Клад стервятника - Александр Зорич

Когда начнутся, это и будет означать, что чернота сгущается по полной. Что здесь уже территория среднего кольца Чёрного Края. Собственно Предзонье. Мир оживших киношных спецэффектов. Сейчас на этом месте травянистый холм, через минуту озерцо или овраг, ещё через пять — снова холм или, допустим, целый город, реализованный в одночасье. Но место это вполне и неизменным оставаться может. Год, два, три, хоть десять… а потом вдруг материальность начинает плыть, течь, сминаться — и совершенно другой пейзаж «на выходе». Причём это правило непредсказуемости действует повсеместно, для находящего в любой точке живого существа нет никакой гарантии, что земля прямо под ногами (лапами, копытами) не разверзнется. Передвигаться по уровню поверхности неустойчивого мира — то же самое, что непрерывно, еженаносекундно играть с судьбой в русскую рулетку. Лучше уж летать над нею, и повыше. Этим по возможности экспедиторы всякие, профессиональные транзитники разномастные, и занимаются. Но стопроцентной гарантии безопасности нет. Тоже влететь можно на полный вперёд, мало не покажется. Хотя и с куда меньшей долей вероятности. Не очень-то жалует присутствие людей Зона, с боем отхватившая эту территорию у мира людей.

Наступление Черноты было стремительным и безжалостным. Победа — ошеломительной. Потери белого света — ужасающие. Счёт — разгромный…

Украинские области — Киевская, Черниговская, Житомирская. Полоса запада Сумской области. Северо-западный кусочек Полтавской. Левобережный северо-восток и полоса севера Черкасской. Северо-восток Винницкой. Северо-восточная оконечность Хмельницкой. Восточная треть Ровенской… Беларусь в размере сократилась изрядно. Гомельская область почти целиком исчезла, а также восточная оконечность Брестской, юго-восток Минской и юг Могилёвской… России территориально «досталось» меньше всех. Западный выступ Брянской области и юго-западная оконечность Смоленской.

С карты мира, сожранные зловещим чёрным пятном, стёрлись названия, за сотни лет буквально впечатанные в историю славянской цивилизации. Кроме украинских столицы и двух областных центров, «в скобках» истлели и пропали исторические названия множества городов и местечек. За пределами мира оказались Шостка, Конотоп, Нежин, Бахмач, Прилуки, Славутич, Борисполь, Переяслав-Хмельницкий, Бровары, Яготин, Фастов, Тараща, Обухов, Белая Церковь, Боярка, Ирпень, Богуслав, Жашков, Козятин, Погребище, Бердичев, Коростышев, Радомышль, Коростень, Новоград-Волынский, Олевск, Сарны, Овруч и другие украинские посёлки, городки, сёла, хутора… Белорусский Гомель, а также Бобруйск, Мозырь, Светлогорск, Речица, Жлобин, Микашевичи, Столин, Любань, Рогачёв, Петриков, Хойники, Житковичи, Чечерск, Добруш, а также прочие селения Полесья… Российские города Клинцы, Новозыбков, Климово, Стародуб, десятки брянских и смоленских деревень…

Всех этих населённых пунктов, в которых миллионы людей некогда жили-поживали, добра наживали, больше не было на карте нормального мира.

Они утонули во тьме по ту сторону рубежа, разграничившего миры.

Их заключила в скобки небытия крайне враждебная реальности людей аномальная Чернота. ЧК.

Николай оцепенело смотрел в окно, на проносившиеся мимо картины прошлого мира, и острый приступ раздвоения личности терзал его мысли. Так недолго и рассудку помутиться… мутировать!

По ту сторону экрана окна — реально существовал мир, над которым расстилалось воистину чистое небо. Одновременно, «параллельно», Котомин прекрасно знал, что с этими землями произойдёт, что здесь будет спустя очень короткий по историческим масштабам отрезок времени.

Потому он смотрел, смотрел, смотрел и всё не мог поверить никак, что известное ему будущее, чёрное и грязное, не является плодом его воспалённого страхом воображения. Настолько реалистичные картины мирного бытия демонстрировал «экран».

Вот ведь, живут люди и не ведают, что будет с ними завтра, с их детьми и внуками — послезавтра… Беспечное человечество всегда так — и не почешется, пока не врежет беда по башке.

Он перебирал в памяти названия городов и местностей, которые специально штудировал перед командировкой. Переполненный тяжёлой, как могильные камни, тоской Ник хватался за них, как за спасательные круги, чтобы окончательно не утонуть в болоте ужаса.

Поезд нёс его по кромке лезвия ножа, разрезавшего вселенную надвое. С обеих сторон пропасти — белая и чёрная. Ни туда, ни туда сваливаться нельзя. Только вперёд.

