Песнь златовласой сирены - Франциска Вудворт

Я смотрела на него, а меня как холодной водой окатили. Он представился мне Харном. Действительно, зачем приблудному парнишке знать, как его зовут. Возьми я тогда от него деньги за спасение его королевской задницы, и так бы и не узнала, с кем меня свела судьба. Он ни разу не назвался своим полным именем. Мне почему-то так обидно стало. Понимала, что возможно это глупо, и он не обязан был мне представляться, но обида никуда не уходила. О том, что для друзей он Даг, лишь случайно узнала. Получается, я могу спасти ему жизнь, он может без спросу распоряжаться моей, настаивает на том, чтобы я ему доверяла, но для меня он Харн. Я смотрела на него и не находила слов.

‘Успокойся, это не имеет значения’, - говорила себе. — ‘Ты ему тоже своего настоящего имени не сказала. Вы в расчёте. Так какие обиды?’. — Но вот в душе от этого всё переворачивалось.

Не знаю, что он прочитал по моему лицу, так как тут же предложил:

— Если хочешь, можешь называть меня Дагом.

‘А предложил бы он мне это, если бы я не подняла этот вопрос?’, - мелькнула предательская мысль.

‘Спасибо, но имя Харн меня вполне устраивает’, - написала я с непроницаемым лицом, и уткнулась в книгу. После нашего ‘общения’ атмосфера ещё больше сгустилась и стала давящей. Я перечитывала раз за разом строки, и ничего не видела перед глазами.

С неожиданным глухим хлопком Харн захлопнул свою книгу, и покинул библиотеку.

* * *

Трактирщик обеспокоенно наблюдал за одинокой фигурой в плаще, что сидела за самым дальним столом. Наверняка маг. От этого человека просто исходили волны опасности и раздражения. О боги, дайте ему и его заведению пережить эту ночь! По городу ходили нехорошие слухи. Слишком много странностей происходило в последнее время в их тихом городке.

— Раска, обслужи тот столик! — приказал он лучшей подавальщице, статной девице с большой грудью, от которой глаз не могли оторвать посетители, когда она склонялась к ним. — Да будь полюбезнее!

Он искоса наблюдал, как поведёт себя посетитель. Вот Раска подошла к столику, призывно виляя бёдрами, вот низко склонилась, протирая стол. Медленно выпрямившись, чуть прогнувшись в спине, она поинтересовалась, чего господин желает, призывно стреляя глазами.

‘Не зацепила’, - интуитивно понял трактирщик. От фигуры в плаще ощутимо повеяло презрением. Посетитель сделал заказ. Раска ещё покрутилась возле него, но вызывала лишь раздражение.

‘Уходи! Уходи от него, дура!’, - мысленно подгонял он ту. В любой момент раздражение могло прорваться и от заведения тогда и щепок не останется.

До Раски, наконец, что-то дошло, и она отошла, печатая шаг, зло. Трактирщик лишь покачал головой — дура баба! Привыкла к вниманию, избаловалась, вот чувство самосохранения и пропало. Он совсем не удивился, когда на ровном месте Раска споткнулась, неловко взмахнула рукой и выбила кружку у бородатого мужика, облив его соседа.

Он уже приготовился к тому, что не избежать драки, но Раска проявила чудеса сообразительности и принялась вытирать пострадавшего, извиняясь и прижимаясь к тому грудью. При этом не забывала улыбаться и тому, кого лишила напитка. Пообещав принести ещё за счёт заведения, она быстро удалилась.

— К нему больше не подходи и в зале не светись, — тихо приказал ей трактирщик. — Пусть Сита тебя подменит.

‘Может и пронесёт’, - с надеждой подумал он, видя, как посетитель потерял всякий интерес к окружающим и ушёл в себя.

Глухое раздражение бродило в душе. Заигрывания служанки лишь его усилило. Один цвет её тёмных волос уже действовал ему на нервы. Он хотел видеть совсем другие волосы — золотые пряди, горящие собственным светом. Корнелиус и сейчас отчётливо помнил их мягкость и цветочный аромат.

Пора было признать, что девчонка ускользнула. От осознания этого хотелось разнести этот городишко. Где же он ошибся? Что не учёл?

Когда он приехал в город, то стражники за пару монет сообщили ему, что действительно, проходили несколько девиц из деревни, что недавно спалили. Спаслись от умертвий в лесу, а теперь пришли в город, так как от домов ничего не осталось. Они даже подсказали, где их искать. Найти двоих и допросить не составило труда. Вот только никто из них Лорианны не видел. За остальными пришлось побегать и поискать, но и их он нашёл. Это оказались обычные деревенские простушки. Одну он даже обнаружил в борделе. Она потеряла всех родных, и идти ей больше было некуда.

Тогда он кинулся на поиски некоего господина Витана. Сначала тот не собирался обсуждать с ним Лорианну. Пришлось поднажать на него. При этих воспоминаниях, на губах Корнелиуса расцвела жестокая улыбка. За одну только мысль, что тот хотел обладать его девушкой, он не пощадил его. Жаль, что всё оказалось зря. Лорианна у него не появлялась. Когда Корнелиус покинул его, то оставил за собой горящий дом, уничтожая следы своего общения. Пожар перекинулся на другие дома и в ту ночь выгорел целый квартал.

Всё зря. Сирена ускользнула сквозь пальцы. Он перешерстил весь город, но её здесь не было. Куда же она могла податься? От раздумий его отвлекла девушка, что принесла заказ. От первой подавальщицы её отличала неброская внешность, и лишь толстая белокурая коса украшала её. Корнелиус тут же вспомнил длинные волосы Лорианны. Повинуясь мгновенному капризу, он бросил девушке монету и сказал, что после ужина она поднимется с ним. На щеках девушки заалели два ярких пятна, но спорить она не стала и взяла монету.

Время уходило. Он не мог больше задерживаться в городе. Необходимо найти братца, да и о существовании сирены придётся доложить. С этим он планировал немного потянуть, до последнего надеясь, что птичка попадётся в его силки.

‘А если служанка мне соврала и Лорианна и не планировала убегать в город, а сидит себе спокойно в селении?’, - обожгла его неожиданная мысль. От этого у него даже аппетит пропал.

Вот же тварь! Вполне могла натравить его на бывшего кавалера. Не зря он её убил! Отодвинув жаркое, он бросил на стол монеты за ужин и пошёл на выход. Подавальщица замерла, глядя на него полными страха глазами.

‘Не до тебя’, - усмехнулся он. Ему не давали покоя совсем иные глаза и пора навестить ещё раз селение, да поговорить с местными. Он найдёт свою златовласую сирену и горе тому, кто её скрывает.

* * *

— Шевели задницей, деточка! — подгонял меня рыжий. За эти дни я успела его всей душой возненавидеть. Он гонял меня по тренировочной площадке, заставлял качать пресс, отжиматься и приседать. Когда я валилась в пыль от изнеможения, он своими язвительными репликами заставлял меня сжимать зубы и титаническим усилием подниматься.