Ислам и Запад - Бернард Луис

Столетием позже папа Урбан VIII издал сходную буллу с несколько расширенным списком запрещенных к торговле с мусульманами предметов вооружения, грозящую отлучением и проклятием тем, кто, прямо или косвенно, оказывает помощь и поддержку и предоставляет сведения туркам и другим врагам христианства. Однако ни отлучения, ни страх перед наказанием уже в этом мире не могли ни подорвать, ни хотя бы серьезно ограничить весьма прибыльную торговлю оружием. Неудивительно, что широко представленный в европейской литературе образ турка как торгового партнера (наряду с его же образом захватчика и завоевателя) легко затмевал образ знаменосца соперничающей религии.

К тому времени как Ричард Ноллз взялся за написание всеобщей истории турок, образованный европейский читатель уже имел в своем распоряжении значительное число отпечатанных типографским способом книг и брошюр — современный библиограф насчитал сорок девять названий только на английском — о турках и странах, которыми они правят, об их истории, манерах и обычаях, войске, доходах и системе правления.

Рассказы и впечатления, о которых повествовали эти книги, черпались из широкого круга источников, охватывавших несколько столетий. Часть самых ранних сведений исходила от беглых или отпущенных на свободу невольников. Множество христиан попало в плен и было обращено в рабство в ходе наступления турок на Европейском континенте и действий турецкого и североафриканского флотов в Средиземноморье и за его пределами. Хотя христиане, побывавшие в турецкой неволе, в большинстве своем не оставили (как и турки, попавшие в рабство к европейцам) воспоминаний о пережитом, нашлись среди них и люди, обладавшие литературным даром, которые по возвращении на родину описали свои необычайные и чудесные приключения. Одним из первых был баварец Иоганн Шильтбергер, который попал в руки турок в битве под Никополем в 1396 году и пробыл в плену до 1427 года. Куда более ценное повествование принадлежит другому бывшему невольнику, уроженцу Трансильвании по прозвищу Георгий Венгерский, в возрасте шестнадцати лет захваченному турецким разведывательным отрядом. Бежать Георгий сумел только в 1458 году, после восьми неудачных попыток, и вскоре стал доминиканским монахом. Воспоминания он писал уже стариком, но сумел сохранить и передать свежесть восприятия. Его «Трактат о нравах, характерах и пороках турок», выдержавший много изданий и переведенный на разные языки, стал для европейских читателей основным источником сведений о Турции.

Среди прочих вернувшихся домой невольников выделяются два итальянца. Один из них, Джован Мария Анджолелло, родился в Виченце в 1451 или 1452 году. Юношей он поступил на венецианскую службу и в 1470 году, при взятии Негропонте, был захвачен турками. В плену ему повезло больше, чем другим, и он стал личным рабом принца Мустафы, сына султана Мехмеда II. После смерти принца Анджолелло в 1474 году был отослан в Стамбул, где привлек внимание самого султана и был назначен на должность в дворцовой сокровищнице. После смерти в 1481 году султана Мехмеда II положение Анджолелло стало, видимо, ухудшаться, и он начал готовиться к побегу. В 1483 году он вернулся в Италию, где жил до самой смерти, примерно до 1524 года. Хотя сделанное им описание столицы Османской империи и императорского двора долгое время оставалось в рукописи, его читали и обильно цитировали как современники, так и более поздние европейские авторы, интересовавшиеся османскими правящими кругами.

Другим итальянским невольником, много поспособствовавшим распространению знаний о Турции на Западе, был Джованантонио Менавино, генуэзец, попавший в неволю в возрасте двенадцати лет, когда принадлежавший его отцу торговый корабль был захвачен пиратами. Отосланный в Турцию, Менавино был воспитан при султанском дворе и прожил в стране десять лет, большую часть которых состоял на придворной должности. В 1513 году ему удалось бежать в Италию через Трапезунд и Черное море; вернувшись на родину, он опубликовал труды о быте, законодательстве и религии турок, о султанском дворе и о некоторых из войн, которые вела Турция.

После первой осады Вены в 1529 году ситуация в Европе относительно стабилизировалась, и пленных, которых бы долгое время держали в Турции, стало меньше. Конечно, европейцев захватывали в море берберийские пираты, но везли в основном в Северную Африку, а не на Ближний Восток.

Возвращающиеся невольники были не единственными христианскими путешественниками по Востоку. Можно вспомнить христианских беженцев с захваченных турками земель: сначала греков из бывших византийских провинций и столицы, а позже балканских христиан, бежавших от турок и искавших на Западе прибежища и помощи.

