Моя (с)нежная ошибка (СИ) - Снегова Анна

— Хорошая кровать получилась. Не скрипит, — удовлетворённо заметил он.

— Ты молодец! У тебя настоящий талант! — поспешно отозвалась я. Хотела как-то исправить совершенно неправильное впечатление, которое у него почему-то сложилось. Как будто я ему не рада и вообще. Откуда только такой бред ему в голову?..

— У меня много талантов, — проворчала темнота многозначительно.

Совсем-совсем-совсем близко. Ох, мурашечки мои, мурашки…

Я ещё ниже сползла под одеяло и отчаянно вцепилась в край.

— А знаешь, о чём я думал, пока её сколачивал?

— Понятия не имею, — пробормотала я глухо из-под одеяла.

— Как потрясающе на ней будет смотреться моя красивая жена. А ты меня лишила этого зрелища. И не стыдно?

Мурашки дружно спустились куда-то вниз и принялись танцевать на моём животе.

И вроде я ожидала чего-то подобного, но всё равно чуть не взвизгнула, когда поверх одеяла на меня легла тяжёлая рука, а потом провела сверху вниз по телу.

— Нашёл, — удовлетворённо заключила темнота.

А потом обрушилась меня сверху так, как будто потолок упал.

Дерек бесцеремонно улёгся на меня поверх одеяла, зажал со всех сторон коконом из плотной ткани, так что я напомнила сама себе крохотную мушку, которую паук основательно закутал в паутину прежде, чем сожрать.

Горячее дыхание опалило лицо.

Я принялась энергично лупить изнутри своей темницы руками и ногами, но не сдвинула агрессора даже на дюйм.

— Ты меня совсем придавил! — отчаянно запротестовала я. — Пошевелиться не могу!

— В этом и смысл, — хмыкнула темнота. — А вот теперь поговорим.

Я удивлённо затихла.

Хоть и темно было, но мне удалось различить очертания моего мужа надо мной. А моего лица касались его волосы. Дерек пах солёным морем и ледяным дождём, свежей древесиной и ещё чем-то ужасно вкусным.

Я снова забыла, за что на него злилась. И лежать, им придавленной, неожиданно оказалось не так уж плохо.

— Теперь не отвертишься. Давай, Злючка! Рассказывай, наконец, что такого стряслось, когда мы сюда приехали.

— А? — изрекла я глубокомысленно. Он о чём вообще?

— Я же не идиот, вижу — что-то не так. Ты что, уже всё забыла? Я же обещал, что со мной тебе на надо носить никаких масок, не надо притворяться. Выкладывай, как на духу! Я должен знать. Честно говоря, я уж думал, может, мне мыться почаще, что ты так нос воротишь. Но судя по всему, проблема не в этом. А в чём? Ну же, Рика! Что тебе не нравится?

Я поразилась обеспокоенности в его голосе.

Он… то есть, он правда переживает? Ему правда не всё равно?

Темнота терпеливо ждала ответа.

А у меня внутри как будто растаяла и потекла какая-то льдинка. Ну и я сама, кажется, начала таять вместе с ней. Даже в носу защипало.

— Дело не в том, что не нравится, — очень тихо ответила я, наконец.

— Ну! — поторопила темнота, когда я снова запнулась и замолчала, засопев.

— А в том… а в том…

— Рика, не вынуждай меня на крайние меры! Ты же боишься щекотки?

— Н-не надо! Только не это, я всё скажу!!

— То-то же. Я король, мне можно применять репрессивные меры. В том числе к жене. Итак?

Я вздохнула.

Потом ещё раз.

— Не поможет! — предупредила темнота. — В этот раз откосить не получится. Выкладывай!

— Ну хорошо, хорошо!! — Рассердилась я в конце концов. — У-у, деспот несчастный! Дождёшься, что подданые тебе революцию устроят, и поделом! Правду ему подавай⁈ Ну, слушай! Да как ты мог даже подумать, что мне тут плохо⁈ Ты сам часом со скалы не падал вниз головой, пока шатался там без меня не пойми где⁈ Да я тут счастливая, как никогда в жизни! Кстати, имей в виду, только попробуй отправиться на восточный край без меня! Назад можешь не возвращаться! И… и если хоть одну фаворитку поймаю, попрошу свою мамочку, она тебя превратит в козла! Настоящего, рогатого!

— Тёща ведьма — это я не продумал, — проговорила темнота, давясь смехом. — Ближе к делу, Злючка! Так что не так-то?

Я уже задыхалась.

