Чернь и золото - Адриан Чайковски

— Ну, что такое? Почему меня беспокоят? Ступайте отсюда, пока мои люди не задали вам хорошую трепку!

— Мастер Коммерц, — умильно проговорила Чи, — я Чируэлл Вершитель. Приехала из Коллегиума по поручению дяди Стенвольда.

Коммерц прищурился и вставил в глаз висевший на шее монокль.

— Чируэлл?

— Да. Мой отец — Дорви Вершитель, но росла я у дяди Стенвольда и училась в Великой Коллегии.

— А, Дорви, — без особой нежности проронил Коммерц; Чи уже привыкла к тому, что ее семью родственники не очень-то жалуют. — Да, твое имя я слышал. Кто это с тобой?

— Сальма… то есть князь Сальме Дин из Сообщества. Он тоже просит вашего гостеприимства.

Сальма тут же склонился в экзотически низком поклоне.

— Из Сообщества, вот как? — Элиас, очевидно, слышал о родной стране Сальмы нечто благоприятное — по меньшей мере сулящее выгоду. — Стрекозиный князь и дорогая кузина Чируэлл… чудеса, да и только. Простите излишнее рвение моих слуг — меня, видите ли, постоянно осаждают далеко не столь желанные гости. Входите, прошу вас.

Чи старалась не называть имен и политических предпочтений, и ее рассказ имел лишь отдаленное сходство с правдой. Стенвольд отправил ее вместе с друзьями в Геллерон по делам. На улице они ни с того ни с сего подверглись нападению каких-то злодеев. Двое из их компании пропали без вести, а они с Сальмой нуждаются в приюте, где могли бы дождаться Стенвольда.

Элиас вопреки ее ухищрениям неплохо читал между строк и смекнул, что отыскать Тото и Танису будет не так-то просто.

— Я велю своим десятникам и факторам навести справки, — пообещал он за обедом. — И назначу вознаграждение. В этом городе существует целое племя, живущее розысками пропавших. — «Пропавших, которые не желают быть найденными», — подразумевали его слова.

— Вот так, открыто? Вы думаете, это разумно? — Чи не сомневалась, что о любых розысках скоро станет известно врагу.

— А как же иначе, дорогая моя? Действовать тайно — это все равно что бродить по людной площади с завязанными глазами, повторяя шепотом чье-то имя. Не беспокойся: я в этом городе человек не последний. У меня семь заводов, рудники — люди ко мне прислушиваются. Друзья будут с вами через каких-нибудь пару дней.

Чи ковырялась в тарелке, видя, что Сальма, несмотря на улыбку, беспокоится не меньше ее. Геллерон огромен, и Осиная Империя, проявившая к ним такой интерес, тоже не дремлет. Вряд ли связи Элиаса Коммерца окажутся сильнее вражеских. При мысли о Тото и Танисе ее сердце пронизывал холод.

12

Тронный зал Синона Половинного, главы Половинного Дома, помещался в мушидской харчевне на Стылой улице. Малия ввела Танису в длинную комнату с низким столом. За ним сидело человек тридцать, но Таниса с первого взгляда определила, что садиться нужно на том конце, который поближе к трону.

Синон был худощав — брюшко у него стало намечаться лишь в последние годы, когда он перестал лично с мечом в руке защищать интересы своей империи. Вырядился он так, будто собрался бежать из города со всем своим достоянием — как, впрочем, и большинство его сотрапезников, кроме нескольких, одетых подчеркнуто скромно. Бандиты щеголяли золотыми цепями, кольцами, амулетами; один даже кольчугу составил из серебряных монет геллеронской чеканки. Однако Синон, весь в золоте и драгоценностях, один стоил больше половины стола — вопрос престижа, как видно.

В полном соответствии со своей кличкой он был метисом — скорее всего от союза нома с бледным таркийским муравином. Удачное сочетание кровей наделило его молочной кожей с серыми мраморными прожилками; темные волосы ниспадали на плечи по арахнидской моде, черные зрачки без радужки плавали в белом ободе. Этот человек наводил ужас и в то же время притягивал.

— А Малия-то с подарком, — сказал он, и все за столом тут же стали поворачивать головы к Танисе. Малия, оставив ее, заняла место по его правую руку. — Поразительно, — весело, но с непроницаемым взглядом продолжал Синон. — Малия говорит, ты не просто хорошенькая, но и драться можешь? Как тебя звать, паучок?

— Таниса, мастер Синон. — Вежливое обращение выскочило у нее само собой, по детской привычке.

— Да еще и воспитанная — редкое сочетание. Ты понимаешь, что Малия перевела свой долг на тебя?

— Так она мне сказала. — Сидящие за столом засмеялись — это не коснулось лишь тех, кто сидел совсем близко к Синону.

— А драться и правда можешь?

— Могу.

