Двойная взлётная (СИ) - Дашкова Ольга

— Тихо, Крис, Крис, смотри на меня, смотри.

Замираю, кажется, перестаю дышать, там, внизу, все горит, а я под гипнозом глаз Артёма, делаю, как он говорит.

— Расслабься, он не сделает больно, слышишь, расслабься.

— Сука ебаная, до чего узкая попка, твою мать, девочка, она сдавливает меня, словно тисками.

— Крис, расслабься.

Я лишь киваю, почти ложусь на грудь мужчины, у него прохладная и гладкая кожа, уже не знаю, кто из них стимулирует клитор, но это отвлекает и возбуждает снова. Прикрываю глаза, ловлю ощущения, таких еще не было никогда.

Не слежу за временем, слышу только тяжелое дыхание мужчин, иногда мат Громова. Его член в моей попке двигается более уверенней, раздражая чувствительные нервные окончания, растягивая под свой размер.

Не представляю, как он вообще вошел в меня? Он же огромный. Но тело приняло, а теперь отзывается на любое движение.

— Сука, Тём, я так долго не протяну.

— Полетаем? — тихий вопрос Шульгина. Его любимый вопрос.

Он спрашивает? Это странно. Вот сейчас вообще все странно.

Но вот Игорь неожиданно выходит, и уже Артём заполняет своим членом мое влагалище. Не поняла, как все произошло, но дальше я оказалась насажена уже на два члена одновременно.

От собственного крика закладывает уши, нет, мне не больно, мне невероятно хорошо. Разум теряется в ощущениях, тело горит, каждая моя клеточка живет собственной жизнью. Я зажата, не в силах сдвинуться с места, между крепких тел двух мужчин.

Я почти на краю своего сознания, именно оттуда нарастает нечто невероятное и сильное, начинаю задыхаться. Они то синхронно, то по очереди входят в меня, насаживая на свои члены растягивая. Такие огромные, но я приняла их, а мне все мало.

Шлепок по ягодицам, второй, третий.

— Господи… да… да… еще… да-а-а-а. Пожалуйста…еще…да.

Снова шлепок, все горит.

Оргазм разрывает на части, я рассыпаюсь на мелкие осколки, все продолжая пульсировать на еще больше увеличившихся членах.

Такого со мной не случалось никогда, я думала, что так не бывает. Но до встречи с этими мужчинами для меня много что было невозможно. Оргазм, как маленькая смерть и мое воскрешение. Теку, пульсирую, болезненно сжимаюсь, срываю голос в крике.

— Ебать… не могу больше… Крис… не могу.

Следом за мной кончает Игорь, накачивая мою попку спермой, потом Артём, до боли сжав плечи, кусает шею. Он лишь успевает вынуть член, теплая сперма на моих раскрытых половых губах, а я, кажется, умерла.

Член Громова покидает мою попку, я чувствую, как пульсируют мышцы ануса, как они выталкивают из меня его сперму. А он ласкает пальцами, размазывая ее по ягодицам.

— Птичка, ты живая?

— Нет. Уже, нет.

Чувствую, как бьется сердце Артёма под моей грудью, его дыхание на шее. Мне хорошо, еще не могу понять, правильно я поступила или нет, но об этом надо было думать раньше, ведь я догадывалась, что будет.

Но самое интересное, что до нашего секса втроем была еще возможность остаться с одним из мужчин хоть в каких, но отношениях.

Но сейчас это уже невозможно.

Какой нормальный мужик после группового секса будет серьезно относиться к девушке? Да никакой.

Стало немного горько, но я и это переживу.

Глава 26

— Подойди.

Молчу, не двигаясь с места, кутаясь в мужскую рубашку. Не знаю, чья она именно, но, судя по запаху морской свежести и цитруса, — Шульгина.

— Так и будешь там стоять?

Снова не отвечаю, смотрю в начинающее проясняться рассветом ночное небо, звезд уже не видно, прохладно. Перевожу взгляд на Артёма, он сидит в кресле на открытой террасе, поставив одну ногу на сиденье. Совершенно голый, медленно курит, выпуская тонкую струю дыма перед собой.

Между нами звенит тишина, не слышно шума ночной Праги, лишь удары моего сердца. Проснулась резко, Громов громко дышал, раскинув руки в разные стороны, широкая грудь вздымалась и опускалась.

Бог грома спал.

Тусклый свет ночника освещал его мощную фигуру, прикусила губу, вспоминая, как после нашего тройного секса они вновь брали меня в душе. Уже медленно, растягивая удовольствие, лаская измученное тело, доводя меня до новых оргазмов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я сходила с ума, теряя связь со временем и реальностью, позволяя делать с собой невероятные вещи. Хотела их сама. Скулила, кричала, выпрашивая новые оргазмы, подставляя для них свое тело.

