Темнота - Владислав Ивченко

1997г.

ЧЕЛОВЕК БЕЗ СОМНЕНИЙ

Таким он был от рождения, уверенность свила в нем гнездо еще до его появления на свет. Младенцем не плакал и не улыбался, только скептически поглядывал на окружающий свет. Мать удивлялась, испуганно показывала чадо докторам. Те находили дите вполне здоровым, а хмурость нрава приписывали влиянию вредоносных идей, витавших в воздухе, и особенно усилившихся в последнее время.

-Вот если бы вы, любезная Елизавета Павловна, при выходе на улицу повязку марлевую одевали, тогда, может быть, и убереглись бы, а так учадело дитя в утробе от проникающих и туда идеек, печальное стало. Веселость в ребенке от невинности проистекает, когда он чистая доска и не подвержен, на вашем же уже чего-то начерчено.

-И это неизлечимо?

-Почему же, излечимо. В молочко только чесноку немного добавляйте и молитесь за сына.

-Это уж обязательно.

-Да еще съездите в Малую Ворожбу, купите там душевный очиститель.

-Что это такое?

-Первейшее лекарство для восстановления невинности, гулящим девицам не помогает, поскольку действует на уровне фигуральном.

-А дорого ли стоит?

-Мадам Крупчатова, когда дело идет об улыбке ребенка, разве можно говорить о деньгах!

-Так ведь не густо.

-Ну, тогда экономьте, только знайте, что можете ребенка потерять.

-Почему?

-Будет он дуться, дуться и лопнет. Даже для похорон не соберете.

От таких предостережений не могла отвертеться бедная женщина, и на следующий день была уже на вокзале. Оказалось, что поезда в Малую Ворожбу не ходят, поскольку колдовство куда сильней техники. Пришлось искать телегу, но и это оказалось трудным делом, ведь население ворожбянское передвигалось на метлах и ступах, из прочих же сел люди ездить туда боялись, опасаясь превращения в создания с незавидной судьбой, вроде бродячих собак или патриотов. Пришлось Елизавете Павловне топать пешком, поминутно справляясь на месте ли крест, все-таки в самое логово шла, в кресте одном ее защита. Прибыла под вечер, усталая и готовая к мученичеству. Спросила насчет очистителя души, указали ей идти на окраину, искать хижину построенную из ответов. Нашла, удивилась крепости стен и дебелости строения, постучала в дверь. От крыла старушка с лицом цвета печенной груши и тремя глазами.

-Это по ошибке вышло, не пугайся, тебе чего?

-Мне бы очистителя души.

-Семь рублей и обидеть святую.

-Это как?

-Даешь мне семь рублей, а святую обижаешь.

-Какую святую?

-Первую попавшуюся.

-Так, где ж я ее найду?

-Что нет в городе?

-В городе просфирки за день плесневеют и кагор киснет, какие уж там святые.

-Ну ладно, не расстраивайся. У нас святая своя есть, специально для таких случаев держим. Плюньте ей в лицо и ладно.

-А зачем это?

-Для равновесия. Вы же очистить душу желаете, так чтоб это произвести, самой замазаться нужно.

-А без этого нельзя?

-Чего волнуешься, отмолишь грязь то. Иди пока, плюй. Вон в том сарае святая.

Пошла в сарай. Сидит там женщина, грязная, плохо пахнущая, не зная, и не подумаешь, что святая. Хотя молиться усердно и голову наклонила. Как ей в лицо плюнуть, если она затылок выставила? Тронула за плечо, женщина подняла голову. И ведь точно святая, глаза то какие, светлые глаза, прежде и не видела таких. Свет, свят. Неудобно как-то плевать, но ведь она же не для удовольствия, а для сына, да и святой не хуже. Святой, чем больше мук, тем желательней. Собрала Крупчатова слюню и плюнула, попала и бегом из сарая. Отмолит конечно, но страшно, чтоб до того наказания ей какого не было, святую обидела. Прибежала к хате из ответов, старушка трехглазая уже поджидает, в руках держит ковбушку полную, а рук то больше, чем полагается, сплетение прямо рук. Едва сознание не потеряла бедная мать.

– –А ты то не шарахайся, будто лошадь от волка. Нам, ведьмам, двумя руками ни в жизнь не управиться, вот и приспособились, сколько нужно выращивать. Держи товар, гони деньгу.

Расплатилась Елизавета Павловна и даже поблагодарить забыла, домой поплелась.

Рецепт приготовления душевного очистителя.

