Урусут - Дмитрий Рыков

Теперь Федор Федорович для всех без исключения заводил свою механику – следите, не следите, мне все равно, – а сам удалялся в лабораторную. Первоначально свобода пьянила – кто вовсе убегал из класса, кто болтал, кто выполнял задания по другим предметам, но потом до всех дошло, какая глубокая обида залегла в когда-то давно прооперированном сердце старого педагога, и школьники сидели, будто воды в рот набрав, понимая, что только таким поведением можно добиться от преподавателя прощения для всех учащихся.

– Тема урока – давление в жидкости и газе. Смотрим, наслаждаемся, – сказал Фёр Фёрыч, переключил несколько тумблеров на панели управления, все вокруг задвигалось, зашумело; когда на экране спроецировался первый слайд, он удовлетворенно крякнул и пошел к себе в подсобку, даже не обернувшись.

Габела с Друяном – главные хулиганы-двоечники – тихо сползли со стульев и вдоль стеночки пошелестели на выход – курить. Астафа вскочил, яростно дошагал до двери и толчками отправил прогульщиков обратно на места. Тем не хотелось получать подзатыльники, они согласно уселись за свою парту, но тут же достали карточную колоду и принялись тихонечко перекидываться.

Олежка перерисовывал основные темы слайдов в тетрадь.

– У Дашки Филипповой горе, – зашептала Лена. – Она подобрала на улице щенка, гладкого, без шерсти, а это значит, от него появилось бы мало хлопот – ну там, волосы, все такое, – с мамой напоили его молоком, она сложила в картонную коробку старые тряпки – то есть сделала ему место для сна, а вечером пришел папа с работы, грубо взял его прямо за кожу над шеей, вынес на улицу и швырнул в кусты. Щенок до утра пищал, а Дашка ревела перед окном.

– Как можно быть таким жестоким? – скорее самому себе задал Олег вопрос.

– Он у нее главный инженер какого-то предприятия, и так постоянно на работе, а у него это второй брак, и Дашка говорит, что он с бывшей женой проводит больше времени, чем с ними.

«Ну, это уже мне неинтересно», – подумал юный меломан, но вслух сказал: – Ленчик, не сердись, но я в физике – ни бум-бум.

– Лжец, – по-доброму отреагировала подруга.

– Нет, астрономию я действительно люблю. Но эм-си-квадрат, электролиз – сама понимаешь. А нам еще годовую контрольную писать. Давай лекцию о жидкостях послушаем, а?

– О газе забыл.

– И о давлении.

– Не прощу.

– Я за тебя алгебру завтра сделаю.

– Правда? – Лена аж вспыхнула, но сразу свела брови вместе. – Это ты мне уже пообещал.

– Да? Не помню.

– Я помню…

Тут механический голос лектора пропал – случайно порвалась пленка. Из своего кабинета выбежал Федор Федорович, гневно вращая глазами и топая ногами:

– Кто?! Кто?! Кто?! Это!! Сделал?!! Одноклеточные!

Все разом заверещали:

– Никто, никто… Пленка сама порвалась…

Учитель на минуту остановил смену слайдов, поковырялся в магнитофоне, вставил пустую бабину, намотал на нее часть пленки, включил аппарат, быстро прощелкал три фотографии, убедился, что изображаемое соответствует повествуемому, и удалился.

– У Шилы овчарка, – вдруг произнес Олежка, – давай завтра вечером вместе погуляем с собакой. Пригласим с собою Дашу. Жорка расскажет ей о дрессировке животных, о том, как важно рано утром выводить питомца на улицу, во сколько вставать, как правильно кормить – может, узнав все это, у нее желание заводить собственного пса пропадет? По крайней мере, надеюсь, не так будет переживать.

– Ты гений, – Гончарова осторожно сжала его локоть, да так и оставила свою ладонь на его руке.

Проболтали до конца урока.

III

На перемене к Олежке подошел длиннющий, худой, с прыщами на лице незнакомый восьмиклассник.

– Это ты – Вождь Белый Лоб?

Юный меломан захлопнул Любавского и засунул книжку в стоявший на подоконнике портфель.

– Ну, я, – ответил он.

– Говорят, – противно и сопливо шмыгнул носом старшеклассник, – ты значками фарцуешь?

– Молодой человек! – жестко ответил Олег. – Фарцуют джинсами, кроссовками и пластинками – товарами, в основном, иностранного производства. Я же – коллекционер-любитель. Область приложения моих интересов узка – не просто значки на спортивную тематику, но именно на футбольную. И ценность значка определяется не местом его выпуска, а годом – отечественный, не отечественный, все равно. В основном я их обмениваю. Да, иногда продаю, но отнюдь не в спекулятивных целях. Наоборот: расстаешься с надоевшей вещью, чтобы приобрести что-то более ценное и интересное. Это хобби, а не фарцовка. – Глядя в пустые глаза оппонента, он добавил: – Сечешь?