В XVI веке в Турцию потянулись и жители Западной Европы, которым не составляло особого труда въехать в страну, путешествовать по ней и даже обосноваться там. Такая свобода резко контрастировала с обычно непреодолимыми препятствиями, которые воздвигались перед теми немногими турками и прочими мусульманами, что пытались посетить Европу.

Европейские путешественники в Турции были людьми самого разного сорта. Некоторые из них отправлялись в паломничество к христианским святыням в Палестине. Таковых стало меньше — или, во всяком случае, они стали менее внятно заявлять о своих целях — с приближением века скептицизма. Гораздо большую роль играли купцы и торговцы, во все возрастающих количествах устремлявшиеся в Турцию, дабы воспользоваться открывавшимися там перед ними богатыми возможностями. Сначала то были в основном итальянцы из таких торговых городов, как Генуя и Венеция; за ними последовали купцы из Франции, Голландии, Англии и других европейских стран. Хотя большинство их ограничивалось ведением торговли, некоторые поведали о своих впечатлениях в книгах или письмах, внеся свой вклад в формирование образа турка на Западе.

Коммерция была и главной заботой дипломатов, которые начиная с XVI века писали длинные отчеты и иногда книги о Турции. У посланников было то преимущество перед приезжавшими на короткий срок, что, долгое время проживая в турецкой столице, они успевали завязать знакомства — если не среди турок, то хотя бы среди местных немусульман — и могли почерпнуть от этих людей более глубокие и, возможно, более точные сведения о стране. Особенно важны турецкие письма Ожье Гислена де Бюсбека, уроженца Фландрии, который с 1554 по 1562 год был послом Священной Римской империи в Стамбуле. Его письма, впервые опубликованные в Антверпене в 1581 году, неоднократно переиздавались как на латыни оригинала, так и в переводах на большинство западноевропейских языков. Бюсбека отличали тонкая наблюдательность и проницательность в суждениях, и его письма оказали большое влияние на европейское представление о турках. С XVI века достаточно много времени проводили в Стамбуле сменявшие друг друга венецианские посланники, чьи донесения до сих пор остаются богатейшим источником сведений о событиях и обстановке в турецкой столице. Хотя тогда отчеты эти не были опубликованы, незасекреченная часть их содержания, похоже, была широко известна.

Невольники, беженцы, купцы, дипломаты — все они заметно поспособствовали формированию более объемного образа турка на Западе. Были и другие путешественники — солдаты, лазутчики и всякого рода авантюристы, — чьи писания были призваны пролить свет на текущую ситуацию и грядущие перспективы отношений между турками и Европой и тем удовлетворить растущее не по дням, а по часам любопытство европейцев. Значительную часть опубликованной литературы составляют дипломатические, коммерческие и разведывательные донесения, а также сочинения, к которым вполне применим термин «журналистские».

В особо выгодном положении оказались врачи, которым профессиональная деятельность предоставляла прекрасную возможность узнать побольше о семейной жизни турок, живо интересовавшей европейскую публику. К XVI веку турки осознали, что западная медицина превосходит доморощенную, и спрос на услуги европейских докторов начал расти. Хотя и врачам доступ в турецкий дом был весьма ограничен, их рассказы о гаремах, султанах и их подданных пользовались большим успехом.

Еще одной категорией европейцев, много сделавших для формирования образа турка, были художники. Некоторые получали персональный заказ на написание портрета — так, Джентиле Беллини был послан Венецианской республикой писать портрет султана Мехмеда Завоевателя. Кое-кто отправлялся в Турцию по собственному почину, а большинство путешествовало в свите какого-нибудь важного лица, как немецкий художник Эрхард Рейвих, который в 1483–1484 годах сопровождал своего знатного, облеченного духовным саном патрона Бернгарда фон Брейденбаха, совершавшего паломничество, и совместно с ним создал первый иллюстрированный путеводитель по Святой земле, где было изображено много турецких типажей и костюмов. Особенно интересны двое: фламандец Питер Кук ван Аалст, который посетил Стамбул в 1533 году, а ровно двадцать лет спустя издал в Антверпене замечательный цикл гравюр, и Мельхиор Лорх (или Лорих), проживавший в Стамбуле с 1556 по 1582 год (часть этого времени он состоял в окружении Бюсбека). Эти и многие другие европейские живописцы создавали картины, которые вновь и вновь использовались в качестве иллюстраций к запискам путешественников. Хотя среди картин попадались и фантастичные, многие писались с натуры.