Русские идут! - Натаниэль Бенчли

Пройдясь перед баром, он поставил ногу на перекладину, поднял воображаемый стакан.

— Ну, ребята, мне пора идти. Сегодня на балу я должен быть при полном параде.

Леверидж переменил ногу, оперся локтями о стойку и обратился к воображаемому бармену:

— Налей-ка по последней, чтоб мозги прочистить.

Последняя реплика заставила Левериджа вспомнить о своем долге Марвину Сколларду. Ткнув указательным пальцем в предполагаемого собеседника, Леверидж провозгласил:

— Марвин Сколлард, вы вправе утверждать, что сейчас я неплатежеспособен, но, уверяю вас, это ненадолго. Настанет день, и вы приползете ко мне на коленях и со слезами на глазах будете выпрашивать выпивку. Тут уж я покуражусь всласть. Пей, Марвин, сегодня ты герой. Тут подносят выпивку всем избитым, а тем, на ком живого места не оставили, даже дарят по бутылке. Вот именно так я и скажу, Марвин, когда ты явишься весь в синяках и примешься клянчить глоток, а сделаю так. — Леверидж нагнулся, поднял с пола бутылку и воздел над головой. Виски тонкой журчащей струйкой полилось вниз. — И скажу, — продолжал Леверидж, — вылижи виски с пола, Марвин. В «Пальмовой роще» для героев ничего не жалко.

Леверидж кинул бутылку через плечо и рассмеялся. Потом подбоченился и во все горло запел, приплясывая. Поклонившись воображаемым зрителям, он сам себе зааплодировал, скрылся за стойкой и вернулся, словно намереваясь выступить на бис.

В тусклом свете внутри бара бледное тело Левериджа мерцало, как брюхо лягушки. Он решил отколоть новую штуку. Перекинув через руку полотенце, наподобие салфетки официанта, он направился к одной из кабинок и произнес:

— Не нужно ли вам что-нибудь? Благодарю, мадам, вы очень добры. Как вам нравится наша кухня? А может быть, мне спеть для вас? Сочту за честь.

Держа двумя пальцами полотенце, как певица держит кружевной платочек, Леверидж спел две песни и повторил свой танец. С улыбкой на раскрасневшемся лице он низко поклонился пустой кабине, подобрал одежду и оделся.

Бесшабашное настроение улетучилось при выходе из бара. Пустынная улица угнетала. Глубоко вздохнув, он зашагал по Главной улице, желая скорее очутиться за городом. Много раз он хаживал тут, мимо мусорной свалки к своей лачуге. Обычно дорога домой хорошего настроения не прибавляла.

В верхней части Главной улицы Леверидж вспомнил, что Эмили Вардхилл живет всего в квартале отсюда, и подумал, на острове ли она? Он знал ее много лет, с тех пор, когда они, еще детьми, проводили каникулы на острове. Малышка Эмили прославилась тем, что притащила дохлую медузу на свой день рождения. Нечто похожее она повторила в девятнадцать лет, привезя на остров мужа по имени Ральф Рамболд. Впоследствии он уступил место Лестеру Коббу, а тот — Гафни Вардхиллу, у которого соперников не оказалось. Люди считали Эмили эксцентричной, но безобидной. Сам Леверидж встречался с ней все реже и реже, по мере того как их жизненные пути расходились, а художник медленно, но верно опускался на дно. Однако они все же оставались друзьями по той простой причине, что выросли вместе. Любопытства ради он решил наведаться к Эмили и проверить, дома ли она.

Проходя мимо ее дома, он увидел шторы на окнах, терьеров во дворе и понял, что она не уехала. Не сообщить ли ей про русских, подумалось ему. Нет, не стоит. Зачем так волновать женщину? Расскажет как-нибудь потом. К тому же, если он постучит в дверь и выпалит: «На болотах меня захватили русские матросы», Эмили решит, что он пьян, и вообще откажет ему от дома. Он задумчиво поглядел на терьеров, прыгавших по саду, и, как ему показалось, нашел повод зайти.

Леверидж осторожно открыл ворота и проскользнул в сад. Собаки громко залаяли, когда он закрывал ворота. Они кинулись навстречу пришельцу и окружили его. Леверидж присел на корточки и вытянул руки.

— Хорошие собачки, — бормотал он, — хорошие мои, идите к дяде Олину, он вас не обидит.

Он почти поймал ближайшего терьера, когда раздался окрик Эмили.

— Эй! Что вы там делаете?

Леверидж с улыбкой повернулся к ней.

— Привет, Эмили. Я глажу твоих собачек. — Он встал, вытирая руки о штаны.

Эмили не сразу узнала его. Глаза ее широко раскрылись.

— Олин! Боже мой, что с тобой случилось?

— Попал в небольшую передрягу, ничего особенного.

— Когда? Ты показывался доктору?