– Да мне по фигу, – протянул восьмиклассник. – У меня есть два значка ГТО и два значка юношеского разряда по ходьбе. Будешь брать?

«Украл у родственников», – быстро сделал вывод Белолобов.

– Еще. Один. Раз. Узкая. Специализация. Футбол.

– А-а-а-а… – разочаровался парень.

– Бесплатный совет. В любой выходной день едешь на Никитский бульвар, ищешь дом «десять». Там в подвальном помещении торгуют значками и монетами. Вокруг толпятся коллекционеры. Ничего не показывай, ни к кому не подходи – стой час, два – сами спросят, что у тебя есть. Расскажи. Тебе предложат цену, смехотворную. С возмущением отказывайся, стой, жди. В конце концов, кто-нибудь захочет забрать оптом. Ходьба – редкий вид спорта, могут дать и пять рублей, но скорее всего три – три пятьдесят. ГТО – полтора-два.

– Ну, спасибо, просветил, – прыщавый юнец благодарно пожал Олегу руку и вдруг осклабился. – А чего это тебя все «Вождем» зовут?

– Играли в первых двух классах в индейцев и ковбоев. Имелись у нас и «Сёма – Быстрый Кольт», и «Шурик – Свистящая Пуля». А я был «Вождь – Белый Лоб», потому что фамилия – Белолобов. Прозвища ребят со временем из памяти стерлись, а мое – видишь – прилипло.

– А-а-а… Ладно, пошел я. Достану футбольные – сразу к тебе.

– Без вопросов.

Пока долговязая фигура удалялась, Олег вывел резюме: «Неопрятность, наглость, развязность, навязчивость, глупость. Трудно ему придется в жизни. Сдаст он свои значки по рублю – терпения не хватит».

Затрещал, заверещал звонок. Следующим уроком в расписании стоял труд.

В их классе интеллектуалов или просто эрудированных болтунов стучать молотком и снимать стружку рубанком не любил почти никто. А ему – нравилось. Маме об этом не говорил, иначе сразу бы началось: повредишь пальцы, ай-яй-яй, а как же фортепиано! Или вдруг заноза?! И-и-и! Ну что тут объяснишь? А если талант, шестое чувство? Когда Лапша, сколачивая настенную полку, чуть не отшиб себе палец, юный меломан показал ему способ: высверливаешь ручной дрелью маленькое углубление, вставляешь туда гвоздь – вот и стоит прямо, не шатается. Тогда и бей.

Трудовик в Белолобове души не чаял. На прошлой неделе школьникам показали, как изготавливается табурет, так Вождь сначала вытесал из заготовки сиденье, затем отправился в соседнюю комнату, где старшеклассники терзали за токарными станками тупыми резцами ржавые болванки, и выточил себе вместо параллелепипедных ножек длинные конусообразные. Сразу же здесь, за станками, ему помогли разделить пополам два восьмимиллиметровых винта. Он обработал края напильником, Николай Павлович оторвал от сердца электродрель, Олежка сначала выточил четыре широких углубления с обратной стороны сиденья, затем по одному – вверху каждой ножки, вставил в них подходящие по размеру гайки, соединил все вместе винтами – табурет готов. То, на что отводилось два урока, он сделал за тридцать минут.

Поэтому сегодня он сперва обработал свое изделие наждачкой-нулевкой, а потом принялся вырезать по заранее подготовленному трафарету коротким сапожным ножиком, заточенным, как бритва, замысловатый узор во всех четырех углах табурета. Осталось лишь покрыть лаком. Увидев финал работы, Никей Палыч только замычал – для выражения восхищения не хватало слов.

– Белолобов, пять с плюсом, – наконец, прорвало его. – Нет, теперь ты понимаешь, как мне трудно с твоими друзьями? – он выдернул из рук Шила деревянную скульптуру – четыре ножки разной длины, прибитые гвоздями к кривому сиденью – и показал ее Олегу. – Нет, этим только печь топить! А окажись ты один в лесу? (учитель являлся страстным любителем походов). Погиб бы на следующий день! А вот Белолобов – он бы и убежище нашел, и костер развел, и на оживленную дорогу вышел!

– Так он Вождь – сын прерий, – огрызнулся Жорка. – Ему это действительно раз плюнуть.

– Ставлю «три». Единственно за то, что не прогулял. Ну, и за старание.

– Николай Павлович?.. – вежливо, но с небольшим давлением произнес Олег.

Учитель оглядел их двоих, покачал головой.

– Ух уж эти мне друзья-побратимы… Белолобов, твой плюс переходит к Шиляеву.

– И превращается… – продолжил юный меломан.

– Ладно, ладно – в один балл. Итого – «четыре».

– Спасибо, – удивился Жорка.

– Но дипломная работа в этом году – рабочий стол. С выдвижными ящиками. Сделаете один на двоих.