Что остается от небес - К. Харрис

Откинувшись на спинку стула, Девлин скрестил вытянутые ноги.

– Дядя прознал о твоей пассии, да?

Сэр Питер, ссутулившись, обхватил пятерней пивную кружку и фыркнул:

– Послушать его, так можно подумать, что я прямо-таки развратный турецкий паша с целым гаремом. Не годится, похоже, племяннику епископа Лондонского якшаться с женщиной низкого происхождения – особенно, если этот самый епископ нацелился на местечко в Кентербери.

– Так он об этом хотел побеседовать с тобой во вторник?

– Откуда ты знаешь? – удивленно глянул Прескотт.

– От секретаря епископа.

– Чтобы повидать собственного распрекрасного дядюшку, надо записываться к нему на прием, – сделал добрый глоток эля баронет. – Разве это не о многом говорит?

– И как епископ?

– Что ты имеешь в виду? – прищурился собеседник.

– Не показался он тебе каким-то… непривычно расстроенным?

– Нет. С чего вдруг?

Подняв кружку, виконт неторопливо отпил глоток. И мисс Джарвис, встречавшаяся с епископом в тот же вечер, но в шесть часов, и Уильям Франклин, видевший Прескотта накануне, утверждали, что его преосвященство был чем-то заметно взволнован. Сэр Питер был либо чрезвычайно ненаблюдательным, либо слегка неправдивым.

– Тогда скажи, кто, по-твоему, убил епископа?

– Я?! Откуда мне-то знать?

– Должны же у тебя иметься соображения о возможных виновниках.

Прескотт бросил быстрый взгляд по сторонам и подался вперед, положив руку на столешницу и приглушив голос:

– Мне кажется, властям следовало бы задаться мыслью: «Кому наиболее выгодна смерть епископа Лондонского?»

– Хороший вопрос, – одобрил виконт. – И каков, по-твоему, ответ?

– Вот в этом и загвоздка, – откинулся обратно сэр Питер. – Дядюшка Фрэнсис не боялся заводить себе врагов даже среди тех, кто мог оказаться опасен.

– Он, часом, не упоминал кого-либо конкретно?

– Помимо каждого и прочего – от Джарвиса и Квиллиана до Ливерпуля и Каннинга? – хмыкнул баронет.

– Похоже, его преосвященство был задирой

– Задирой? – сэр Питер нахмурился, затем покачал головой. Гнев и раздражение словно отпустили его. – Нет, дядя Фрэнсис не то чтобы был сварливым. Он просто искренне верил в идеалы своей религии. В справедливость. В милосердие. В мир.

– Иными словами, епископ был достойным восхищения человеком.

– Да, – глубоко вздохнул Питер Прескотт. Он вдруг оказался не таким уж и пьяным. – Да, действительно достойным восхищения.

– А где ты находился во вторник вечером?

– На Камден-плейс, – помрачнел взгляд баронета. – А что?

– Камден-плейс?

– У меня там квартира.

– А-а, – Себастьян внимательно посмотрел на дрожащие руки бывшего соученика, дневную щетину, покрывавшую обычно румяные щеки. Судя по виду, Питер Прескотт пил без просыху с того самого момента, как узнал о смерти дяди. – А когда ты в последний раз видел леди Прескотт?

– Маму? – нахмурился собеседник. – Вчера. Почему ты спрашиваешь?

К этому времени сэр Генри Лавджой уже, должно быть, прибыл со своей щекотливой миссией в Прескотт-Грейндж, привезя ветхий бархатный камзол, покрытый пятнами атласный жилет, старинные золотые часы и брелок. Если их предположения верны и мертвец в синем бархате действительно сэр Нигель, леди Прескотт только что узнала о том, что много лет назад стала вдовой.

– А тебе известно, что в склепе рядом с телом твоего дяди обнаружили еще один труп – мужчины, которого, по-видимому, убили там тридцать лет тому?

– Тридцать, говоришь? – внезапно застыл баронет.

– Именно.

С лица Питера Прескотта сбежали все краски:

– Ты хочешь сказать?..

Поднявшись, Себастьян положил руку на плечо приятеля:

– Я хочу сказать, не мешало бы тебе вернуться в поместье. Полагаю, ты обнаружишь, что леди Прескотт нуждается сейчас в сыновней поддержке. 

ГЛАВА 19

Себастьян ехал вверх по улице Уайтхолл, направляясь на Боу-стрит, когда заметил Чарльза, лорда Джарвиса, выходившего из здания министерства иностранных дел. Дождь к этому времени уже стих, оставив после себя сбегающие по водостокам ручьи да мокрую мостовую, глянцево блестевшую под свинцовыми тучами.

Виконт направил двуколку поближе к бровке тротуара.

– Милорд, позволите вас на пару слов?

– Только если пожелаете пройтись со мной, – не останавливаясь, откликнулся вельможа.

– Следуй за нами, – велел Девлин своему юному груму, соскакивая с высокого сиденья.

Себастьян пристроился рядом с продолжавшим свой путь бароном. Запутанная история вражды между этими двумя аристократами тянулась почти два года, и виконт никогда не допускал такой ошибки, как недооценивать ум и могущество, а тем более злокозненность лорда Джарвиса.

– Слышал, вы наводите справки касательно смерти епископа Прескотта, – заметил королевский кузен. – Не кажется ли вам такое занятие не вполне достойным? Сын пэра Англии то и дело впутывается в расследование убийств, словно заурядная полицейская ищейка!

– Пока я не совершаю ничего действительно постыдного, например, не беру плату за свои услуги, репутации семейства Сен-Сиров ничего не грозит.

Продолжая шагать, Джарвис ухмыльнулся.

– Насколько я понимаю, между вами и епископом Лондонским имелись разногласия? – поинтересовался виконт.

– Разногласия? – покосился на него собеседник. – Можно назвать и так. Вам вряд ли удастся отыскать хоть одного члена Палаты лордов, у которого не нашлось бы «разногласий» с его преосвященством, – в том числе среди его рукоположенных сотоварищей по епископской скамье. Этот человек был чертовым радикалистом.

– Из-за своей позиции в отношении рабства?

– Из-за своей позиции в отношении чего угодно. Он даже сочинил поэму о мире! – Джарвис выплюнул последнее слово с таким видом, словно это было грязное ругательство.

– Но ведь Прескотт, в конце концов, был служителем Господа.

– А эта страна исполняет Господнее предназначение, – барон остановился у бровки, пропуская грохотавшую мимо двухколесную повозку, запряженную серым мулом и доверху груженую бочонками. – Хотя Прескотт, конечно же, так не считал. «Владыки горделиво мнят, что вправе убить и оправдать числом злодейство», – с иронией процитировал вельможа.

– Епископ был сторонником мирных договоренностей с французами?

– И с французами, и с треклятыми американцами.

– Невзирая на то, что относился к обеим нациям с изрядным презрением?

Джарвис издал неприличный звук:

– Только не просите меня отыскать логику в извращенном ходе мыслей этого праведника.