Почему ненавидят Сталина? Враги России против Вождя - Константин Романенко

Поэтому из-за отсталости агроприемов после Гражданской войны в сельском хозяйстве длительное время прогрессировало нарастание «утомления почв» и падение почвенного плодородия. Одновременно шло увеличение засоренности полей, массовое развитие вредителей и болезней. Возросли вспышки массового размножения грызунов, особенно в лесостепных и степных районах. Этому способствовали «нарушение сроков уборки и условий хранения зерна»[32].

Коллективизация позволила применить многопольные севообороты. Говоря иначе, сразу после революции в сельском хозяйстве нужно было вводить не нэп, а начинать коллективизацию и создавать крупные хозяйства!

Сильная засуха 1931 г. привела не только к падению урожайности и валового сбора зерна. Она обусловила последующее распространение вредителей и рост заболеваний хлебных культур. Одним из крайне опасных грибковых заболеваний была головня. На 7-м Всесоюзном съезде по защите растений отмечалось, что в 1925 году в Крыму зараженность посевов головней составляла 30 %[33]. С целью борьбы с этой болезнью в 1931–1932 гг. было проведено несколько совещаний, в том числе Всесоюзная конференция, и издано множество научных публикаций. Сотрудник Всесоюзного института защиты растений А.И Борггардт писал в 1932 году, что «причиной сильного развития головни и постоянного наличия ее, являлась форма индивидуального землеиспользования…»

В 1932 году ситуация не только не улучшилась, а даже ухудшилась. Всесоюзный съезд работников отделов борьбы с вредителями констатировал, что по Украине «пораженность головней составляла 2,8 %, по Центральным Черноземным областям – 3,6 %»[34].

Зараженность головней в 1 % означала, что болезнью заражен каждый сотый колос, имевший на себе нескольких сотен миллионов спор грибков, что приводило к гибели 20–30 % посевов. В 1932 году зараженность, в зависимости от культуры колебалась от 0,6 до 4,1 %, и наиболее подверженной болезни культурой был овес. Вспышке головни в 1932 году способствовало «низкое качество работ по протравливанию и не выполнение инструкций по предотвращению заражения». Заражение зерна головней резко ухудшало качество муки и вызывало отравление людей.

Однако головня была не единственной болезнью хлебных полей. В 1932 г. во всех зерновых районах СССР посевы пшеницы были сильно поражены ржавчиной. На Северном Кавказе это вызвало 50 % потери урожая, по Украине до 20–30 %. На 7-м Всесоюзном съезде по защите растений констатировалось, что большой недобор урожая в 1932–1933 гг. был связан с еще одной болезнью – фузариозом.

Опасность заключалась и в том, что «зараженность зерна фузариозом может вызвать симптомы алкогольного отравления – т. н. «пьяный хлеб». Наиболее часто такие отравления отмечались в Приморском крае, Московской, Ивановской, Горьковской областях и Карелии. Наблюдались вспышки размножения и других вредителей сельхозкультур. В 1931–1932 гг. свыше 20 областей страны охватила эпизоотия по луговому мотыльку, а в специальном постановлении СНК РСФСР 1931 года указывалось на «катастрофические размеры размножения кукурузного мотылька». В 1932 году во всех южных районах СССР «наблюдались массовое размножение и миграция саранчи».

Всесоюзное совещание по борьбе с сорной растительностью при ВИЗРа отметило в 1932 году, что ежегодные потери от сорной растительности составляли 200–300 млн центнеров хлеба. «Засоренность полей озимой пшеницы «в Степной зоне по Украине составила от 18 до 84 % в сырой массе, по яровой пшенице – 33–76 %, на Северном Кавказе – 34–97 %, по Нижней Волге (на яровой пшенице) – от 4 до 89,5 %».

Позже на XVII съезде ВКП(б) Косиор признает, что снижение урожайности было вызвано несоблюдением базовых принципов ведения сельского хозяйства: «Мы несколько лет делали одну и ту же ошибку, расширяя площади посевов на Украине без учета тех нужд, тех требований агротехники, которые ребром также были поставлены товарищем Сталиным и ЦК, когда выявлялись наши недостатки, наши ошибки.

Действительно, перегрузка заданиями по техническим культурам вредно отражалась на нашем сельском хозяйстве. Перегрузка посевными заданиями без учета необходимости оставления парового клина, без учета необходимости введения правильного севооборота давала понижение урожайности и толкала целый ряд земельных организаций к механическому распределению государственных заданий между колхозами, к пренебрежению конкретной обстановкой в том или другом колхозе».