— Тогда за этим столом и для тебя найдется местечко. Я слышал, ты нуждаешься в моей помощи? Малия рассказала мне твою историйку, паучок. Помоги мне, а там, глядишь, и я тебе помогу.

Чувствуя, что ситуация выходит из-под контроля, Таниса сощурилась, стиснула кулаки и спросила, глядя на Синона в упор:

— Куда мне сесть?

Вдоль стола прошел одобрительный ропот, но Синон, подняв руку, призвал всех к молчанию.

— Не очень-то восторгайтесь, — предостерег он. — Она еще не знает наших традиций. Садись куда хочешь, паучок, только помни: кому-то придется пересесть ниже, чтобы ты поместилась. А теперь выбирай.

Таниса помедлила. Не станет она прыгать сразу после того, как Синон щелкнул бичом. Что сказал бы на это Стенвольд? Синон принимает ее как бойца… правила геллеронских феодов просты и жестоки. Как становятся полноправным членом такого феода — пролив чью-то кровь, заняв чье-то место?

Не попытаться ли убежать — вон из этого дома, на незнакомые улицы Геллерона? А что потом? В одиночку ей никогда не найти остальных. Нужна помощь, которую может ей дать только этот вор и убийца.

«Они хотят посмотреть, на что ты годишься, — шептал под всем этим еще один темный голос. — Не обмани их ожиданий, доставь себе удовольствие…»

Она прошлась вдоль стола, следя, кто смотрит ей прямо в глаза, а кто нет. На дальнем конце нашлось немало таких, кого она без труда могла бы побить и даже унизить. Сброд, жадно хватающий крохи, которые им бросает Синон… но если уж делать что-то, так в полную силу.

Она вернулась в верхний конец, что было встречено одобрительным гулом. Настоящие представляли собой весьма пестрое сборище: жуканы, муравины, мушиды, арахниды, множество полукровок и несколько трудноопределимых. Здесь все смотрели на нее, не отводя глаз. Помимо побрякушек, их украшали и шрамы: нынешнего статуса они добивались с боем, то же самое предстояло сделать и ей. Даже те немногие, что походили на мирных граждан — механики, счетоводы, соглядатаи и кто там еще, — не боялись ее: на такой случай у них, вероятно, имелись телохранители.

Таниса одарила одной из лучших своих улыбок вожака во главе стола, показывая, что она, в свою очередь, его не боится.

Справа от него сидит Малия; вызвать на бой ее было бы черной неблагодарностью, да и сможет ли Таниса ее победить? Видно, что женщина занимает это место по праву.

Слева — великан не меньше семи футов ростом; встав, он заденет головой потолок. Он мертвенно бледен, но при этом не альбинос — такого цвета кожи Таниса еще не видела. Нижняя челюсть тяжеленная, клыки выступают наружу, вместо больших и указательных пальцев восьмидюймовые клешни. Маленькие желтые глазки над плоским носом спокойны, три оставшихся пальца бережно держат в ладони винную чашу. Пожалуй, он не просто бойцовый зверь — вон как глядит, разбирая Танису по косточкам. Нет, и его вызывать рановато.

«Вспомни Чи и Сальму, — сказала она себе. — Вспомни, за кого бьешься». Если случилось худшее и осоиды одержали верх, эти бандиты могут стать орудием ее мести. Нынче она пустит кровь ворам, завтра осоидам.

Она выхватила шпагу, заставив вздрогнуть тех, кто был рядом, и направила ее на светлого таркийского муравина слева от великана. Тот сразу вскочил — видно, не дурак был подраться и кое-что имел про запас. Он смахивал на Адакса из коллегиумского дуэльного общества, с которым Танисе так и не довелось потягаться.

— Где драться будем? — спросила она.

— Да прямо тут, чтобы все видели. Старайтесь только не наступать в кровь, — лениво ответил Синон.

Муравин извлек из-под стола пару коротких мечей и перемигнулся с земляками — за столом сидели еще трое таркийцев. Мысленно они будут с ним и подскажут, если он ошибется. Врасплох его не возьмешь.

— Двоеручный, выходит? — Таниса осталась довольна спокойным юмором своей реплики, но внутренний голос твердил ей, что она сделала крупный промах. Левой рукой она выхватила у кого-то столовый нож. — Так будет честнее.

Зрители посмеялись. Отойдя чуть назад, она приняла стойку — шпага перед собой, тупой нож наготове.

Поле боя насчитывало три фута в ширину, двадцать в длину. Она надеялась, что более длинный клинок послужит ей преимуществом, но противник держался вполне вольготно.

— До первой крови, — предупредил Синон. — День был хорош, не хочу его портить смертоубийством. Но если первая кровь окажется и последней, тут уж ничего не поделаешь. — Он облизнул губы, предвкушая нежданное развлечение. — Ну, не тяните.