Царевна-лягушка для герпетолога (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев"

— Здесь тоже водится кое-какая живность, вернее, даже не живность, а нежить, которая из Нави приходит. И лучше с нею не встречаться.

Я, конечно, сделала вид, что нисколько не напугана словами Левы по поводу выползней. Однако от ребят старалась не отставать, настороженно вглядываясь в заросли жимолости в попытке приметить следы гнили или слизи, которыми, по словам Левушки, обитатели нижней части исподнего мира отмечают свой путь. Но пока лес выглядел мирным, а клубочек катился вперед, резво прыгая по кочкам, пробираясь под одинокими корягами, обходя буреломы и заболоченные низины.

Я почти успокоилась, когда где-то невдалеке раздался какой-то громкий и яростный звук, напоминающий рев корабельной сирены. Потом завывание превратилось в некое подобие оперного вокализа. Я даже мотнула головой, отгоняя наваждение. Слишком уж это напоминало распевание перед экзаменом по сольному пению у академистов.

— Ну вот, опять за свое принялся, — досадливо поморщился Левушка, расчехляя свирель. — Только время на него, безмозглого, тратить.

— Кто это? Выползень из Нави? — с явным интересом спросил Иван, вслушиваясь во все более уверенно звучащие переливы и рулады, удивительным образом сочетавшие и роскошные трели бель канто, и швейцарские йодли, а потом переходящие куда-то на гроулинг и даже, кажется, горловое пение, только без тувинского двухголосия.

— Если бы, — хмыкнул Левушка. — Див с дуба рухнул и теперь орет дурным голосом!

— Ему бы с такими данными в опере петь, — профессионально оценив красоту и безграничные возможности удивительного голоса, заметила я. — Контракт с «Ла Скала» и «Метрополитен» обеспечен.

— Выходить куда-то на сцену — не с его внешностью, — разочаровал меня Левушка. — Кроме того, ни один оперный театр не заинтересован в том, чтобы его зрители падали замертво. А Див силу голоса контролировать не может и не хочет. И обойти его никак. Пока до кондрашки не доведет — не отвяжется.

— И что будем делать? — поморщился Иван, непроизвольно закрывая уши.

Давление на барабанные перепонки становилось все более ощутимым, и див, кажется, только разминался.

— Тут способ только один, — деловито отозвался Левушка. — Отвлечь и вырубить.

— Да как же его вырубить, когда он акустическим ударом на землю кладет? — возразил Иван, затыкая ушные раковины выданными Левой берушами и подыскивая, чем бы дополнительно замотать голову.

Мы с Левой последовали его примеру. Хотя помогало не очень. Голос вибрировал на низких частотах, которые ощущались не только ушами, но и всем телом.

— Я же поэтому и сказал, что сначала отвлечь, — пояснил Левушка, надсаживая голос и пытаясь попасть в цезуры.

Впрочем, то ли Див упражнялся в лесу не один и использовал цепное дыхание, то ли научился голосить на вдохе.

— Подтянешь мне, Маш? — обратился ко мне Левушка, выводя на свирели мелодию плясовой «Как вставала я ранешенько». — Это его любимая, — пояснил он, прислушиваясь к воплям дива, в которых начал угадываться знакомый мотив.

— Ты уже и его предпочтения успел выучить? — подивился Иван, который, замотав голову, решительно шагнул куда-то в заросли.

— Ну, а как бы я тут в прошлые разы прошел? — усмехнулся Левушка, усиливая громкость наигрыша.

Я с ходу поймала тональность и запела, пытаясь не то что перекричать Дива, но подтянуть верхним подголоском, авось услышит:

«Как вставала я ранешенько Умывалася белешенько. Калинка-калинка моя! В саду ягода малинка моя. Надевала черевички на босу И гнала свою корову на росу».

Когда я после припева начала следующий куплет повтором строфы про корову, заскрипели ветви, и зычный голос радостно пропел:

«Я гнала свою корову на росу Повстречался-то мне Див во лесу!»

На краю опушки, удобно устроившись в древесных ветвях, сидел невзрачный махонький мужичонка с заросшим рыжей клочковатой бородой простоватым лицом деревенского дурачка и туловищем, оканчивающимся птичьими лапами, но без крыльев. Их заменяли поросшие перьями и такой же рыжей шерстью мускулистые руки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Оперный Див

Намертво вколоченная музыкантская заповедь: допеть или доиграть, даже если на сцену вышел слон, а по залу промаршировала рота солдат, не подвела меня и на этот раз. С бешено колотящимся сердцем я под Левушкин аккомпанемент допела дуэтом с лесным хулиганом припев и продолжала, вполне артистично имитируя настроение героини:

«Как я Дива испугалася — Во часты кусты бросалася».

Див, видимо, не знавший этого куплета, ненадолго замолчал, заинтересованно прислушиваясь. Но на припеве решил отыграться, проорав строфу про калинку-малинку так громко, что почти подобравшийся к его насесту Иван кубарем полетел на землю. Мы с Левушкой чудом удержались на ногах. Все-таки мы стояли немного дальше, да и сказалась музыкальная закалка. Лель так вообще с пятого класса сидел рядом с трубачами, а мы в ансамбле, случалось, выступали с усилителями под эстрадную минусовку с тяжелыми рифами.

Лель продолжал играть, а я, кое-как продравшись сквозь звон в ушах, с поясным поклоном завела последнюю строку, пропевая каждый слог нарочито медленно и протяжно, давая Ивану время подняться и подойти ближе.

«Уж ты Дивушка, ты батюшка. Ты не тронь мою коровушку».

Див расправил легкие, чтобы вновь грянуть припев (и как у него только голосовой аппарат устроен: грудь-то у него по-птичьи объемная, но опоры никакой нет), но тут уж Иван не оплошал. Подскочил к ветке, мощным ударом в ухо оглушил любителя вокальных упражнений и сбил его на землю.

Отыскав клубочек, мы успели пройти быстрым шагом, если не сказать пробежать, не менее пары километров, когда издалека донеслось обиженное:

«Калинка-калинка моя, В саду ягода малинка моя!»

Мы облегченно расхохотались.

— Надо было посильней его приложить, — покачал головой Иван, с опаской разматывая свою чалму. — Как бы он в погоню не бросился.

— Не, он теперь будет новые строфы повторять, — успокоил нас Левушка. — Никуда не пойдет, пока все не запомнит.

Я подумала, что, если все монстры в этом лесу окажутся такими безобидными и забавными, это будет самое веселое путешествие в моей жизни. Но уже нынешний день готовил новые не самые приятные сюрпризы.

Мы прошли уже, судя по солнцу и нашей средней скорости, не менее десятка километров, когда лес начал неуловимо меняться, словно там повеяло дыханием не бабьего, а самого настоящего лета. Сначала стало еще теплее, а запах переспевших и забродивших прямо на ветках плодов сменился нежным ароматом недавно пустившейся в рост завязи и еще не сброшенного цвета. Потом к нему примешалось свежее дыхание реки или большого озера. Поляны запестрели летними и даже весенними цветами, а листва на деревьях заиграла всеми оттенками свежей сочной зелени.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Что происходит? Мы что, заблудились и вышли в Правь? — спросила я Левушку едва ли не с испугом.

Тот покачал головой, но вид у него остался настороженным.

— Мы подошли к владениям русалок-берегинь, а над окрестностями их заветного озера осень не властна. Я так надеялся, что существует какой-то иной путь, но, видно, нельзя иначе. Тут кругом топи, болота да чащобы непролазные. Того и гляди попадешь в гости к болотнику или окажешься в ловушке у древних деревьев.