Проклятие феникса - Эйми Картер

Зака в постель со скетчбуком и ингалятором, а сама пошла в душ. После тяжёлого дня все мышцы болели, и хотелось просто лечь спать.

Но когда она вернулась в комнату, вымыв голову и почистив зубы, то застала Зака за рисованием – для человека, который едва не утонул, выглядел он весьма бодро.

– Ложись спать, – посоветовала она и забралась в кровать. За день постельное бельё постирали, и Лу глубоко вдохнула, зарывшись лицом в подушку.

– Не могу, – сказал Зак, не отрываясь от блокнота. – Хочу всё зарисовать, пока не забыл.

– Что рисуешь? – спросила Лу. – Феникса? Ты с ним ещё увидишься.

– Нет, не его, – рассеянно отозвался Зак, быстро вычерчивая что-то карандашом. – Те видения. Воспоминания.

Заинтригованная, Лу поднялась и подошла к нему.

– Ты их рисуешь? – спросила она, сама не зная, восторгаться ей или опасаться, что брат сходит с ума.

– Да. Просто, ну… никто же не показывает нам фотографии мамы, – сказал Зак. – А я хочу, чтобы ты тоже на неё посмотрела.

Лу с опаской заглянула в скетчбук. Со страницы на неё смотрела поразительно реалистичная девушка с длинной косой. Она была лет на двадцать моложе, но улыбка, подбородок, глаза – всё осталось прежним, и Лу с лёгкостью узнала в них маму.

– Много успел нарисовать? – тихо спросила она, сцепив руки в замок, лишь бы не коснуться тонких карандашных линий.

Зак перелистнул страницу, а затем ещё и ещё. Везде была нарисована мама – обычно примерно того же возраста, что и самая первая, но иногда чуть моложе. А на одном из рисунков ей было лет пять или шесть, и она стояла рядом с маленьким единорогом, которого она ласково гладила по носу.

– Это правда она? – спросила Лу. Голос дрогнул, и она кашлянула. – Тебе точно это не привиделось? Ну, говорят же, что перед смертью жизнь мелькает перед глазами, а ты сегодня чуть не погиб…

– Точно, – сказал Зак, возвращаясь к последнему портрету. – Я не сразу их увидел, а когда гладил феникса.

Лу закусила губу. Может, он и не врал. В конце концов, она до сих пор видела во снах трофейную комнату – вполне возможно, кошмары насылал феникс. А если это был он, Лу бы не отказалась от хорошего сна. Или хотя бы от нового. Ведь сколько бы она ни приходила к настоящим дверям, ведущим в восточное крыло, они так и оставались заперты на замок.

– Прости, что свалил на тебя уборку конюшни, – вдруг сказал Зак, остановившись на середине штриха. – Я могу попробовать надеть маску…

– Нет, – сказала Лу. Оторвавшись от рисунков, она вернулась в постель. – Я справлюсь. Ты – нет. Ничего страшного.

– Но я хочу помочь, – нахмурился он. – Хоть как-нибудь…

– Потом что-нибудь придумаем, – сказала она. – Ну, или будешь весь день рисовать. Я не против. Я не хочу, чтобы нас выгоняли из Диколесья, но и тебя подвергать опасности не хочу. Договорились?

Зак глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

– Договорились, – наконец сказал он. А потом добавил: – Я тоже за тебя беспокоюсь, кстати.

– В смысле? – спросила Лу, устраиваясь в кровати.

– Зря ты прыгнула за мной в воду, – пробормотал он. – Ну, то есть… спасибо тебе, просто… ты могла умереть.

– Ты тоже, – заметила она. – Ты же мой брат. Ты, конечно, иногда бесишь, но я не брошу тебя в беде.

Зак не ответил. Лу успела заметить тревогу, мелькнувшую в его глазах, а потом он вновь вернулся к рисункам.

17

Зак

Следующее утро началось с завтрака под пристальным взглядом Ровены. Она ничего не сказала, но Зак ощутил немое предупреждение: чем бы ни кончился вчерашний разговор, наказание никто не отменял. Не поднимая глаз и не вслушиваясь в застольные разговоры, он набросился на яичницу с фруктами и только пару раз пробормотал что-то в ответ на прямые вопросы. Все мысли его занимал исключительно феникс.

Его тянуло к необыкновенной птице, а феникса тянуло к нему. Он не знал почему – но, честно сказать, ему было всё равно. Зак просто хотел увидеться с ним ещё раз, и когда Конрад с остальными собрались уходить, Зак радостно побежал за ними, пока Ровена не отправила его в лавку к тёте Мерле.

Лу пошла в конюшню убираться, но Зак задержался на пастбище, наблюдая за Пенелопой. Та ласково разговаривала с единорогами, подкармливая их яблоками и морковью, а когда заметила Зака, то помахала ему рукой.

– Папа сказал, что тебе нельзя в конюшню, – сказала она. – Не хочешь мне помочь?

– Ну… – Зак замялся. Он хотел найти феникса, но не мог уйти – Пенелопа заметила бы его исчезновение. – Да, давай. А что ты делаешь?

– В основном забочусь о раненых, – сказала она, поглаживая чалую кобылицу по морде. – Но у нас есть несколько ребят, которых прогнали из своих стад. Я пытаюсь их приручить.

– Я думал, они и так ручные. – Серый единорог в яблоках с серебряным рогом толкнул Зака в плечо, и он погладил его по носу.

– Нет, ты что, – сказала Пенелопа. Слова Зака её явно позабавили, но ей хватило вежливости не засмеяться. – Большинство ездовых лошадей действительно одомашнили, но единороги – другое дело. Вот, покорми его. Поверни руку ладонью вверх и раскрой пальцы, а то он может и цапнуть.

Она передала Заку морковь, и он послушно протянул её единорогу. Тот радостно всхрапнул и съел морковку прямо из его ладони, и Зак ухмыльнулся.

– От лошадей я чихаю, но на единорогов у меня нет аллергии. Странно, согласись? – сказал он, а единорог снова толкнул его головой, выпрашивая угощение.

– Да нет, – ответила Пенелопа. – У них общие предки, но они принадлежат к разным видам. Хочешь прокатиться?

Зак захлопал глазами.

– Что?

– Прокатиться, – усмехнулась она. – На единороге. Со мной.

– Но я не ездил на единорогах. И на лошадях тоже, – поспешно добавил он. – Я упаду.

– Ну, наверное. – Она пожала плечами. – Зато сможешь рассказывать всем, что ездил верхом на единороге. Гермес, кстати, приучен к седлу. И Афина тоже. – Она погладила чалую кобылицу по носу. – Мы не будем торопиться, обещаю.

Выбора у Зака не было – всё равно он не мог пойти убираться в конюшню. Оставалось только нервно наблюдать за тем, как Пенелопа седлает единорогов и подводит Гермеса к высокому деревянному помосту со ступеньками с одной стороны.

– Я учу их опускаться на колени, чтобы было легче забираться в седло, но Гермес пока не умеет, – виновато сказала она. – К осени, наверное, научится.

Судорожно вздохнув, Зак поднялся по ступенькам, поставил ногу в стремя и неловко забрался в седло. Пока он устраивался на спине