Дело медведя-оборотня - Георгий Персиков

наливая воду из чайника в граненый стакан.

Муромцев подошел к столу, бросил Нестору в стакан кусок сахара и ответил:

– А мы с тобой побеседуем с охотниками из списка. Обстоятельно побеседуем.

На следующее утро отец Глеб взял у отца Павла его бричку, выспросил у него дорогу к деревне, где жил Клим Седых, и отправился в путь. После разлетевшейся новости о новой жертве, найденной в лесу, людей на улицах стало значительно меньше. Отец Глеб заметил, что дети больше не играют на дорогах, как раньше, зато стали чаще попадаться полицейские разъезды на лошадях. Еще по пути он встретил несколько групп вооруженных мужиков, которые направлялись в сторону леса, видимо, для охоты на хищника. «Эх, кабы знали вы, кого ищете», – с горечью подумал священник, погоняя чалую лошадку.

Когда солнце поднялось к зениту, отец Глеб прибыл в деревню, где жил нужный ему охотник. Староста, тучный старик с бородой до пояса, выслушал священника и вызвался сам проводить его к дому семьи Седых. Он уселся рядом со священником и принялся расспрашивать, зачем тому понадобился старый зверолов. Отец Глеб отвечал неохотно, сославшись на служебную тайну. Староста сделал вид, что обиделся, и дальше они ехали молча.

Вскоре они остановились возле небольшой крепкой избы. За забором тут же зашлась в хриплом лае огромная собака. Во дворе возились двое мальчиков, а молодая женщина развешивала белье, подперев палкой веревку с висевшей на ней одеждой. Она сначала заволновалась и позвала детей, но, увидев старосту, успокоилась и подошла к ограде, вытирая о подол красные от холодной воды руки.

– День добрый, Мария, – поздоровался староста, – Клим дома ли?

– И вам доброго дня, Терентий Иванович, – ответила она, усмехнувшись, – конечно, дома. Куда же ему деться? Ноги-то не ходят! Нешто в гости к нему пожаловали? Мы священника не вызывали, он не настолько плох!

Она с интересом смотрела на отца Глеба. Тот вылез из брички и, улыбнувшись в ответ, сказал:

– Здравствуйте, Мария, меня зовут отец Глеб. Я здесь не как духовное лицо, а по другому делу, давнему. Мне с ним поговорить очень надо.

– Ну, что ж, заходите, раз надо. Лошадь привяжите, а то не ровен час собаку испугается, и ищи ее потом.

Отец Глеб накинул вожжи на столб у ворот, поблагодарил старосту, давая понять, что в нем он больше не нуждается, и пошел за женщиной к дому. Староста какое-то время стоял у ворот, потом плюнул и пошел обратно.

В доме пахло свежеиспеченным хлебом. Отец Глеб, который с утра не стал завтракать, сглотнул слюну и вошел в просторную горницу. Перекрестившись на красный угол, он сел на лавку и стал ждать. Вскоре он услышал тихие шаги, и на пороге показался старик с деревянным посохом в руке. Он внимательно смотрел на отца Глеба из-под кустистых седых бровей. Отец Глеб встал и поклонился.

– Мария сказала, вы по давнему делу пришли? – спросил старик, не поздоровавшись. – Уж не по делу того учителя Воловаша, которого я в лесу нашел?

– Точно так, по нему, меня зовут отец Глеб. А вы тот самый Клим Седых, стало быть?

– Тот да не тот, – ответил старик, проходя в горницу. – Тот Клим белку в глаз бил за сто шагов, а теперь вот только палку в руках держать могу, и то еле-еле.

– Всему свой срок и на все воля Божья, – ответил отец Глеб участливо, доставая из сумки блокнот и карандаш. – Так вы позволите несколько вопросов задать про тот случай?

– А вам на что? – спросил с подозрением Седых, усевшись на табурет с мягкой подушкой.

– Я, то есть мы с коллегами прибыли из столицы расследовать одно дело, несколько схожее с тем случаем, который с Воловашем был.

– Эвон как, – усмехнулся старик, – уже и священники в полиции служат! Ну, хорошо, раз так! Спрашивайте. Да только я мог и запамятовать что-то, одиннадцать лет ведь прошло с тех пор.

– Для начала я хочу вам показать слепки следов, а вы скажите, похожи ли они на те следы, что вы нашли возле трупа девочки.

Отец Глеб вытащил из сумки завернутый в ткань слепок и передал старику. Тот развернул его и принялся вертеть в руках, поднеся к окну. Затем вернул со словами:

– Такие же следы были. От ичиг юфтевых.

– Вы уверены?

– Ноги мои плохо ходят, но я пока не ослеп.

– Хорошо, – сказал с удовлетворением отец Глеб, пряча слепок в сумку. – Расскажите, как вы нашли их, Воловаша и девочку.

Старик пригладил седые волосы руками и сказал:

– Да как нашел? Шел и нашел! Силки свои я обходил в тот день, значит. Далеко зашел, я силки в глуши любил ставить. Вышел на полянку и гляжу – что-то кровавое лежит. Подумал сначала, что медведь кабанчика задрал или косулю. Подошел ближе, и волосы у меня, значит, на голове зашевелились от ужаса! Девчушка вся разодранная лежит – места живого нет! Сила Господня, думаю, что же это! Неужто ее медведь задрал?! Ружье я вскинул и стал окрест смотреть, вдруг рядом мишка? Гляжу, невдалеке, под елкой человек лежит, словно мертвый, – старик сжал свой посох, и костяшки на пальцах побелели, – я ружье навел и говорю, мол, выходи! А тот не шевелится да молчит. Подошел я ближе, а он глазами полными ужаса на меня смотрит, рот кривой да немой открыл, и слезы ручьем текут по щекам небритым.

Отец Глеб быстро заполнял страницу за страницей в блокноте, не поднимая головы. Старик перевел дыхание и продолжил:

– Я тогда поначалу на него грешным делом подумал, что это он девчушку порешил в припадке безумном. А после пригляделся – крови-то ни капельки на нем не было, руки чистые. Да и нога у него, что твоя колода, здоровая была! И ботинки на нем были заморские, в каких германские пастухи да охотники ходят в горы! Я на картинках видал.

– Это такие с зубцами железными на подошве? – уточнил отец Глеб.

– Да, с зубцами. Так вот, следы у тела не от них там были, а от сапогов кожаных, как на вашем слепке.

Отец Глеб положил блокнот рядом с собой на лавку и, помедлив, спросил:

– Скажите, Клим… как вас по батюшке?

– Егорович.

– Клим Егорович, скажите, вы ничего странного или необычного там не заметили поблизости? Может быть, то, о чем вы не стали говорить полиции?

Старик насторожился и посмотрел на отца Глеба:

– О чем это вы, отец?

– Ну, что-нибудь странное, то, чего обычно в лесу не встретишь. Прошу вас, расскажите, столько лет ведь прошло. Это