Дороги изнанки - Александр Беляев

– Давай по порядку, – пришла в себя Аня от неожиданной разговорчивости странного существа, – для начала я хотела бы знать, кто ты такая. Я тоже заподозрила бы тебя в принадлежности к роду динозавров, к которому ты меня совсем неправомерно отнесла, однако что-то мне подсказывает, что это не так. Да, кстати, прежде, чем начать разговор, нельзя ли было бы в какое-то другое место перейти, а то здесь скоро лавы по самые микитки буде, вон как хлещет. Конечно, как я поняла, ни мне, ни тебе она навредить не может, но как-то это неудобно среди лавы разговаривать, меня, по крайней мере, она сильно раздражает. Ты, как я поняла, местная жительница, и наверняка знаешь какое-нибудь более укромное место.

– Я не совсем местная жительница, – гордо произнесла ящерица, – я стихиаль саламандра, маленький дух огня, и мой дом везде, где есть огонь. Сегодня мне захотелось в лаве поплавать, по подземным спускам покататься, а завтра с вулканическим извержением на поверхность земли взлечу! Ну к атмосферному электричеству я некоторое отношение имею: где грозы, молнии, там и я, весьма, между прочим, нервы щекочет, когда с электроразрядами путешествуешь. Разумеется, также всякие подземные и торфяные пожары и все такое – это по моей части. Это что касается отражения на стыке с Энрофом, но и в более глубокие слои изнанки, так или иначе с огнем связанные, мы также регулярно захаживаем. Так что ореол моего обитания довольно широк – что по вертикали, что вглубь – везде, где властвует мессир Агни, великий дух Огня, мне дом родной.

– Значит ты саламандра! – почему-то обрадовалась Аня, – то-то, я смотрю, твой облик мне знаком. У нас на поверхности земли – где мой настоящий дом – тоже саламандры есть. Я их, правда, никогда не видела живьем, в наших краях они не водятся, но на картинках – много раз. Кстати, эти животные относятся к классу земноводных и живут в реках и озерах, а к огню не имеют никакого отношения.

– Обычная путаница в терминологии, – фыркнуло огненное существо, – я – алхимическая саламандра, и как раз наоборот, никакого отношения к земноводным наземным не имею, а с водой у нас напротив – самые непримиримые отношения, мы стихиалей Лиурны на дух не переносим, собственно, как и они нас. Впрочем, мы отвлеклись, если тебя так беспокоит лава, пожалуйста, можем вглубь отражения пройти, если тебе пространственная ниша для общения необходима. По отражению Энрофа, думаю, не самая интересная мысль блуждать. Тебя больше одна среда устраивает, меня другая, ну а в сам Энроф, я вижу, тебе путь заказан. Я-то могу присутствовать только там, где огонь, а тебе, чувствую, больше какая-нибудь холодная пещера подойдет – не дай Бог, даже сырая, а значит нам, таким образом, разминуться придется, мне холод и сырость абсолютно противопоказаны – тут же простужусь.

– Разве, – усмехнулась Аня, – ты способна холод и сырость чувствовать, тем более простудиться? Мы же не в самом Энрофе, мы в астральном отражении находимся. Хоть оно Энроф в точности и повторяет, тут ни жары ни холода не ощущается.

– Это тебе не ощущается, твоя тонкая материальность из всех стихий состоит, а они всякое внешнее воздействие гасят, ты существо комбинированное, а я элементарное и холод с сыростью очень даже ощущаю, у нас, стихиалей принцип существования – подобное в подобном. Хотя в физическом мире стихии могут в ряде случаев перемешиваться, на изнанке мы стараемся придерживаться принципа «мухи – отдельно, компот – отдельно». И ничего тут не поделаешь, не мы этот закон устанавливали, мы только его блюстители, то есть обеспечиваем физический мир информационной и энергетической поддержкой.

К этому времени пещера была уже наполовину заполнена полузагустевшей лавой, и, судя по всему, этой подземной нише осталось существовать совсем недолго, тем более стена, из которой изливалась лава, скоро и сама должна была расплавиться. Аня с саламандрой, не подверженные закону притяжения, стояли на поверхности булькающей огненной жидкости, и по крайней мере Аню такое положение весьма раздражало, тем более и купол подступал уж к самому темечку, и в скором времени она со своей собеседницей должна была оказаться либо в отражении расплавленной породы, либо в толще «виртуального» камня.

– Послушай, – неожиданно появилась у Ани надежда, – если ты свободно перемещаешься по огненной стихии, может меня на поверхность земли вытащишь? Я тут не по своей воле оказалась, меня обманули, к тому же, если до конца ситуацию объяснять, то я – живой человек, ты наверняка должна была людей видеть, если доступ наверх имеешь. Так вот, тело мое живо, и мне по всем законам тут быть не положено, мне надо со своим телом воссоединиться.

Саламандра какое-то время сверлила девочку невидимым взглядом, затем покачала головой:

– Нет, любезная, – прошипела она с сожалением, – помочь в этом плане я тебе ничем не смогу, на тебе заклятие Перунового цвета наложено, и оно тебя словно якорем на изнанке будет удерживать, пока кто-нибудь из твоего же рода это заклятие не снимет. Так что, не обессудь. Другое дело, в пределах изнанки, тут я тебя по всем огненным сакуаллам смогу провести.

– Ты и про Перунов цвет знаешь? – с уважением посмотрела на саламандру Аня.