— Со мной все в порядке. Просто я шел мимо и…

— Иди сюда и дай мне тебя осмотреть. — Эмили зашла в дом, Леверидж — за ней.

— Тебя здорово избили, — заключила она. — Кто?

— Парни, которые мне попались на болоте.

— Проходи сюда. — Эмили взяла его за руку и провела на кухню. — Садись. — Она открыла холодильник. — Я приложу лед, и опухоль спадет. Хочешь кофе? Или пива?

— Пиво будет в самый раз. Меня что-то жажда мучает.

Эмили достала из холодильника лед, банку пива, потом извлекла из ящика чистое кухонное полотенце.

— Отличное пиво, — сказал Леверидж, — освежает лучше некуда. — Он сделал еще глоток. — Так вот, Эмили, Роли Гарни и я вчера здорово перебрали. Утром я встал и пошел через…

— Откинь голову, — перебила его Эмили, укладывая ему на лицо полотенце, куда были завернуты куски льда. — Позже расскажешь.

— Ладно, — бормотал Леверидж, пристраивая поудобнее голову на спинке стула. — В сущности, особенно рассказывать нечего.

— Не разговаривай. Подложить что-нибудь под затылок?

Он качнул головой, наслаждаясь прохладой.

— И так замечательно.

Эмили заботливо прикладывала лед к синякам. В кухне воцарилась умиротворенная атмосфера.

Прошло немало времени, прежде чем Эмили нарушила молчание.

— Чем ты сейчас занимаешься, Олин?

Из-под полотенца донеслось приглушенно:

— Живу себе потихоньку.

— Забавно, как складываются людские судьбы, — заметила она. — Интересно, сами ли мы творим свою судьбу или кто-то уже давно решил все за нас? — Из-под полотенца не раздалось ни звука, и Эмили продолжала: — Впрочем, Олин, это вопрос риторический. Просто время от времени я об этом задумываюсь.

— Я тоже иногда размышляю на эту тему, — отозвался Леверидж.

— По-моему, как ни думай, вряд ли в наших силах что-то изменить.

Эмили встала, бросила подтаявшие кубики льда в раковину и выжала полотенце.

— А я считаю, что могу многое изменить в своей жизни, — сказал Леверидж, не открывая глаз и не поднимая голову. — Если бы я убедился, что от меня в моей собственной судьбе ничего не зависит, я бы застрелился.

Эмили собралась было ответить, но передумала и снова положила полотенце на лицо Левериджа.

— Может, ты хочешь орешков к пиву?

— Нет, спасибо. И так хорошо.

— А как насчет закусить? Ты завтракал?

— Спасибо, не хочется.

Тут Эмили вспомнила о спящем наверху Золтане и спросила гостя:

— А что, вообще, сегодня творится в городе? Сдается мне, в передрягу попал не только ты.

Поколебавшись, Леверидж сказал:

— Насчет других — не знаю. А меня избили на болотах русские.

— Русские? — У Эмили перехватило дыхание.

— По-моему, матросы. Им была нужна лодка. Они избили меня, когда я завел их не туда. — Леверидж убрал с лица полотенце и сел прямо. — Давай расскажу все по порядку. Вчера мы с Роли…

— Минутку. Как они были одеты?

— Обычно, одежда из грубой материи. Но я убежден, что они — русские, потому что…

— Сумеешь ты их опознать?

— По-моему, да.

— Пойдем со мной. — Эмили помогла ему встать со стула.

— Куда?

— Наверх.

— Эмили, — протестовал Леверидж, — мне слегка не по себе, ребра болят, и если…

— Пойдем со мной.

Леверидж с неохотой потащился вверх по лестнице.

— Такая забавная история, не понимаю, почему ее никто выслушать не желает…

— Смотри. — Эмили открыла дверь спальни. — Это один из тех?

Леверидж взглянул на лицо Золтина, полускрытое покрывалом.

— Да, черт возьми!

В этот момент Золтин проснулся и вскрикнул при виде Левериджа. Он свалился с кровати и быстро заполз под нее. Оттуда донеслись его вопли:

— Не стреляйте! Я сдаюсь!

— Вылезайте, — проговорила Эмили мягко. — Вас никто не обидит.

— Пожалуйста, — просил Золтин, вылезая из-под кровати и поглядывая на художника, — пожалуйста, простите меня!

— Вставайте, — велела Эмили, и дрожащий Золтин поднялся.

— Поверьте, я не хотел!

Эмили бросила взгляд на Левериджа.

— Что он тебе сделал? — спросила она.

— Ничего особенного. Просто держал за руку, пока его приятель меня колошматил.

— Я не хотел! — восклицал Золтин. — Но у меня был приказ. Я понимаю, с вами обошлись жестоко, но я ничего не мог поделать — приказ есть приказ. Поверьте, я чуть не потерял сознание!

— Охотно верю. Я тоже, — согласился Леверидж.

— Что все это значит? — Эмили обратилась к Золтану. — Зачем вы пришли на остров?