Запретная механика любви (СИ) - Петровичева Лариса

— Не знаю, — ответила она. — Открой.

Стучали деликатно — Анна уже успела убедиться в том, что в квартале святого Сонти в двери колотят от всей души. Дерек вздохнул, поднялся и, по-военному быстро нырнув в штаны и рубашку, открыл дверь — Анна увидела темный силуэт мужчины в форме и услышала:

— Доброе утро, господин Тобби. Посылка от его высочества Эвгара. Указ от его величества Пауля.

Дерек поблагодарил и, приняв конверт из плотной белой бумаги, закрыл дверь и вернулся к дивану. От конверта отчетливо веяло угрозой — такой, что у Анны шевельнулись волосы на голове. “Не открывай”, — хотела было взмолиться она, но понимала, что это бесполезно.

Его высочество Эвгар отправил Дереку подарок. Поддержал то, что разъедало его изнутри, и сделался не просто знакомым, а единомышленником. Это дорогого стоило.

В большом конверте был маленький — Дерек открыл его, и Анна увидела записку, небрежно написанную на обрывке тетрадного листка, и стеклянный квадрат. Она зажмурилась, не желая смотреть на кожу и волосы Чески Кариди; Дерек усмехнулся, и Анна услышала шелест бумаги.

Два чудовища, подумала она, и я в постели у одного из них.

— Я все убрал, — мягко произнес Дерек. — Не бойся.

— Я и не боюсь, — ответила Анна резче, чем собиралась. — Что там за указ?

Открыв глаза, она увидела лист с печатями и доброй дюжиной подписей. “Мы, Пауль Первый Хаомийский, волей своей и милостью…” — значит, Дереку вручили тот самый орден святого Антония, о котором вчера упомянул Эвгар. Анна понимала, что Дерека нужно поздравить — он, в конце концов, был героем, но что-то мешало это сделать.

Ей было холодно. По плечам и спине разливался озноб. Ческа Кариди лежала в морге, мертвая, лишенная кожи на спине — и Анне становилось жутко и дико, когда она думала о ней и обо всем, что случилось вчера в театре.

Если бы она могла, то срезала бы с ведьмы не кожу — голову. Чтобы выплеснуть из души и памяти вязкую покорность под чарами, чтобы забыть об ужасе, который захлестывал театр, чтобы больше не видеть зарезанных людей.

— Я стану первым помощником руководителя инквизиционного департамента, — Дерек отложил королевский указ и, раздевшись и нырнув под одеяло, обнял Анну — почти так же, как это делал Джон. Но Джон был выше, сильнее и крепче, у него были совсем другие руки, и все с ним было совсем другим. То, что вчера вечером казалось Анне лекарством, на рассвете сделалось ядом — и все чувства, которые сейчас нахлынули на нее, разрывали душу на части.

— Ты это заслужил, — негромко откликнулась Анна. — Ты герой, Дерек, поздравляю.

Где сейчас Джон? Свернул голову Анжелине и скрылся. Дыхание Дерека мягко щекотало ухо Анны, и она сказала себе, что жизнь продолжается. Она была не одна, и это самое главное — осталось только принять это. Принять до конца.

— Мы с тобой сегодня отправимся на поиски Джона, — пальцы Дерека мягко поплыли по животу Анны, словно он вычерчивал на ее коже те травяные узоры, которые покрывают пластинки артефактов. — Вы с ним когда-нибудь выезжали из столицы?

— Да, — ответила Анна, и пальцы двинулись ниже. — Отец всегда говорил, что арниэлям надо смотреть мир. Мы были в Хелернских горах, ездили к озерам в Шонго…

Джон целовался не так — в нем было слишком много трепета, слишком много стремления открывать новый мир, прикасаясь к Анне. Там, в Шонго, в крошечном курортном поселке, он поцеловал Анну в первый раз — и она откликнулась на его поцелуй, и они стояли в золотой тени сосен, в мягком свете незакатного летнего солнца, и весь мир принадлежал только им. А сейчас в Шонго только снег, заметенные до самой крыши дома, и призраки, которые бродят по льду, покрывшему озера…

— Шонго, — негромко произнес Дерек, оторвавшись от губ Анны. — Я должен узнать, что там в итоге с Итаном Коннором. И взять билеты на поезд. Подождешь меня здесь или пойдешь со мной?

