Напишите про меня книгу - Шихабудин Микаилов

– Я сейчас поеду в Белый дом и постараюсь, что-нибудь выяснить. – Карим решил разыскать тело Сергея и организовать похороны.

Но, к удивлению Карима, в Белом доме сказали, что Сергея в списке убитых нет. По их данным, вообще ни один депутат Верховного Совета не пострадал. Тогда он поехал в Кремль к Макарову – заместителю руководителя президентской Администрации.

– Понимаешь, Карим. Такое дело… В общем, как нам сказали, я думаю… Короче, не было убитых среди депутатов. НЕ БЫЛО. И ты его не ищи. Так лучше и для тебя, и для его семьи.

– Как это убитых не было? Мне что, Сергей там, в Белом доме, на лестнице приснился, что ли?

– Прекратите истерику Джандаров. Идите, работайте.

…Точных данных о погибших во время событий 2–5 октября 1993 года найти не удалось. По одним источникам, погибло 134 человека, по другим – больше тысячи. Лене через два месяца выдали бумажку: «пропал без вести 3 октября 1993 года». Полгода ходила она по всем инстанциям, по нескольку раз обошла все московские морги, но ничего выяснить ей не удалось. Карим рассказать Лене о том, что видел ее мужа погибшим, не смог. Поскольку квартира, где проживала семья Сергея была служебной, весной 1994 года ее пришлось освободить. Лена с сыном вернулась в Кемерово и устроилась работать в регистратуру детской поликлиники. Дважды Карим посылал ей через знакомых деньги, но она их возвращала.

Паша

Факс

Платежным поручением № 149 от 04.04.94 ЧП «Столица плюс» перечислило Уфимскому НПЗ 1 063 655 000 рублей.

Прошу Вас обеспечить отгрузку ГСМ по имеющимся у Вас реквизитам.

Зам. генерального директора Джандаров К.А.

В жизни Карима Паша появился из ниоткуда. Возник, как мыльный пузырь на детской площадке. Кто-то наполнил его воздухом – и вот он летит, весь такой легкий, яркий, цветной. Этот большой, но в то же время совершенно невесомый шарик можно потрогать, посадить на ладонь, но лучше просто еще раз дунуть в его сторону, чтобы он летал и приносил детям радость. Это был человек-праздник. Он всегда улыбался и излучал оптимизм, даже когда проигрывал в покер последние деньги. Когда-то от большой, но неразделенной любви, выслушав очередную порцию насмешек от своей капризной девушки, юный Паша Стаханов рванул в ближайшую качалку и вышел оттуда через год почти Арнольдом Шварценеггером. Девушки той, естественно, уже и след простыл, но Паша, не унывая и не расходуя по пустякам энергию, собрал свои вещички и уехал из родного Воронежа в столицу нашей Родины.

Примкнув поначалу к землякам-бандитам, Паша сколотил за полгода небольшой капиталец, а затем после долгих переговоров с лидером ОПГ сошел с этой скользкой и опасной тропы и подался в коммерсанты.

Занимался он всем, что приносило прибыль – торговал компьютерами, бытовой химией, организовал несколько ремонтных мастерских, расставил на всех московских привокзальных площадях пивные ларьки и даже пытался строить. Бизнес его не то чтобы процветал, но денег на хороший кабак и вечер в казино всегда хватало. Семьи у Паши не было, родных, кроме престарелой тетки в Воронеже, – тоже, так что критиковать и наставлять Пашу на путь истинный было некому.

К моменту знакомства с Каримом, а было это ранней весной 1993 года, Паша прикупил себе шестисотый «Мерседес», однокомнатную квартиру в Химках и пару приличных костюмов. Именно в такой последовательности. То есть сначала «тачку», потом «хату», а потом «штаны – рубашки».

– Ты, Карим, хоть и чурка, – они сидели за одним игровым столом в казино, и знакомству их было всего два дня, – но парень, видимо, с понятиями.

Карим вообще-то хамов не любил и на подобные реплики почти всегда отвечал хорошо поставленным ударом в область левого глаза. Но Паша говорил это так дружелюбно, с таким простодушным выражением лица, что Карим только улыбнулся.

– Чтоб ты знал, аристократ воронежский, мой прадед служил в императорском полку и был личным телохранителем Николая Второго, пока не заболел идеями всеобщего равенства. Так что, кто из нас чурка – еще подумать надо.

– За что я вас, нерусских, уважаю, так это за то, что вы историю свою знаете и стариков почитаете.

– О, ты, оказывается, нас уважаешь! Спасибо, брат, не ожидал я от тебя такой щедрости. Ладно, вставай, пошли домой, пока у тебя в карманах еще что-то осталось.

– Ты с ума сошел, мне только поперло, щас я это казино разорять начну!

Разорение казино закончилось, как обычно. В три часа ночи Паша попросил отвезти его домой на такси «за счет заведения». Денег у него не было даже на чаевые гардеробщику дяде Жоре.

В одно прекрасное воскресное утро Карима разбудил телефонный звонок.

– Старик, мы с тобой как-то неправильно живем!

