. И пять разбросанных отверстий в стене и на потолке – когда я в упор расстреливал сделанных из писателя и его жены лисичек.

– Где я? Что произошло? – раздался мужской голос. – Почему мой дом разгромлен?

– А ты не знаешь? – удивился я, подходя к мужику.

– Я… я не помню, – он удивлённо посмотрел на меня. – А ты кто?

– Я и мои сестрички, – я кивнул на продирающих глаза девчонок. – Услышали какой-то шум, увидели дырку в заборе и решили зайти, проверить, всё ли хорошо. Нашли тебя, положили на диван.

Похоже, врать я научился самозабвенно.

– Ааа, спасибо! – произнёс писатель. – Чёрт, как голова болит.

– Дай я посмотрю, – я оторвал его руки от головы и начал её ощупывать.

Никаких шишек, гематом и следов побоев не было. Обшарив глазами пол, я нашёл выброшенную клюшку. Подобрал.

Клюшка была погнута, вся в выщербинах и вмятинах. Даже в потёках крови. Было видно, что ею недавно кого-то избили.

Воронин цел, а клюшка нет. Снова чертовщина какая-то. Впрочем, может быть, я бил снарядом об стену. Но тогда откуда кровь?

– Слушай, а где твоя жена? – спросил я писателя.

– Жена? – удивился он. – Я никогда не был женат.

– А может быть, в твоём доме живёт девушка по имени Аня. Крашенная блондинка с вот такими буферами, – я показал размеры.

– Нет, ты что, – Воронин засмеялся. – Я тут один живу, специально уединяюсь, чтобы книги писать.

Наконец, проснулись девчонки.

– Что помните? – спросил я их. – Быстро говорите!

– Помню, как входили в дом, писателя на диван бросили, а дальше смутно, – призналась Топка первой. – Заснула я, что ли? Такой сон странный снился, как будто я что-то ломаю и ломаю, ломаю и ломаю.

– А мне приснилось, как ты в меня стрелял, – легонько ткнула меня в бок кулачком Элион.

От этого удара я чуть не выплюнул кишки. Откашлявшись, я уточнил:

– В смысле, приснилось? – переспросил я. – Что ещё приснилось? Вспоминай!

– Да сон такой странный был. Не помню я сюжет точный. Только обрывки какие-то в памяти и остались, – старательно наморщив лобик, вспоминала Элион.

– А женщину помните, ну, жену писателя? – поинтересовался я.

– Так нет у него жены, один живёт, – удивлённо заметила Топка.

– Элион?

Элион наморщилась, потом призналась:

– Да, у него нет жены, но в моём сне как будто кто-то был… но вспомнить я не могу.

– Надо будет у Аллы спросить, – пробормотал я. – Откуда она знает несуществующую жену писателя.

– У какой ещё Аллы? – удивлённо уставились на меня девчонки. – Ты чё, в полупустой деревне себе любовницу нашёл?

Простите, что?

– Ну, Алла – жена Глеба! – отчаянно крикнул я.

– Так у Глеба жена погибла в автокатастрофе два года назад, – покачала головой Топка. – Мэлс, с тобой точно всё в порядке?

Не веря своим ушам, я набрал номер Глеба.

– Привет, ну что там у тебя?

– Я в полиции, даю показания. Что с машиной?

– С машиной всё хорошо. У меня несколько вопросов. Времени мало, отвечай быстро. Во-первых, ты женат?

– Был, – буркнул голос в трубке. – Я же рассказывал, два года назад моя жена погибла.

– Как звали жену?

– Лариса.

– Вчера в бане, сколько нас было?

– Четверо, – раздражённо ответил он. – Я, ты, Топка и Элион.

– В деревне есть знакомая женщина по имени Алла?

– В нашей деревне вообще женщин нет, – хохотнул Глеб.

Я положил трубку.

– Не бойся, современная медицина и не такое лечит, – сжала мне плечо Топка. – Вылечат и тебя!

Я не ответил, вспоминая насмешливый взгляд кицунэ.

– Топка, Элион, – я говорил, а голос мой дрожал от едва сдерживаемой ярости. – Послушайте меня