– А что тут знать! Неужто я его знаков углядеть не смогу? Перунов цвет к нашей стихии прямое отношение имеет и отсюда свою силу черпает. Ты вся этой энергией пропитана, иначе бы я с тобой и нормально общаться не могла по причине твоей комбинированности. Похоже, – добавила саламандра, помолчав, ты сама на себя заклятие наложила, только я не пойму, как такое может быть. Что ж, это еще больше ситуацию осложняет, теперь заклятие сможет только подобный тебе человек снять, это, как ключ к замку.

К этому времени купол уже почти касался Аниной головы и саламандра предложила:

– Давай вглубь огненного отражения уйдем, чтобы попусту отражение Энрофа не бороздить. Наверх, как я сказала, тебе путь заказан, а вот вглубь огненных сакуалл можно проходить беспрепятственно, поскольку ты доступ имеешь, тебе его Перунов цвет обеспечивает.

– Странно, – сказала Аня, – машинально наклоняясь перед приближающимся сводом, – я вроде бы его весь отдала. Если хочешь, я тебе свою историю чуть позже расскажу, если ты, конечно, временем располагаешь.

– Большая часть Перунова цвета в тебе осталась, – сказала саламандра, поскольку ты его сама к себе заклятьем привязала. Часть ее, я вижу, на сторону пошла, но куда, я так сразу отследить не могу, ну а что касается свободного времени, то пока располагаю, у меня по нашим законам выходной, вот я и решила немного по тоннелям на магме покататься, как с горок.

– У нас на земле, – усмехнулась Аня, – тоже подобный аттракцион есть. Аквапарк называется. Правда сама я не каталась, только слышала.

– Ты мне о воде не говори! – тут же зашипела и съежилась саламандра, словно ее тюкнули по голове чем-то тяжелым, – мы, как я сказала, ее на дух не переносим! У тебя же такое объемное воображение, что ты меня сейчас словно из ушата полила. Ладно, давай сматываться отсюда, а то ты какой-то нервной становишься. И чем тебя лава не устраивает? Не понимаю я вас, комбинированных.

Саламандра поднялась на задние лапы (в таком положении она оказалась почти одного роста с Аней) и протянула ей свою верхнюю, изящную, словно застывший язычок пламени. По привычке немного опасаясь, Аня протянула свою руку. Разумеется, находясь на поверхности жидкой лавы, смешна была сама мысль о возможности обжечься, однако, когда по руке ее пробежала змейка маленькой молнии, Аня слегка вздрогнула от неожиданности. Тут она почувствовала что-то вроде втягивающего, схлопывающего импульса (правда был он совсем мимолетен), сознание девочка не теряла, но в это мгновение как-то незаметно произошла смена декораций.

Аня с саламандрой стояли посреди жгучей пустыни, над ними сияло раскаленное солнце, правда небо, как ни странно, было черным, и каким-то плоским, неосвещенным, при том, что источников света было более, чем достаточно. Это и само солнце – какое-то странное, невысокое, похожее на огромную каплю раскаленной ртути, угрожающе нависшую над землей, и огненные вихри, стремительно проносящиеся в небе, очевидно заменяющие облака, и огненные торнадо у плоского горизонта, и какие-то странные растения, типа кактусов, среди песка, которые при внимательном рассмотрении оказывались чем-то вроде причудливо застывших язычков пламени. И внезапно возникающие и гаснущие на черном фоне неба россыпи звезд, которые больше напоминали один из эффектов фейерверка. Более внимательно оглядевшись вокруг, Аня подумала, что вообще термин «пустыня» верен для этой местности лишь отчасти, и хотя вокруг, сколько хватало глаз, простирался лишь песок, пустыня эта оказалась густонаселенной. По барханам стремительно проносились существа очень напоминавшие Анину собеседницу, и, как мы уже упоминали, представители загадочной огненной флоры так же представлены были здесь в изобилии. В воздухе постоянно слышалось потрескивание, от разрядов статического электричества, и то тут, то там проносились огненные комочки, искры и прочие светящиеся объекты, очевидно представляющие здесь отряд огненных насекомых во множестве кружащих над своеобразными растениями. Помимо огненных кактусов, разглядела Аня и растительность более соответствующую средней полосе – розы, тюльпаны, лилии и другие цветы созданные из огня, а так же пылающие кусты в данный момент не цветущие. Выше то неспешно кружились, то прочерчивали небо огненными дугами сияющие пламенем птицы с дымно-огненными хвостами, как у комет. «Фениксы», – пришло Ане на ум название легендарных птиц, имеющих свойство время от времени сгорать, чтобы потом возродиться из пепла. В довершении всего возникла уж и совсем фантастическая картина. Высоко наверху, в третьем небесном ярусе над кружащими и мечущимися фениксами и жар-птицами в черном небе проплыл гигантский, горящий, словно подбитый бомбовоз, дракон, величественно размахивающий охваченными пламенем крыльями. Правда, в отличие от бомбовоза дракон и не собирался падать, напротив, он поравнялся с сияющей гигантской каплей, заменяющей солнце, раскрыл пасть, и, казалось, попытался это солнце проглотить. Правда, пасть оказалась маловата, чтобы вместить даже половину, поэтому дракон отхватил кусочек, какой смог, проглотил его, после чего вспыхнул в несколько раз сильнее, явно приободрился, и полетел дальше, своей неведомой дорогой. При этом, столь неожиданное поползновение на принципы мироздания никак не отразились ни на размере, ни на яркости светила, очевидно откушенный кусок был каким-то виртуальным.