Выше уже говорилось, что летом 1932 года, по письму Сталина и Молотова, к прополке сорняков на Украине были привлечены воинские части, а 6 января 1933 г. правительством был объявлен Всесоюзный комсомольский поход на сорняки. Однако и это не все беды украинского села. Кулацкая привычка прятать зерно в «ямы-схроны» вызвала вспышку размножения грызунов. Этому способствовали и «благоприятные метеорологические условия (обилие осадков) и оставление неубранного, необмолоченного хлеба в скирдах на полях, а также не разрушаются норы, мелкая пахота. То же наблюдалось и в других районах. В Ставрополье зимой 1932–1933 гг. в скирдах половы находили до 4000 мышей – до 70 мышей на кубический метр!

Массовое размножение мышевидных грызунов отмечалось в южных и юго-восточных районах СССР уже с весны 1932 года. К осени сплошным мышиным «нашествием» была охвачена вся Степная зона от Бессарабии (Молдова) до Дона и предгорий Кавказа.[35]

В отдельных районах плотность нор доходила «до 5000 на гектар – Джанкойский и Ишуньский районы Крыма, 3000 на гектар – Днепропетровская и Одесская области Украины, 10 000 нор на гектар – по всему Северному Кавказу, Калмыкии и Поволжью». Но наиболее пораженными стали районы Северного Кавказа, Дагестана, Нижней Волги, Урала, Казахстана – 10 000 нор на га; в Восточной Сибири – 9000 нор; в Крыму, Якутии и Западной Сибири – 5000–6000 нор на гектар. Катастрофическое размножение грызунов вызвало вспышки тяжелых инфекционных заболеваний, влекущих смерть людей.

Но вернемся к хлебозаготовкам. Много ли забирало правительство зерна у села? Был ли «голод» 1933 года следствием «ограбления» государством крестьян? Нет! Государственные заготовки вообще не были чрезмерными – они составляли менее трети урожая.

И поскольку российские историки так и не разобрались с вопросом, где «дырка у хлебного бублика»? – обратимся к мнению иностранных профессионалов. Согласно усредненным данным оценок урожая, поставок и остатков зерна на селе, сделанных американскими специалистами «по истории колхозного строительства в СССР», эти показатели были таковы:

Сбор и поставки зерна в СССР (млн т)

Из таблицы видно, что и зимой 1932/33 г. поставки зерна государству не были чрезвычайно высокими. В распоряжении крестьян оставалось столько же зерна, как и в 1934 г., и намного больше, чем в 1936 г., однако голода в эти годы не возникало. Итак, к концу осени Украина не выполнила и сниженный план заготовки зерна. На 6 декабря было собрано лишь 63,5 %. Особенно плохо выполняли хлебозаготовки Днепропетровская, Харьковская и Одесская области и единоличный сектор. На 8 декабря по республике следовало заготовить еще 94,0 млн пудов. С наступлением зимы правительству стало ясно, что наверстать сбор урожая практически невозможно. Итоги хлебозаготовок были рассмотрены на объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б).

В речи «О работе в деревне», произнесенной 11 января 1933 г., Сталиным отмечалось: «Наконец, еще одна причина недостатков нашей работы в деревне. Состоит она, эта причина, в недооценке роли и ответственности коммунистов в деле колхозного строительства, в недооценке роли и ответственности коммунистов в деле хлебозаготовок.

Говоря о трудностях хлебозаготовок, коммунисты обычно взваливают ответственность на крестьян, утверждая, что во всем виноваты крестьяне. Но это совершенно неверно и, безусловно, несправедливо.

Крестьяне тут не при чем. Если речь идет об ответственности и виновности, то ответственность падает целиком на коммунистов, а виноваты здесь во всем – только мы, коммунисты. <…>…Если мы допускаем нередко ряд грубых, непростительных ошибок, скажем, по линии хлебозаготовок, то виноваты в этом мы, и только мы.

Мы виноваты в том, что не разглядели отрицательных сторон колхозной торговли хлебом и допустили ряд грубейших ошибок. <…>

Мы виноваты в том, что целый ряд наших товарищей все еще переоценивает колхозы, как форму массовой организации, не понимая, что дело не столько в самой форме, сколько в том, чтобы самим взять на себя руководство колхозами и вышибить из руководства колхозами антисоветские элементы.

Мы виноваты в том, что не разглядели новой обстановки и не уяснили себе новую тактику классового врага, действующего тихой сапой.

Спрашивается, при чем тут крестьяне?

Я знаю целые группы колхозов, которые развиваются и процветают, аккуратно выполняют задания государства и крепнут в хозяйственном отношении изо дня в день. С другой стороны, я знаю и такие колхозы, расположенные по соседству с предыдущими колхозами, которые, несмотря на одинаковый с ними урожай и одинаковые с ними объективные условия, – чахнут и разлагаются.