То ли от злости, то ли от того, как его рука подобралась под шумок к моему бедру и поглаживала его украдкой через одеяло.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мой муж склонился ещё ниже надо мной и коснулся носом щеки. Потёрся, как большой кот, дожидаясь моего ответа.

Ну как тут можно было притвориться? Только выложить всё, как есть.

— Дело не в том, что ты мне разонравился. Совсем наоборот. Я… просто впадаю в самый настоящий ступор, когда ты рядом, потому что… потому что… я, кажется, в тебя влюбилась.

Крепко-накрепко зажмурилась, даром что темнота и так.

Ну вот. Я это сказала.

Что теперь будет?

Большой кот отпрянул.

А потом разом исчезла сковывающая меня по рукам и ногам тяжесть.

Я вытянулась в струнку под одеялом, напряглась до кончиков пальцев на ногах. Огнём по венам побежала тревога.

Неужели я ляпнула что-то не то?

— Нет, так дело не пойдёт, — пробормотала ошарашенная темнота. — Я должен видеть. Где тут было… огниво… да чтоб тебя…

Что-то упало, потом что-то с жалобным звяканьем побилось… отчаянно чертыхаясь, мой муж искал на прикроватном столике валявшееся там в куче барахла огниво.

Искра, ещё одна, ещё… да чего он? Не попадает, что ли?

Наконец, две тонкие свечки в подсвечнике вспыхнули, бросая на стены неровные трепещущие тени.

Дерек отшвырнул огниво, а сам остался сидеть на противоположном краю постели, отвернувшись от меня и повесив голову. Запустил руки в волосы, взлохматил их.

И — да. Он оказался в штанах.

Пугал меня, зараза темноглазая!

— Вот как, значит, — проговорил он сам себе задумчиво.

Я испуганно пялилась на его голые плечи и спину, ожидая, что теперь.

Как вдруг Дерек резко обернулся и наши взгляды столкнулись.

И будь я проклята, если то, что я заметила на его скуле, не было румянцем.

Он смотрел на меня. Я смотрела на него. Пристально, неотрывно. И мы оба ничего не говорили.

А потом он протянул руку и ухватил край одеяла. И медленно-медленно потащил его вниз.

Я сначала хотела не пустить, но подумала, что бесполезно. И разжала пальцы. Оставила руки беспомощно лежать на подушке.

Край одеяла послушно соскользнул с моих плеч. А потом и с груди.

Тёмный взгляд мужа следовал за ним по очертаниям моего тела.

Ниже и ниже, по изгибу талии, по вздрагивающему животу…

С моих губ сорвался вздох, когда одеяло обнажило мои плотно сжатые ноги с задранной до колен рубашкой.

Резкое движение — и мой муж отбрасывает одеяло совсем.

Грациозно-кошачьим движением перетекает в пространстве. Я невольно любуюсь игрой отблесков пламени на коже, на буграх мускулов, движущихся при каждом плавном движении.

Закусываю губу и отворачиваюсь, когда он снова ловит меня в ловушку своего тела. Вот только без одеяла это ощущается совсем по-другому. Совсем-совсем. И мамочка мне рассказывала когда-то, конечно, основное, что должна знать всякая девица, вступающая в брачный возраст… но в теории оно звучало как-то по-другому. Вот совершенно по-другому. Никак не хотели стыковаться эти умозрительные сведения с тем большим, сильным, горячим и непривычным, что ощущала я сейчас всем телом.

Особенно… особенно отдельными его частями.

Дерек навис надо мной, принимая вес на локти. Я следила за ним сквозь ресницы украдкой. Невозможно красивый он, мой муж. И глупый такой. Столько удивления на лице. Разве можно вот так удивляться таким простым вещам?

— Значит, так, Злючка, — заговорил он, наконец, тихо. С такими хриплыми нотами в голосе, что каждое слово царапало меня волнующе, как прикосновение. — Во-первых. Кто тебе напел эту чушь про фавориток? Скажи пожалуйста, чтоб я знал, кому мне языки пообрывать.

Я вжала голову в плечи.

— Королева обязана защищать своих подданных!

Он кивнул.

— Понятно. Значит, проведу коллективную профилактическую беседу. Совсем распустились! Отвыкли тут от твёрдой руки. Но это дело поправимое. Послушай, Злючка! Ну какие фаворитки, а? Да ты мне одна устроила такой крышеснос за эти дни, что у меня как будто весь мозг чайной ложечкой вычерпали. Не понимаю, откуда у мужиков ещё силы на любовниц берутся, тут одной жены за глаза… ай!