Он сместился ниже, и Анна, запустив пальцы в его растрепанные волосы, подумала, что вряд ли Джон отправится в Шонго, это место можно вычислить, а он понимает, что его будут искать. Но потом Дерек скользнул губами там, куда не касался Джон, и это было таким обжигающим, настолько бесстыдно сладким и проникающим к самой сути, что Анна смогла лишь выдохнуть “Да” — и забыть о Джоне хотя бы сейчас.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})* * *

Они вышли из дома в половине восьмого — квартал святого Сонти просыпался, окна наливались неверным золотым светом ламп, от труб пекарен поднимался дымок, и Дерек подумал, что, пожалуй, будет скучать по этому месту, когда переедет — но никогда больше сюда не заглянет. Анна шла рядом, на ее щеках был румянец, а в глазах лихорадочный блеск — она держала Дерека под руку, и все, чего он сейчас хотел, сводилось к двум простым словам: не влюбляться.

Благородные барышни никогда не лягут под мужчину, чтобы утолить боль от расставания. Дерек не совсем понимал, как теперь себя вести с Анной, и видел, что она испытывает похожие чувства. Ах, да! Еще она обязательно хотела уйти первой, и это тоже не следовало забывать.

— Куда мы сейчас? — спросила Анна, когда они вышли к перекрестку, возле которого как раз остановился экипаж, и возница спрыгнул со своего сиденья, чтобы купить свежую газету.

— К господину Санторо, полагаю, твой дядюшка уже там, — ответил Дерек. — Я должен понять, в каком направлении будет идти дело. Люди Эвгара продолжат обыскивать собор на тот случай, если бумаги все же там, но…

Он вздохнул. Девушке нужно говорить совсем другие вещи после ночи любви — особенно если эта девушка была так бесстыдна, искренна и несчастна. Но Анна знала о его коллекции и страхах, видела, как Эвгар прислал еще один экземпляр, и Дерек невольно задался вопросом: как быстро она станет той частью его души, от которой он не сможет отказаться?

— Надеюсь, он меня не увидит, — пробормотала Анна, устроившись на сиденье в экипаже. Снег, который утих было ночью, сейчас повалил с утроенной силой. Дворники в рыжих жилетах высыпали на улицы с лопатами, пытаясь расчистить дороги, но у них не слишком-то хорошо получалось. — Послушай, вряд ли Джон отправился в Шонго. Это слишком явное место. Там его обязательно будут искать.

Дерек пожал плечами. Нас всегда тянет в те места, где с нами случилось что-то хорошее — это было человечно, а Джон хотел стать человеком. К тому же, в Шонго постоянно проживает очень мало народу, настолько, что полицейский и инквизиторский пункты работали только в сезон. Отличное место, чтобы скрыться — а если у тебя есть деньги, то никто из местных сроду не скажет, что ты там.

— И все-таки я думаю, что он там, — ответил Дерек. Они выехали на одну из центральных улиц, и на стойке для газет он увидел свежий выпуск “Хаомийского времени” с огромным заголовком “Кошмар в театре: инквизитор спасает зрителей!”. Газеты разбирали, как горячие пирожки — ведьмы давно не проявляли себя в столице настолько нагло и цинично, и горожане считали, что с ними можно столкнуться только в провинции, а половину их грязных дел придумала инквизиция, чтобы оправдать свое существование на налоги граждан.

Анна лишь кивнула. Нервно сжала пальцы в замок и больше не сказала ничего. Дерек тоже молчал — он не знал, о чем сейчас можно говорить.

Возле столичного полицейского департамента было по обыкновению людно — среди синих мундиров господ полицейских Дерек заметил и тех, кого Эвгар пригнал на обыск собора. Да, точно: вот этот долговязый парень с бледно-голубыми глазами как раз вынул тогда из-под скамьи какое-то тряпье. Не всматриваясь в них и не привлекая к себе лишнего внимания, Дерек провел Анну к парадному входу, быстро взбежал по ступеням и, оказавшись в просторном холле первого этажа, приказал:

— Подожди меня здесь. Вон там скамьи для посетителей. Я скоро буду.

Анна кивнула, не глядя ему в лицо. Дерек мягко сжал ее пальцы на прощание и почти бегом бросился к лестнице.

Сегодня господин Санторо выглядел так, словно и зубная боль, и геморрой наконец-то оставили его в покое. Тяжелые складки красноватого лица разгладились, на губах играла улыбка — господин директор столичного полицейского департамента был крайне доволен. Увидев Дерека, он махнул ему рукой и, когда Дерек вошел в кабинет и закрыл за собой дверь, произнес с нескрываемой радостью: