Выживший - Джеймс Фелан

Я поднялся.

— Джесс, я смотрю на вещи реально. А если кроме того, что мы видим, больше ничего не осталось? Ты думал об этом?

— Я не хочу в это верить, не для того я прошел через все…

Она скептически посмотрела на меня.

— Знаешь, Рейчел, не важно как, но я попаду домой. И не имеет значения, что меня там ждет.

21

Мне понравилось рано вставать. В Рокфеллеровском небоскребе я постоянно чувствовал себя разбитым: дважды я пытался отоспаться после обеда, но становилось еще хуже. Просто мне нужны были люди — обычные люди, сумевшие выжить.

Я сложил рюкзак, оделся. Пора было отправляться к разрушенному катку, чтобы прийти вовремя и встретить Фелисити. Интересно, она нашла мою записку? Вдруг она стала как Рейчел и теперь боится выходить из дому? От этой мысли мне поплохело. Тогда нужно будет проверить квартиру на обратном пути. Если я найду ее, позову на смотровую в небоскреб: мы продумаем маршруты, ведущие из города, и заодно попрощаемся с ним — теперь навсегда.

Калеб поможет, обязательно поможет. Нет, он, конечно, не обязан чистить вольеры в зоопарке, зато он наверняка поможет убедить Рейчел. Он просто растерялся, побоялся уходить вот так, без подготовки, в неизвестность, но я докажу ему, что уйти надо, и мы вместе уговорим Рейчел.

А что еще нам всем делать? Сколько можно сидеть и ждать помощи?

Почти пустой рюкзак не давил на плечи, и от этого было легко. Весь сегодняшний день казался мне особенным. Появилась уверенность в своих силах: я сам решил, что делать, как распоряжаться своей судьбой.

Рейчел была в тропической зоне. Из–за нескольких градусов разницы там казалось гораздо теплее. Я протянул ей рацию. Она удивленно посмотрела на нее, включила — раздался треск.

— Я зарядил у Калеба две штуки. Одна тебе — вторую возьму с собой.

— Возьмешь с собой?

Я кивнул.

Рейчел решила, что я ухожу. Грустная, растерянная, она смотрела на искусственную речушку, петляющую среди камней.

— У нее небольшая дальность действия…

— Я знаю, но пусть будет на всякий случай. Каждый час я буду включать ее и говорить тебе «Привет!». Проверка связи, так сказать.

— Лучше каждые два часа, — ответила Рейчел, пристегивая рацию на пояс, и то ли виновато, то ли раздраженно опустила глаза. — Давай по четным часам.

— Я ненадолго. Только проверить, вдруг придет Фелисити.

— А если не придет?

Вслед за Рейчел я вышел на улицу. Интересно, какой день нам приготовило серое мрачное небо?

— Тогда я возьму еды и вернусь.

Рейчел разогрелась от работы и сняла куртку. А может, хотела показать, что, пока меня не будет, она станет работать еще больше, еще быстрее, ведь помощи ждать неоткуда.

— В городе опасно.

— Все будет в порядке.

— Не заблудись. Погода портится.

— Я неплохо ориентируюсь.

— Ты можешь не вернуться.

Рейчел тяжело опустила два ведра, и вода расплескалась на снег.

— Я обязательно вернусь.

Мы оба понимали, что она хотела сказать на самом деле. Рейчел боялась, что со мной случится что–нибудь, что у меня просто не будет возможности вернуться.

Глядя на разлитую воду, она попросила:

— Не ходи. Оставайся со мной.

— Может…может, ты пойдешь со мной? — Я не верил, что она согласится, но все же предложил. — Пара часов ничего не решит.

Мой вопрос повис в воздухе.

— У меня много работы.

Рейчел развернулась и начала резать фрукты и овощи на корм. В глазах у нее стояли слезы.

Возле синагоги на Шестьдесят второй улице я свернул с Пятой авеню, прошел пару кварталов на восток, затем еще немного на юг. Было почти десять часов. Я схожу к катку и сразу вернусь в зоопарк. Принесу еды. И опять приготовлю ужин — найду какой–нибудь рецепт, порадую ее, тогда будет легче уговорить ее уйти.

Проходя мимо разбитой витрины, я услышал громкое хлопанье крыльев. Из магазина вылетело несколько голубей.

В потолке зияла дыра — ракета пробила сразу несколько этажей. Вот так: был дом — и нет.

На Парк–авеню сыпался мелкий снежок. Воодушевленный, полный надежды, я быстро шел по улице, но прекрасно понимал, что это ощущение скоро исчезнет: глядя на разрушенный город, встречая смерть на каждом шагу, сложно уберечь надежду.

На Пятьдесят девятой Ист я остановился передохнуть и заодно внимательно изучить следы на снегу, явно оставленные сегодня утром. Отпечатки были разного размера. Судя по всему, люди шли на восток тремя группами по четыре–пять человек. Может, они направлялись в убежище — ведь вполне возможно, что в универмаге «Блумингдейл», например, прячутся сотни, тысячи нормальных людей?

Снег блестел на солнце до рези в глазах. Я пытался что–нибудь или кого–нибудь увидеть. Ладно, не сегодня, у меня полно других дел.

«Не ходи. Оставайся со мной… Ты можешь не вернуться»

Слова Рейчел звучали у меня в голове. Я чувствовал себя виноватым, потому что оставил ее одну. Интересно, может, вообще никого не знать, быть одиночкой, легче?

Обязательства становятся тяжкой ношей: мама не справилась с ней и ушла от нас с отцом.

Хватит стоять. Я побежал на юг. Стало ясно, что скоро я вполне могу оказаться перед нелегким выбором: уходить на север одному или нет.

22

На часах было ровно десять.

Вывернув на Пятую авеню, я пробежал мимо собора Святого Патрика, между небоскребами на Рокфеллеровской площади, мимо бронзового Атланта, удерживающего на плечах земной шар, и остановился, задыхаясь, у восточного конца катка — вернее, того, что от него осталось. Я согнулся, опершись ладонями о колени, изо рта валил пар. За спиной ярко светило солнце.

Чуть придя в себя, я осмотрелся и отправился осматривать территорию возле катка.

Она пришла? Ждет, как я, на виду, или спряталась и наблюдает издалека, решая, можно ли мне доверять?

Я хотел громко позвать ее по имени, но в этот момент тучи закрыли солнце, стало холодно, и я, вспомнив, что в кармане перчатки, полез за ними.

Из тени появился человек и медленно направился в мою сторону, затем остановился. Посреди огромной площади стояла одинокая, маленькая фигура: еще один выживший в огромном городе. На мгновение тучи расступились и выглянуло солнце. Я сделал глубокий вдох — ледяной воздух обжег горло.

Это была девушка с видеозаписи: светлые волосы, милое личико.

«Каждый день я буду ждать в десять утра у входа на каток возле Рокфеллеровского центра»

Стало не по себе. Я остановился. Неужели? Неужели я нашел их: сначала Рейчел и Калеба, теперь Фелисити. А сколько еще на Манхэттене осталось таких, как мы?

Девушка подошла ближе. Никаких сомнений: это точно Фелисити, именно ее я видел на камере в квартире дома номер пятнадцать по улице Централ–парк–Вест. Она все же нашла мою записку, а я, наконец–то, не опоздал. Фелисити смотрела на меня, сомневаясь, стоит ли подходить. Я помахал, и она улыбнулась.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});