Только туда, в самую глубь, к истоку, к первопричине.

Иначе не стоило и рыпаться. Сидел бы дома, ваял бы репортажи из жизни бомонда и политикума, иногда шастал бы на очередную локальную войнушку, тряхнуть стрингерской «стариной»…

Не усидел. Он чуть ли не физически ощущал, как его туда тянет.

Непреодолимая, настырная тяга позвала Ника в путь.

Зов какой-то, что ли… вот же пафосное слово… но правда ведь зовёт, не унимается, манит и соблазняет пресловутая Дорога К Эпицентру.

Может быть, именно так интерпретировалось дурацкое, старое, как мир, стремление безвозмездно… ну жутко пафосное слово!., спасти неблагодарное человечество от очередной угрозы тотального уничтожения?

Как это не похоже на устоявшиеся амплуа Ника, Убийцы Сенсаций, или господина Николая Андреевича Котомина, шефа собственной продюсерской студии и признанного мэтра репортажной журналистики…

Но других мотивов просто нет. Человеческим разумом без напряга постигаемых, во всяком случае.

Какое слово ключевым является в итоге стечения многих обстоятельств, что позвало его в дорогу?…

Спасение?

Призыв?

Или всё-таки Неизвестность?…

* * *

Улыбка продержалась на лице сталкера долго. Не до веселья ему стало, когда он вляпался. Ненароком, как с опытными зонными охотниками чаще всего и случается. Походя.

Старожилы Зоны обычно стараются учитывать все факторы враждебности окружающей среды и предвидят варианты последствий, к которым приведёт каждый следующий шаг. Происходит этот процесс чуть ли не на подсознательном уровне. У кого получается ТАК ходить — тот живёт дольше, не погибает сразу же или чуть погодя.

Луч только-только обогнул очередную гравитационную аномалию. Из-за этой «воронки», перекрывшей удобный проход, он и перепрыгнул через зарождающуюся балку. Иначе пришлось бы отклоняться от маршрута на добрый километр — трещина уже далековато утянулась от берега.

Сталкер и отклонился бы, но бинокль во всей красе продемонстрировал целое поле жгучего пуха и пиршество воробьиной стаи. Мутные птички облепили какую-то животинку, вроде бы многоухого кроля, но достоверно уже не определить, мало что осталось… Из трёх зол пришлось выбирать показавшееся меньшим. Точнее, «не множить сущности сверх необходимого», цитируя формулировку древнего философствующего талкера Оккама.

Эта пресловутая «бритва» чуть было не раскромсала Луча на разновеликие шматки. Из таких вот узких глубоких трещин в почве, стараниями эрозии, и возникают настоящие овраги. Большая проблема всегда начинается с малой неприятности. Сталкер присмотрел более-менее сухую точку финиша, разбежался, прыгнул, взлетел над будущей широкой балкой, и как только подошвы его впечатались в поверхность большого плоского камня… тот вдруг зашевелился.

Опора рывком выскользнула из-под ног, прыгнувший человек потерял равновесие и со всего размаху шлёпнулся в раскисшую глину у края трещины. Липкая взвесь залепила прозрачный щиток шлема. Луч поспешил стереть грязь рукавом, извернулся всем телом и вытаращился на коварную каменюку.

Валун оказался молоденькой шичерепашкой. Конусные шипы ещё не начали вспучиваться, панцирь твари был абсолютно гладким и по фактуре ничем не отличался от зернистой поверхности гранита… Скотина, разбуженная внезапным пинком, возмущённо вздыбилась из глинного месива, куда закопалась подрыхнуть, но пока что не сообразила, в чём дело. Две головёнки, каждая размером с футбольный мяч, покачивались на длинных тонких шеях шичерепашьего подростка, пытаясь высмотреть обидчика…

— А, чтоб тебя! — Сталкер тоже вскочил, выпроставшись из липких объятий месива, выхватил «кольт» и пару раз пальнул, для острастки. Пистолетные пули сорок пятого калибра, как лёгкие зёрнышки, рикошетом отскочили от брони мутной животины, не причинив ни малейшего вреда. Но звук стрельбы и новые сильные тычки её озадачили, она растерянно запищала… Меся глину подошвами, Луч рванул прочь от злополучной трещины. Шичерепаха, ни секунды не мешкая, ломанулась за ним. Может, поиграть захотела. Если бы не гиппо-потамский размерчик, почему бы и нет…

— Ага, давай-давай, хрен догонишь… — пробормотал сталкер, засовывая пистолет в кобуру, и прибавил ходу.