Мир Савойя. Зов тьмы (СИ) - Ингвар Лара

Расположение духа у девушки менялось как погода осенью, и хорошее настроение тут же сменилось язвительным. Ей захотелось накричать на Теодора, растолковать ему, что она не деревенская девица с острыми ушами, что она настоящая эльфийка, пусть ее кровь и разбавлена человеческой. И что эльфийка никогда не станет делить с савойя ложу. Однако что-то было в каждом движении юноши, в несвязанных словах искреннее и доброе. Он предлагал ей все, что имел, предлагал подарить свою жизнь. И ранить его так она не хотела, а потому ранила другими словами.

— Я влюблена в другого, — сказала она, наконец. Девушка вспомнила, как Франциск подтрунивал над ней. Вспомнила, что старый храмовник говорил, что нет более высокой добродетели в человеке, чем верность, — И я … верна этому чувству. Прости, Теодор.

— Тебе просто нужно привыкнуть ко мне. Ты обязательно меня полюбишь.

Теодора кажется вовсе не смутил ее отказ, он набрал воздуха в грудь и снова был готов разить ее словами будто оружием. После долгой тирады о том, что любовь к другому в Луне временна, что она непременно со временем поймет, какой он, Теодор, сокровище и повторения рассказа про ткацкую мастерскую и дом, у Луны начала болеть голова. Она постаралась опереться на логику, о которой ей то и дело толковал Анатоль:

— Ты же ничего обо мне не знаешь. Я никогда не жила в доме. Хозяйкой я быть не смогу. Детей у нас с тобой скорее всего не будет. Все же нет такого случая, чтобы эльфы с Савойя детей заводили. И я начну тебе изменять. Мы, эльфы, не живем в человеческом браке, а живем с теми, к кому сердце ведет. Да и не тянет меня к тебе, прости Теодор. Не знаю, смотришь ты на меня, как на женщину, или как на закуску.

Теодора не пронимали ее доводы. Он достал кольцо, судорожным движением протянул вперед. А затем полез к Луне как ей показалось с намерением обнять ее. Не сложно было понять, что было у юноши на уме, поэтому девушка поборов наступившую панику, выскочила за дверь комнаты. По дороге она опрокинула столик с ужином. Выбежав из комнаты Теодора на свежий воздух, Луна тяжело дышала. Не правильное это было признание, не правильный поступок. Запах воска, прицепившийся к одежде, казался Луне более материальным, чем поведение юноши. Луна подняла голову, посмотрела на наливающийся светом полумесяц, который бросал причудливые отблески на стены замка.

Когда запыхавшийся Теодор выскочил вслед за ней, она уже спешила по внешней лестнице вверх, с намерением вбежать в замок и закрыться в своей комнате, отмыть холодной водой запах свечей и неловкого чужого признания. Парень побежал за Луной, он хотел объясниться, уверить ее, что она глубоко заблуждается и не понимает собственной природы, что он готов дать ей время изменить насчет него свое мнение. Но в какой то момент ветер донес до него запах ее кожи и легкий аромат крови, чуткие уши услышали участившееся сердцебиение, и природа Савойя подавила человеческую.

***

Тонкий женский крик раздался в восточном крыле. Он отскакивал от стен, разносился эхом, взбудоражив обитателей Серебряного замка. Ришар как раз писал новую заметку о мантикоре. Тот дорос ему почти до бедра, и Ришару казалось, если дело будет идти так дальше, то он станет самой крупной особью из всех, что Ришару доводилось видеть. Зверь так и обитал рядом с Луной, отлучаясь только для того, чтобы поесть. Опытным путем Ришар выяснил, что больше всего Кот любит рыбную похлебку с кашей, а также жалует говядину. Ришар представлял себе, что кормить взрослого Мантикора окажется сложной задачей, и был приятно удивлен его любовью к рыбе из Аршарского озера.

Как только мужчина уловил отголоски крика, то не помня себя, бросился из-за стола на поиск источника звука. В Серебряном замке постоянно жила только одна женщина, а потому сердце Ришара болезненно сжалось в груди, а темный огонь в венах всколыхнулся, невзирая на сдерживающие стихийную силу браслеты.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Когда колдун оказался в коридоре, что оканчивался комнатой Луны, то едва не вспыхнул пламенем. Теодор прижал ее к стене и вцепился зубами в ее предплечье, словно бойцовская собака. Луна кричала, пыталась царапать его лицо, вырваться. Но у полусавойя сил было не в пример больше, чем у нее. Ришар отстегнул браслет, почувствовал, как взметнулась в нем магия, желающая оставить от Теодора кучу обугленных останков, мужчина сделал шаг вперед, поднял руку. Тень мантикора мелькнула около него, зверь прыгнул на спину Теодора, впился когтями, разрывая ткань. Парень закричал, разжал зубы и опал на пол.

— Брось его, Кот, отойди! — закричала девушка, и мантикор отпрянул, непонятливо склонив голову. — Теодор, Теодор!

Девушка склонилась к полукровке, с ее разодранной руки текла кровь. Впрочем она быстро свертывалась, а рана на глазах становилась меньше. Ришару понадобилось все самообладание, чтобы сковать бушующее в нем пламя. Но у колдуна было достаточно опыта контролировать собственные эмоции.

— Луна, как ты? Что произошло? — сказал он спокойным тоном.

Теодор со стоном перевернулся на спину, хотя та и была покрыта многочисленными ранами от когтей Мантикора. Он улыбался, глядя в потолок, на лице расползлась блаженная улыбка, он медленно облизывал перепачканный кровью рот.

— Я побежала, он догнал. Он не хотел причинить вред, просто учуял кровь. У меня как раз пошла кровь.

Луна провела рукой по бедру, поморщилась. Она не любила эти дни, с того самого момента, как они начались. Все ее неприятности начались в тот день, когда ее бедра впервые оказались испачканы кровью. В коридоре раздались тяжелые шаги, это оборотни услышали крик и тоже поспешили узнать, что произошло. Лаор и Февр замерли и уставились на Ришара, не очень хорошо понимая, кому нужна помощь. Тот жестом приказал увести Теодора. Когда Февр взвалил полукровку на спину, тот запел какую-то фривольную песенку, а затем обернулся, посмотрел просветлевшими от свежей крови глазами на Луну и закричал:

— Я люблю тебя, Луна. Люблю! Выходи за меня. Все прощать буду. Не веди хозяйство, изменяй, делай что хочешь. Люблю тебя!

— Это ж надо было так нажраться.

Констатировал его поведение Лаор. Вот только он ошибался и Теодор был пьян не от вина. Он одурел от вкуса эльфийской крови. Сам Ришар скинул свой сюртук, набросил Луне на плечи. Он предложил ей руку, но девушка мотнула головой, не желая пока ни к кому прикасаться. Она злилась на себя за глупость, должна была отказать Теодору в этом нелепом ужине. Должна была помнить об опасности, но тот всегда себя так смирно, что она позабыла, с кем имеет дело.

— Я посмотрю рану. — сказал Ришар, последовал за ней в комнату. Мантикор потрусил за ним. Луна скинула на кровать его сюртук, сняла через голову рубашку. Вся ее рука была исполосована острыми зубами, будто Тео пытался откусить от нее кусок. На кровать, застеленную лавандавыми простынями капала кровь и Луне стало совестно перед женой управляющего, ведь именно она следила за чистотой постельного белья.

Быстроногий мальчишка прислужник оказался за дверью с чистой водой и бинтами еще до того, как Ришар подумал, что ему нужна помощь. Он забрал у любопытного курносого паренька необходимые ему принадлежности, а затем осторожно промыл рану Луны. Мантикор резко мотал хвостом, разделяя злость Ришара на подчиненного.

— Теодора ждет суровое наказание за то, что он сделал.