– Паша, имей совесть, дай поспать, – накануне Карим ушел из казино, оставив азартного друга один на один с заведением.

– Через час я у тебя. Обмозгуем дело одно, – короткие гудки.

Карим вернулся в кровать и уснул, как младенец. Но ровно через час в дверь позвонили. Открывать пошла Карина.

– Привет, красавица. Депутат, как всегда, дрыхнет?

– Бывший депутат. Конечно, дрыхнет, вчера под утро явился.

– Бывших депутатов не бывает. Буди его, щас будем из него миллионера делать.

Появился Карим. Он уже почти совсем проснулся и даже успел почистить зубы.

– Что случилось за последние четыре часа такого, о чем нужно сообщить немедленно?

– Случилось. Вот скажи мне, Карим, ты меня уважаешь?

– Ты же вроде не пил вчера?

– Нет, ты ответь, уважаешь или нет?

– Ну, уважаю, уважаю.

– А без «ну»?

– И без «ну».

– Тогда я свой гениальный план по нашему с тобой обогащению тебе раскрою. Так и быть.

– Может, не стоит? Делиться придется…

– Я без тебя не справлюсь. Были бы у меня твои связи, ты бы мне, конечно, на хрен нужен был. Ты меня, Карим, извини, но ты все-таки мудак приличный. Я бы на твоем месте уже давно на Канарах жил, и посуду бы мне мыла Шэрон Стоун.

Они прошли на кухню, сели за стол, и Паша раскрыл Кариму свой «гениальный план совместного обогащения до неприличных масштабов».

– Что мы имеем? Для начала – бывшего депутата и начальника отдела Администрации Президента Карима Джандарова. Это мы знаем, но мы не знаем, точнее, ты не знаешь, что в моем доме, двумя этажами выше живет один неприметный старикан. В прошлом этот пенсионер Иван Васильевич Портнов – министр тяжелого машиностроения РСФСР, его пол Москвы и сейчас знает. И, наконец, в Балашихе медленно, но верно, погибает некий нефтеперегонный завод, на котором директором работает одна коммунистическая сволочь, которая живет по принципу «ни себе, ни людям». Завод этот давно на ладан дышит, работяги по полгода зарплату не видят. А он к нему никого на пушечный выстрел не подпускает. Связь усекаешь?

– Пока нет.

– Правильно, потому что ты мою схему не знаешь. А схема такая. Первое, авторитетный депутат и бывший министр регистрируют частное предприятие. Снимают офис посолидней, туда – факс, ксерокс, секретаршу, картины на стены и так далее. Второе, предприятие заключает с нефтеперегонным заводом договор о его реконструкции и поставке нефти для переработки в обмен на 20–30 % его акций. Третье, под акции нефтеперегонного завода предприятие получает кредит в банке. Четвертое, на деньги банка предприятие закупает нефть и поставляет его на завод для переработки. Пятое, продукт переработки – бензин, солярка реализуются на рынке с доходом 450 %. И шестое, часть средств направляется на погашение кредита, часть – на реконструкцию завода, а предприятие остается с чистой прибылью и акциями завода. Как?

– Гениально! Только с чего ты взял, первое, что завод заключит с нами договор на наших условиях, второе… Хотя хватит и первого.

– Я тебе отвечу. Иван Васильевич – родной брат того директора, и, если мы сделаем его генеральным директором нашей маленькой фирмы, он этот договор подпишет – к бабке не ходить!

– А почему он сам до сих пор, имея на руках акции завода, не воспользовался кредитом, чтобы провести реконструкцию?

– Да потому, что директор этот из числа людей, которые никогда не ввяжутся в дело, если в нем хоть один процент риска. Он будет еще сто лет снимать по капле, но рискнуть и получить через два года в десять раз больше никогда не захочет. Поэтому и довел завод до такого состояния.

– Остап Ибрагимович Бендер по сравнению с тобой – жалкий фраер. – Кариму идея Паши показалась вполне осуществимой.

– Ибрагимович… Твой земляк, что ли?

– Какая же ты все-таки темная личность, Паша. Ну, допустим, книг ты не читаешь, но фильмы-то должен был видеть!

Выпив на двоих семь стаканов чая и съев с десяток бутербродов, они обсудили практически все детали предстоящей операции и даже сделали пробный звонок Ивану Васильевичу. Портнов был дома. Что, собственно, неудивительно, поскольку последний раз вне стен его квартиры старика видели неделю назад. Портнов тихо брел с авоськой в руках к ближайшему гастроному. А ведь еще каких-то десять лет назад он жил в своей номенклатурной квартире на Кутузовском, а на работу ездил в служебной «Чайке» с персональным водителем. Но горбачевские перемены зацепили в 86-м многих цэковских зубров. Ивана Васильича с почетом проводили на пенсию. Квартиру он отдал дочери, а сам переехал в двушку зятя в Химках, где и доживал тихо свои деньки. Из всех новых соседей больше всего Портнов любил Пашу. Потому что, несмотря на занятость, тот всегда находил минуту – другую, чтобы расспросить старика о житье-бытье, а при случае даже заглядывал к нему, чтобы выпить по бутылочке холодного пивка.