/из древней ресиверской ногописи/ «В день, когда дождь будет идти столь долго, что у мышей начнутся выкидыши, а веревки будут проситься на шею, старуха, ублаженная юношей, не имеющим детей и без родимых пятен, должна взойти на холм с трудной стороны, прокричать три нужных слова и прислушаться к ветру, чтобы услышать четвертое. Если ветер промолчит, то хорошо, значит, старуха может обратиться к деревьям холма, выбрать клен поросший мхом со всех сторон и вогнать в его зубы. Языком слизать крик, руками поймать боль и вить из нее веревки. Этими веревками опутать дерево и стянуть так, чтобы лопнула кора. Под корой будет тело дерева, а дух дерева нужно будет ждать до утра, собирая его по частям за щекой. Когда весь дух выйдет, развязать дерево и сказать людям, что его испортила молния. Собранный дух томить в печке, на огне из кизяков опоенной лошади. Когда дух загустеет и станет цвета заболевшего солнца, поставить горшок в погреб и пять дней не смотреть на небо. Особенно ночью. После этого подбросить дух выше крыши и лекарство будет готово. Кто хочет очиститься внешне пусть потребляет внутренне, кто хочет очистить душу пусть натирается и отгоняет сны».

Мадам Крупчатова о рецепте не знала, с перепугу о способе употребления не спросила, снова идти побоялась, решила потребить на ребенка по-разному. И мазала и кормила и рядом ставила. Улыбка у ребенка появилась, но глаза были как у наказующего начальника. Господин Крупчатов работал в учреждении средним чиновником и часто видел такие глаза, повергающие его сначала в страх, а потом в уныние. Боялся смотреть в глаза сыну, наедине рассуждал, что с такими глазами и до столицы дойдет парень, даже в министры может вырваться с такими-то глазами. Елизавета Павловна, как человек в чинопочитании неискушенный, таких перспектив не предвидела, но в глаза тоже не смотрела, опасаясь их какой-то особой наглости. Ей такие глаза напоминали прожженных дельцов, которые за хороший куш и зарезать могут. Но ребенок улыбался, ребенок свой, не выкинешь, привыкала. Оказалось, что вместе с опытными глазами было у ребенка еще одно отличие, заключавшееся в легкости выбора. Другому предложишь яблоко или конфет и задумается аж до слез, чтобы ему выбрать. Этот схватит и то и другое, да еще так посмотрит, что ругать совсем не захочется. Мама с отцом поговорит, что надо бы ремешком, для острастки, а то уж больно самовольный. Отец только руками машет.

-Ты что, да за такое направление характера хвалить и почитать нужно дитенка! Сейчас только рвачи и процветают. Меня вот окоротили в детстве и кто я теперь, мелкий человек и останусь мелким. А ведь покойная мать говорила, что были задатки к воровству, так искоренили. Давай же мы ошибок повторять не будем и дитю жизнь коверкать тоже. Растет хватом – его счастье, может и нам чего при нем достанется.

Решив, что от природы направление вложено в сына правильное, родители воспитанием это направление не портили, а только восхищенно наблюдали за собственным потомством. Уже в пять лет был подлецом настолько отчаянным, что все ему прочили столицу, если до той поры не повесят.

-И ведь не повесят, матушка, не повесят! Такой сорвиголова растет, что и из петли вынырнет, глазом моргнуть не успеешь, а его уже нет!

-Да уж, произрастает агел.

Мадам Крупчатова с возрастом становилась религиозней и хоть понимала, что в безобразии безобразником лучше всего и жить, но стыдно ей становилось, сомнения возникали, и с горячностью молила бога, чтобы простил сына и не наказывал. Мужу о терзаниях своих не говорила, чтобы не расстраивать. Благодаря ли молитвам или по силе характера, но жил и рос молодой Крупчатов резво, в десять лет понял, что сомнений не имеет и подделал вексель, в двенадцать осознал, что уверенность это выгодно и украл у знакомых драгоценности, в шестнадцать уразумел, что уверенность это отметка высших людей, а все остальное чепуха, набил морду первому попавшемуся человеку и повесил соседскую кошку. В промежутках между этими ступенями развития, имел множество других ступеней, столь отчаянных, что отец серьезно обеспокоился, как бы виселица действительно не оборвала блестящей карьеры. Рвать это хорошо, но надо умеючи и у тех, кто по голове не даст.

-А начальство трогать, упаси боже, им же тебя упразднить – раз плюнуть, так что ты поосторожнее, на рожон не лезь.

Сын эти слова слушал с противной улыбкой, будто это закон божий, а не дельные советы. Никакого уважения к старшим, самым умным себя считает. В глубине души понимал отец, что таким и должен быть настоящий человек, во все же обидно было. Много ведь полезных советов мог дать, жизнь знал и хоть у самого не задалась, но опытен был изрядно Только глух был сын к увещеваниям.

-Эх Сашка, Сашка, пропадешь ведь за медный грош!