— Иди ко мне.

Артём наконец смотрит на меня, лицо бледное, тянет руку, отшвыривая сигарету с балкона. Во мне замешательство, потому что понимаю: надо прекращать эту связь, ни к чему хорошему она не приведет. Покувыркались и будет.

Но все-таки иду босиком по холодному кафельному полу, по телу бегут мурашки. Вкладываю свою руку в прохладную ладонь Артёма, он усаживает меня к себе на колени. Едва касаясь кожи, убирает волосы с моего лица, долго смотрит в глаза.

— Они и правда — чистое небо.

Не могу выносить такие моменты. Романтика, приправленная откровением и чистой похотью, пропитывает душу, отравляет сердце, дает надежду, которой не может быть.

Молчу, почти не дышу. Мне бы встать и уйти, хлопнуть дверью, сделать вид, что ничего не было. Просто вспоминать потом иногда эту ночь, о которой я ни капли не жалею.

— Ты наркоман? — неуместный вопрос после красивого комплимента.

Артём не отвечает, лишь снова касается прохладными пальцами моего лица, губ, шеи.

— Кто тебя обидел?

Честно, не ждала откровенного ответа, но надеялась.

— Обидел? — не понимаю, о чем он, хмурю брови, в его темных глазах интерес.

— Да, кто обидел маленькую девочку Кристину? Давно. Не сейчас. Сейчас ты уже этого не позволишь.

Чертов психолог, ему надо не только отыметь мое тело, но и душу. Вывернуть разум. Разворошить все вилами в давно гнилой листве памяти, воспоминаний и событий.

То, что я сама забыла.

— Думаешь, забыла?

Он что, читает мои мысли? Молчу, становится неуютно. Хочу отвернуться, но Шульгин не дает.

— Кто это был? Брат, отчим, друг?

— Брат умер от передоза, — мой хриплый голос.

— Любила его?

— Да.

Снова молчание, смотрит не отрываясь.

— Тогда кто?

Его пальцы слегка сжимают шею, поглаживают, а голос заставляет раскрыться и довериться.

— Почему ты так не уверена в себе? Что за сраные комплексы у такой красивой и умной девочки? Зачем ты повесила на себя ярлык жертвы? Он не для тебя, совсем не для тебя.

Жертвы? Какое точное, но грубое определение.

Память некрасиво отшвыривает меня на несколько лет назад. Старый многоквартирный дом на окраине, можно сказать, милого и живописного городка на Волге.

Мать, вечно недовольная жизнью, нас у нее четверо, все от разных отцов. Ночуем дома — и ладно, жрать просим мало, так это совсем прекрасно. В тот период у нее был новый сожитель, она почему-то не могла без мужика. А то, что мужик — полное дерьмо, ее не смущало.

Мне шестнадцать лет, совсем недавно случилась моя первая любовь, мальчик из класса старше. Но, как и любая первая любовь, — это не радость, а больше страдания, я оказалась не так уж и нужна была этому мальчику.

Первый секс, нет, не как в красивых романах, ничего романтичного, больно, неудобно, потом несколько свиданий. Слезы, но я все еще верила, что он появится. Не появился.

Да, так происходит у миллиона девчонок моего возраста, по всему земному шару. В шестнадцать первая любовь, это великая радость и большая трагедия. Но об этом ты поймешь через несколько лет.

— Кто, Кристина?

Слишком задумалась.

— Знакомые ребята, их было четверо, позвали в гости, просто посидеть.

Никому не рассказывала эту историю, в горле стоит ком, в глазах слезы. Ну не матери же плакаться было или старшему брату?

— Как это было?

— Шульгин, ты больной? Я не помню как! — срываю голос, кричу на него, хочу оттолкнуть.

— Как, Кристина? — трясет за плечи, почти выворачивая суставы.

— Просто трахали по очереди, я не сопротивлялась, страшно было до жути, что ударят, что сделают больно, что совсем могут не отпустить, — произношу все на одном дыхании, слезы обжигают щеки, почти накрывает истерика, начинаю заикаться. — И ты пойми, это ведь были не какие-то левые парни, я их знала, вместе гуляли в одной компании. Но мне было так страшно, что я не помню и половины той ночи. А когда ушла домой, три дня не выходила на улицу, понимая, что ведь могло быть и хуже, гораздо хуже. Что мог быть не просто секс, господи, да я ничего и не знала тогда о сексе.