Запретная механика любви (СИ) - Петровичева Лариса

Он протянул Анне руку — она была вынуждена опереться на нее и встать. Ее лицо сделалось каким-то неживым, словно вылепленным из воска.

— Куда мы? — спросила она. Принц улыбнулся по-настоящему светлой и искренней улыбкой — так улыбаются люди, которые ничего не боятся и ничего не скрывают. Хорошие люди.

— В одно очень интересное место, — ответил Эвгар. — Я хочу узнать, что такое ССМ. А вы мне расскажете.

* * *

Анна могла усмирить свое волнение только тогда, когда смотрела на Дерека. Он только что умирал, раздавленный грузом вины — которой, в общем-то, и не было! — но сейчас был абсолютно, непробиваемо спокойным, он укрылся этим спокойствием, как рыцарской броней, и это спокойствие окутывало и Анну.

Все будет хорошо, повторяла она. Все будет хорошо, несмотря на то, что Джон за ней не пошел.

Когда они выходили из театра, то Анна увидела, как на носилках выносят женщину — сначала она подумала, что это та актриса, которую Ческа Кариди держала в заложницах на сцене, но потом узнала платье, в котором сегодня выступала Анжелина. Арниэль лежала на животе, ее вывороченная голова смотрела на спину, и выражение лица Анжелины было крайне удивленным, словно она не могла поверить, что все это случилось с ней. Рядом причитал и стенал какой-то господин в дорогом костюме — возможно, владелец театра, который понимал, что разорен. Из шеи Анжелины торчали оборванные темно-зеленые шнуры проводных каналов — принц Эвгар увидел, куда смотрит Анна, и спросил:

— Ее можно починить, госпожа Кло?

— Можно, — ответила Анна, представив, как Джон подошел к Анжелине и свернул ей шею. Это было жутко. Невыносимо. — Но она уже никогда не будет той, кем была. Ее нужно всему учить заново.

Эвгар вздохнул.

— Да, большая потеря для театра. Что ж, едем!

В дороге они молчали — да и дорога была не слишком длинной для серьезных разговоров. Вскоре экипаж остановился у особняка, стоявшего среди пышного сада, и Анна узнала это место: частный музей античной истории, она была здесь на экскурсии с одноклассницами, но древние мумии, пергаментные свитки и статуи богов ее не впечатлили — наоборот, было ощущение, что она идет по кладбищу. Сейчас музей был закрыт, но Эвгар уверенным шагом повел их к ступеням парадного входа. Мужчина в темно-красном сюртуке музейного работника с поклоном открыл перед ними двери — они вошли в тускло освещенное фойе, где на стене красовалась удивительно тонкая мозаика, изображавшая сотворение мира и человека, и принц спросил:

— Хотите чаю? После таких приключений всегда хорошо выпить чаю.

Это прозвучало очень семейно, по-домашнему, но Анна лишь напряглась еще сильнее. Но Дерек невозмутимо кивнул, и они пошли за Эвгаром — мимо запертых сувенирных лавочек, где можно было приобрести открытки и книги, мимо гардероба и мягких диванов, на которых рассаживались посетители в ожидании начала экскурсии, к высокой двери с надписью “Служебный вход”. Принц толкнул ее, и Анна увидела ярко освещенную лестницу, убегавшую на второй этаж. Гравюры на стене выглядели поистине пугающими — их сюжеты невольно заставляли поежиться. Вот на одной китобойное судно убивает людей, барахтающихся в воде, а из-за горизонта поднимается исполинская тень китового скелета, вот на второй девица ласкает монаха, который задрал рясу, обнажив восставшую плоть и длинный крысиный хвост, вот на третьей прелестное дитя качает колыбель, а в ней лежит череп с вонзенными в глазницу ножницами. Анна покосилась в сторону Дерека, который поднимался рядом — он тоже смотрел на картины, но они, как видно, совершенно его не впечатлили. Эвгар обернулся и сказал:

— Вижу, вас шокируют гравюры Гаратти? Он безумец, но у него занимательные сюжеты. Я выкупил его работы у сумасшедшего дома, в котором он умер. У него какая-то странная фиксация на крысах, но он талантлив, этого не отнять.

Анна лишь кивнула. На последней гравюре рогатый демон с крысиной головой сношал беременную женщину, и на мгновение Анне показалось, что большой отвисший живот качнулся, словно что-то пыталось выбраться из него, и это что-то не имело ни малейшего отношения к ребенку. Но Эвгар вывел их на второй этаж, и омерзительные гравюры остались позади — Анна вздохнула с облегчением.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В коридоре второго этажа стояли длинные витрины — под стеклом на бархате лежали монеты и украшения. Старое темное золото выглядело спящим, и Эвгар объяснил:

— Клад царя Канзола, привезли три года назад из Лекии. Первые артефакты нашего мира. Конечно, давно не работают, но мне приятно на них посмотреть.

— Вы покровительствуете музею? — спросила Анна, забыв о предостережении Дерека: молчать, пока тебя не спросят. Эвгар улыбнулся, и Анна как-то вдруг окончательно успокоилась и расслабилась.

— Да! За это они разрешают мне приходить, когда я захочу, и выделили мой личный кабинет. Очень люблю бывать среди всей этой дивной старины. Это, как бы поточнее выразиться, по-настоящему мое. Прошу, входите!

Кабинет Эвгара был небольшим, но уютным. В книжном шкафу Анна заметила множество тех фолиантов, о которых только слышала: “Комедии” античного гения Пабуло, “Метафизику” Фольно ди Барганто, “Свидетельство о мертвых землях Востока” географа, исследователя и пирата Энцо Авриди. Похоже, принц предпочитал мудрецов и философов из соседней Лекии, а не античных соотечественников. Эвгар заметил, что она заинтересовалась содержимым его книжного шкафа и, пройдя к столу, на котором красовался лишь малахитовый письменный прибор, предостерегающе произнес:

— Эти книги лучше не трогать. В них слишком много магии, неподготовленному человеку они способны оторвать пальцы.

Анна кивнула и опустилась на диван рядом с Дереком. Все это — спящий музей, древние мертвые артефакты, пугающие гравюры — поселили в ее душе далекую тревогу, которая пульсирующими ударами пробивалась через спокойствие, что веяло от Эвгара. В кабинет бесшумно вошел слуга — принес чайник чаю, чашки и большое блюдо с шоколадным печеньем; взяв чашку с подноса, Эвгар промолвил неожиданно тяжелым и властным тоном:

— Ладно, в сторону светские ужимки. Дерек, я хочу услышать от вас все. Полный отчет. Немедленно.

Анна вдруг увидела перед собой не человека, а хищника — пугающего и влекущего как раз своей способностью вызывать трепет. Да, принц Эвгар притягивал к себе, он увлекал и сокрушал — Анна сцепила пальцы в замок на колене, пытаясь унять дрожь.

— Я нашел госпожу Кло в одном из кафе на окраине, — Дерек заговорил, и его голос звучал лениво и добродушно. — Она искала Джона А-один, посещая те места, в которых он мог бы быть. Мы побеседовали, и я убедился в том, что девушка готова к сотрудничеству со следствием. Почти сразу же на нас напали — это был тот арниэль, который проломил голову Гейбу Коннору. Скажем так, усовершенствованная модель, у которой нет запрета на убийство. В него внедрен блок, который позволяет обходить основной этический закон.

Когда Дерек сказал об этом, то лицо Эвгара едва уловимо дрогнуло, словно он представил, какие перспективы могут открывать такие вот улучшенные арниэли. Перед глазами Анны проплыла мертвая Анжелина, которая заглядывала себе за спину — раз Джон сумел это с ней сделать, то его разум теперь тоже работает не так, как должен был.

Но важнее всего было то, что Джон не пошел за ней. Анна не знала, как ей теперь быть с этим.

— Я сумел его одолеть в честной битве, — усмехнулся Дерек, — а госпожа Кло помогла его разобрать. Мы выяснили, что этот арниэль, Кайл, выпущен на фабрике ее отца по индивидуальному заказу. Документы на производство подписал Итан Коннор, изучив перед этим все характеристики. Он знал, что у арниэля изменены рабочие блоки. Он знал, что с фабричной ленты сойдет убийца.

— А мотив? — заинтересованно спросил Эвгар.

— Возможно, массовое производство таких вот Кайлов. Представляете, какие открываются возможности? Гейб Коннор был философ и мечтатель, он грезил о сверхчеловеке. А Итан Коннор был делец, который думал только о выгоде. На этой почве они могли поссориться.